Пять шагов навстречу

— Не всегда это сознательно.

— С какой стати?

— Ты… — подбираю слова, но не нахожу никаких способов обойти стороной правду. Обвожу пальцем его лицо и говорю: — Ты же знаешь, что у тебя получается лучше всего.

— Например? — улыбается он.

— Вот это. Превратить мозги в жижу. Ты улыбаешься.

— Пойми, если для тебя секс значит много, для другого он ничего не решает и не значит. Я живу таким принципом. На нём не построена жизнь.

— Ничего не означает? — не дыша, переспрашиваю я.

— Ой, да ладно, я знаю, о чём ты думаешь, — отмахивается Мэйсон. — Хочешь услышать сладкую ложь или горькую правду?

— Я не знаю…

— Я не буду врать, говорить, что это относится ко всем, но не к тебе. Это бессмысленно. Ты должна видеть разницу. Понимаешь?

— Тогда я не вижу её. Ты попил воды сейчас, и можешь сделать это снова через час под другим краном.

— Мочь не означает делать. Я мог давно пойти на это.

Я не знаю, как себя вести, но однозначно понимаю то, что хочу создать между нами пространство, перестав касаться. Решаюсь сползти с его груди, но Мэйсон тут же предотвращает моё бегство, удерживая на месте.

— Вот сейчас злишься ты, но на что? На правду?

— Это неприятно слышать, — с обидой в голосе, говорю я.

— Я не могу говорить, что секс — это всё для меня. Да, может быть, он и важен, возможно, нужен и необходим, но не так, как ты думаешь. На нём не строится жизнь, а отношения, основа которых построена на нём, также быстро скатится на нет. Если убрать его из отношений, что останется? Секса нет, что остаётся, Трикси? Между людьми нет ничего общего, кроме него. Что произойдёт?

— Они разойдутся, — тихо завершаю я.

— Вот и всё. Бессмысленное начало и такой же конец. Не ставь на первое место то, что может уйти. Ты же понимаешь, что есть много причин, из-за которых он может исчезнуть. Я не хочу, чтобы так было у нас. Не хочу, чтобы ты думала, что он всё меняет. Я хочу тебя каждый проклятый день и по сто раз.

Осмотрев моё лицо, а после, скользнув взглядом по телу, он вновь возвращается к лицу.

— Черт, я снова тебя хочу. Я хочу тебя, даже когда ты пускаешь сопли и заплываешь тушью; когда грызёшь это гребаный карандаш и надеваешь очки. Это вообще какой-то отвал башки, ты выглядишь, как плохая училка и хорошая девочка одновременно. Ненавижу твои шорты, клянусь, я разорву их когда-нибудь. Хочу тебя, когда ты готовишь. Обычно ты сводишь брови и читаешь надписи на упаковке, хотя прекрасно знаешь, что нужно делать. Меня отчислят за то, что я готов выгнать всех из аудитории и выбросить всё со стола, положив туда тебя. Я хочу тебя всегда и везде. Мне не нравится, что я постоянно думаю об этом. Я не хочу видеть тебя только так, понимаешь? Я хочу знать тебя, а не только твоё тело. Ты можешь обижаться на меня, но это лучше, чем любить за ложь. Я не буду говорить, что ты выдающаяся секс богиня и не буду обсуждать тех, кто был. Важно лишь то, что я чувствую рядом с тобой. Это намного больше, Трикси. Не стремись догнать и перегнать то, что не имеет значения.

Вздохнув, кладу обратно голову, слушая на этот раз размеренное сердцебиение. Он не нервничает и не переживет, когда говорит это.

— Возможно, я не разделяю твоих чувств, потому что знаю, что до меня никого не было. Но это не означает, что я не испытываю ничего. Помнишь тогда в кафе?

— Что именно?

— С тобой заигрывали. Ты улыбалась и смеялась над их тупыми шутками.

Возвращаюсь в тот день, вспоминая всех или тех, кто всё же запомнился среди толпы. На ум ничего не приходит, кроме компании парней, которые действительно вели себя, как безмозглые придурки, но это было довольно смешно.

