Пять шагов навстречу

— И что она? — интересуюсь я, но вижу, как легко в её глазах вспыхивает полное понимание.

— Ты только что говорил, что будешь со мной честен и был честен. Ты лгал?

— Нет.

— Тогда зачем ты врешь сейчас?

— Я не врал.

— Я не хочу находиться между вами. Я не хочу быть в центре ваших недопониманий.

— У нас нет недопониманий.

— Я не слепая.

— Да, ладно. Может, немного есть, — слова даются мне с великим трудом.

— Уходи, Мэйсон.

— Почему?

— Потому что, когда человек отвечает долго, он придумывает оправдания и ложь, а я не хочу её слушать. Если не готов к разговору, то просто скажи, а не ёрничай.

— Что ты хочешь знать?

— Хочу знать, зачем ты так грубо с ней обходишься; почему вы так относитесь друг к другу; почему ты так поступал с ней.

— Почему я так поступал с ней? — переспрашиваю я. — Что ты имеешь в виду? Как я подступал?

— Вы встречались в школе.

Кровь моментально отливает от моего лица.

— Откуда ты знаешь? — хриплю я.

— Эмили рассказала. Она всё рассказала.

Я едва не давлюсь собственной слюной, которая застревает в горле, моментально всё пересыхает и мне требуется как минимум графин с водой и желательно на голову.

— Она рассказала что?

— Всё.

— Что ты хочешь от меня, Трикси?

— Хочу понять, почему она любит тебя.

— Любит? — усмехаюсь я. — Серьёзно?

— Я не должна это говорить, но считаю, что ты обязан знать. Она хочет вернуться.

— Вернуться куда? Ко мне?

— Да. Не делай паузы, чтобы придумать ложь.

Смех накрывает с головой. В нём нет веселья, только боль и печаль.

От души, я смеюсь в течение нескольких минут, пока Трикси смотрит на меня в полном молчании. Она хочет вернуться. Вашу мать, она хочет вернуться, — эти слова кружат в моей голове, заставляют вспоминать всё хорошее, что когда-то было, а потом очернилось. Всё, что я когда-либо чувствовал к ней — исчезает, остаётся лишь пустота. Кто бы мог подумать, что её желание вернуться моментально выбьет из меня всякие чувства, стоило лишь посмеяться. Возможно, я просто поехал.

— Мне плевать, понимаешь?

— Ты отвратителен, Картер.

— Чем? Что не хочу быть с человеком, к которому испытывал лишь ненависть?

— Уходи.

— Вряд ли я уйду, мне хочется дослушать этот бред.

— Тут нет бреда, только твоё неуважение к чужим чувствам.

— Очнись, мать твою! Единственный человек, которого любит Эмили — она сама. Ни я, ни ты, ни все остальные ей не нужны. Это ещё один способ самоутвердиться.

— Ты не имеешь права так говорить. Ты не знаешь, чего она хочет.

— Да мне просто плевать, что она говорила, — повторяю я. — Господи, неужели у тебя нет мозга или ты не видишь этого.

— Я всё вижу, особенно то, как ты относишься к чужим чувствам.

— У неё нет чувств! — я буквально срываюсь на крик. — Она делает из тебя дуру, и у неё получается.

Трикси поджимает губы и её тяжёлое дыхание говорит о том, что мои слова принимаются с трудом.

— Хочешь, я расскажу тебе правду?

— Почему я должна верить тебе?

— А почему ты веришь ей?

Девушка вновь замолкает, принимая мою правоту.

— Плевать, я расскажу тебе, Трикси, а потом уйду, — говорю я.

Эмоции берут своё, и впервые понимаю, что легко могу высказать всё, что лежит на душе. Даже если я пожалею об этом, к тому времени уже будет плевать.

