Пять шагов навстречу

— Трикси! — голос Эмили звенит в ушах, как будто она окрикнула моё имя около моего же уха, в то время как сама находится в нескольких футах от нас. В эту же секунду, тело Мэйсона каменеет, и я вновь задумываюсь, почему такую реакцию он испытывает именно при ней.

Девушка моментально ровняется с нами, и в её карих глазах смесь непонятного эмоционального состояния, как будто она одновременно сбита с толку и в ярости, что тоже мне малопонятно. Между людьми, который сейчас меня окружают — взрываются искры, и это задевает меня. Хотя, скорей я получаю укол в сердце из-за Мэйсона, потому что непонятная ревность начала терзать меня. Я чертовски привыкла к нему, и это плохо. Где-то в номере мотеля, надо мной смеются те самые будущие осколки моего сердца.

— Я, наверно, пойду, — говорю я.

Я произношу эти слова буквально в нескольких шагах от них. Быстро разворачиваюсь и устремляюсь вперёд. Боже, сколько мыслей в голове пролетает за эти несколько секунд. Они похожи на птиц, которые клюют каждую клеточку не только мозга, но и тела. Взгляд Мэйсона прожигает спину, и я окончательно теряю с ним связь только тогда, когда скрываюсь за дверью. Желаемое облегчение всё же не приходит, я так и не знаю, что объединяет этих двоих.

Плюхаюсь в кресло и достаю ноутбук. Хочется бросить его на стол, но не могу, он не принадлежит мне. При поломке, я останусь только в минусе, придётся найти и отдать Мэйсону взамен свой, плюс доплатить сверху. Я могу только скрипеть зубами, и пробивать взглядом дыру в стене и массивной доске. Не совсем понимаю, что больше злит: незнание или то, что Эмили появляется, как только Мэйсон оказывается возле меня. Я больше не могу переводить стрелки на случайность. Один раз — случайность, два раза — совпадение, три раза — закономерность. Сегодня третий.

Поворачиваю голову именно в тот момент, когда кресло с левой стороны занимает Эмили. Её улыбка фальшивая, это маска притворства и дружелюбия. И, кажется, в моей голове всё же проясняется правда. Он нравится ей, причина в этом.

— Я не хочу, чтобы ты с ним общалась, — говорит она, и я скептически выгибаю бровь, окинув её взглядом.

— Не слишком?

— Я просто не хочу, чтобы тебе сделали больно.

— Иногда кажется, что ты бредишь, Эмили. Ты же не думала, что я по твоей причуде буду обрывать общение с кем-то?

— Всё не так, как ты думаешь, малышка, — Боже, приторность её слов вызывает рвотный рефлекс.

— И как я думаю?

— Я беспокоюсь за тебя.

Большие карие глаза кажутся мне теми, что принадлежат коту из Шрека, но я не верю в подобную добродетель.

— Он не тот, за кого ты его принимаешь. Он разобьёт твоё сердце.

— А с чего ты взяла, что я вообще имею виды на Картера? — попахивает маразмом.

Девушка берёт мою ладонь, и сжимает её, как будто хочет сообщить о чём-то ужасном. И её следующие слова действительно слишком сильно влияют на меня.

— Он тот, про кого я тебе говорила. Мы встречались в школе, расстались, когда я узнала о его изменах.

Поворачиваю голову и сразу встречаюсь глазами с Мэйсоном. В один миг, он вновь становится тем, о ком я слышала в первые дни. Розовая призма, которая постепенно подступала к глазам — падает, и я вновь вижу Картера.

— Меня не должно волновать, что было у вас. И меня не волнует, Эмили.

— Он нравится тебе, — утверждает она, словно хочет убедить в этом себя.

— Он очень помог мне, ты видела благодарность, а не обожание. Если хочешь вернуть его, то я не являюсь твоей помехой.

— И ты не будешь меня осуждать за это?

— За что?

— За то, что я хочу вернуться к человеку, который предавал меня.

Обращаю взгляд к ней и выгибаю бровь.

— Это твоё право и твоё решение. Я не понимаю, к чему ты говорила о нём плохо, беспокоилась за моё разбитое сердце. Ни к чему прикрываться ложью, когда можно сказать правду.

— Я не знала, как ты отреагируешь.

— Как видишь, — пожимаю плечами и устало зеваю, как будто эта тема наскучила. Я готова взвыть и убежать отсюда, но это плохая идея.

— Спасибо, Трикси, — улыбка Эмили ослепляет белоснежностью и идеальностью, и я едва не давлюсь комом, застрявшим в горле.

Отныне Мэйсон — закрытая дверь. Если Эмили решила вернуться к нему, то я не смею мешать. Я разочарована. Меня вовсе не удивляет то, что он пошёл на измену, и тем более не волнует то, что Эмили решила простить его. Вероятно, любовь действительно ослепляет, но рано или поздно осознание всё равно придёт. Я смотрела правде в глаза: такие, как Мэйсон не знают чувства верности. Это лишь её решение, и если она хочет, то мой путь завязан, хотя, я и сама не желаю быть на месте преданного.

Больше я не могла смотреть в его сторону, в то время как чувствовала взгляд на себе. Парочка следующих лекций прошла без присутствия Мэйсона, что, безусловно, радовало. В нашем расписании есть разница, сейчас она как никогда кстати. Единственное, за что я действительно переживала: он приедет в мотель, но я ведь смогу вытерпеть его пребывание рядом? После вечера с его семьей, я немного поменяла своё мнение, но сейчас всё вернулось на прежний этап. Эмили ни к чему мне лгать, она была честна с признанием.

Такая же разбитая, я пришла в мотель, замертво упав на кровать. Стрелка часов отбивала ритм до моего прощания с этим местом, пока на душе скребли кошки. Словно по кругу, я возвращалась к словам Эмили. Диалог надоедливо и уныло крутился голове, и конец пришёл только когда я собрала вещи в чемодан и вошла в общую кухню, чтобы выпить кружку кофе. Столики пустовали, лишь какой-то незнакомый парень крутится около плиты у дальней стенки. Полная кружка напитка, спустя минуту, заняла стол, а я — стул.

Ровно пять минут я наблюдала и слушала то, как этот же парень чесал затылок и произносил нечленоразборные проклятия себе под нос. В действительности, его неуклюжесть заставляла улыбнуться. И когда мне довелось увидеть растерянные янтарные глаза — я поднялась со стула.

— Не нужна помощь?

Парень вздрагивает и тут же вытирает руки о болотную футболку. Его глаза находят мои, и в них сразу читается благодарность.

— Ты спасёшь меня от голода, — выдыхает он.

Резкие черты лица, небольшая горбинка на носу и пухлые губы, на которых расцветает улыбка. Парень вновь чешет каштановый затылок и вручает мне лопатку.

— Вряд ли это можно есть, — смеюсь я, указывая на сгоревшую толи пиццу, толи пасту. — Ты не читал способ приготовления на обороте? Можно воспользоваться микроволновкой и не мучиться.

— Если бы она имела способность разогревать, а не морозить, то да, — кивает он. — Я ждал пять минут, чудо не произошло.

Смотрю в сторону гениального изобретения и вновь смеюсь.

— Потому что она стоит на размораживании. Скажи мне, что ты это видел.

— Я выгляжу полным идиотом, но у меня есть оправдание: я был голоден.