— В общем, не суть, — спустя минуту, говорит Мэйсон. — Я хотел убить их, потому что ты улыбалась им. И я напугался, когда они вышли следом за тобой. Я пошёл тоже, но ты снова посмеялась над их шуткой и начала говорить по телефону, а они пошли в другую сторону. Так было бы проще стать для тебя героем или кем-то вроде того. Хотя, ты легко могла справиться сама.

— И что?

— И потом ещё этот твой Эрик, которому ты тоже улыбалась, когда зашла в аудиторию. Я ревновал, это можно считать?

Жму плечами, не скрывая улыбки и не пытаясь обмануть приятное чувство, возникшее внутри с признанием.

— Дело не в том, что они могут быть лучше меня. Я не ревную именно к ним, подобных миллионы. Просто ты никогда не смотрела на меня так, как на них.

— Как?

— Ты улыбалась им не так, как мне. Я получал раздражение и пренебрежение, а они искренность. Хотел, чтобы ты также улыбалась мне, делал что-то ради этого, но всё без толку. Ты всё равно не принимала меня. Искала подвох. А я искал хоть что-нибудь, за что получу такую же.

— Я не знала, — вздыхаю, прижимаясь к нему ближе.

Если бы я понимала, что он совсем другой. Не тот человек, про которого слышу слухи с разных сторон. Не тот, про которого говорит Эмили и все остальные. Не тот, кем кажется на первый взгляд. Если бы я только могла отмотать время назад и посмотреть на него с другой стороны. Не как на разбалованного мальчика и на придурка с мозгом в члене. У меня не было выбора. Я не хотела стать очередной игрушкой и новой галочкой в списке, который он даже не ведёт. Придя к тому, где лучше держаться подальше и негативно относиться, я и понятия не имела, что именно он станет для меня отдельным миром. Именно своей ненавистью я дам старт обратному.

— Внешность обманчива, — через несколько минут, шепчу я.

Закрываю глаза и моментально погружаюсь в сон, когда губы Мэйсона касаются моей макушки. Но он длится максимально короткое время.

За окном ещё темно, когда приоткрываю веки и обвожу взглядом местопребывание, воспоминая, где мы находимся. За непонятный промежуток, мы вновь превратились в один морской узел из рук и ног. Горячее дыхание Мэйсона опаляет кожу, и у меня получается увидеть край татуировки, когда нахожу его спящим, бросив взгляд через плечо. Парень переводит ладонь на живот и прижимает к себе, я же замираю, когда он оставляет поцелуй на спине.

— Мэйсон? — шепчу, гадая во сне ли это или сознательно.

В ответ получаю молчание. Он сделал это сквозь сон. Трепет отзывается по всему телу, и я изо всех сил прошу себя подняться и посмотреть на часы. В зоне достижения только его телефон, который я тяну буквально пальцами. На экране начало шестого утра, а сна ни в одном глазу. Возвращаю мобильник на место и без всякого желания, аккуратно вылезаю из объятий.

Тёплые струи воды медленно набирают температуру и становятся горячими. Стуча по голове, они очищают сознание, и я обещаю самой себе не подпускать мрачные мысли и на дюйм. Особенно сегодня. Этот день только для него. Он полностью принадлежит Мэйсону. В нём будем только мы. Ради этого, я готова оставить телефон в номере и пропустить абсолютно все звонки, которые могут отнять бесценное время наедине. На глаза попадает синяк на груди, который вовсе не является синяком. Это засос, но я лишь улыбаюсь, обводя пальцем контур.

Вздрагиваю, как только на талии возникают ладони. Сразу узнаю те касания, что люблю и вновь расслабляюсь.

— Доброе утро, — с толикой хрипоты после сна, произносит Мэйсон, прижимая к себе и оставляя поцелуй на виске.

— Доброе утро, — улыбаюсь, положив руки поверх его.

В конечном счёте, невинный поцелуй в висок переходит в тот, где хватаю ртом воздух не только из-за желания, но и благодаря воде, поливающей со всей мочи. Моё посещение клиники не прошло даром, и теперь нет необходимости отвлекаться на презерватив. Я не говорила об этом с Мэйсоном, и, наверно, сейчас самый подходящий момент, потому что он приоткрывает дверцу душевой. Я совершенно точно знаю, куда он.