— Мы встречались в школе. Я заметил хорошую и тихую девушку. Влюбился в неё. Сделал из неё ту, что ты видишь ежедневно. Она работала над собой. Я работал над ней. И вместе с этим, Эмили менялась. Та девочка, которую я заметил — исчезала. Появлялась сука. Лживая сука, которую я слепо создавал. Она получила то, о чём и не мечтала. Хотя, нет. Она мечтала, но мне говорила другое. Всё было хорошо, либо я просто хотел так думать. Я просто был слепым кретином и любил ту, что трахалась за моей спиной с моим лучшим другом и парнем моей сестры. Да, это один человека Трикси. Мой лучший друг был ещё и парнем моей сестры. Я доверял ему. А потом узнал правду. Я вернулся домой раньше и, конечно, она была той, кого я хотел увидеть первой. Я увидел двоих дорогих мне людей в гребаной кровати. Нет, они не читали там книжки и не сплетничали, как лучшие подружки. Теперь можешь дальше позволять весить себе лапшу на уши.

Всё вылетает на одном дыхании, и узлы веревки, которые держали камень, медленно развязывались с потоком слов. Камень упал, ни осталось ничего.

— Я хочу уйти отсюда.

Разворачиваюсь и покидаю номер, но не по тому, что не хочу находиться с ней в закрытом пространстве, а по причине желания побыть в одиночестве. Глоток свободы и свежего воздуха не просто требуется, а жизненно необходим.

Как только открывается входная дверь, пинаю первый попавший камень и запускаю обе пятерни в волосы. Я мог бы согласиться, чтобы воспоминания сняли скальпелем или выжгли из моего сознания, даже если бы это могло стать причиной смерти, я бы согласился. Получил ли я облегчение? В какой-то степени, было бы ещё проще, это не была Трикси. Я не хотел, чтобы она знала, но не мог позволить Эмили дурить её. Отец был прав: я не могу решать за неё, но сейчас так хочу залезть в её голову, и наконец-то встряхнуть мозги, чтобы она перестала верить всему услышанному. Я не хочу видеть жалость в её глазах, не хочу быть для неё тем, кому изменил любимый человек. Не хочу думать, что она винит в этом меня. Я снова поджался эмоциям. Так получается всегда, когда я за что-то берусь. Будь это отношения, хобби — везде мной управляет эмоциональность, которая в избытке. Как уговорил Ди, она может уничтожить меня. И Трикси узнала всё только благодаря ей. Я не могу быть холоднокровным или могу, но не с ней.

Прыгаю в машину и вцепляюсь в руль, видя, как белеют костяшки, но вздрагиваю, когда по стеклу начинают барабанить чьи-то кулаки.

— Не смей уходить! — голос Трикси пропитан гневом.

— Ты сделала то же самое, — отвечаю я, смотря перед собой.

— Посмотри на меня.

— Зачем?

— Просто посмотри на меня!

Медленно поворачиваю голову и встречаюсь с её глазами, наполненными замешательством и той самой жалостью. Это лишний раз стирает меня в пыль. Последнее, что хотел видеть — жалость. Теперь я для неё тот, кого нужно пожалеть.

— Собери вещи, я отвезу тебя в кампус, — безэмоционально говорю я.

— Ты не должен это делать. Это я должна тебе.

— Мне ничего не нужно. Я уже говорил.

— Я должна тебе, Картер!

— Нет ничего, что ты была бы мне должна.

— Я должна тебе два свидания.

— Они не нужны мне.

— Не нужны? — с удивлением, выдыхает Трикси.

— Это было принуждение, согласие под давлением.

— Нет.

— Да. Просто собери вещи, я отвезу тебя, и больше не буду появляться рядом.

В последние слова я и сам не верю, потому что не могу держаться от неё подальше. Мне нравится любое её внимание.

— Я не хочу, чтобы ты не появлялся рядом.

— Мне не нужна жалость, Трикси. Пять минут назад ты винила во всём меня, даже не узнав правду, а сейчас снизошла.

— А кому я должна поверить? Ты видел себя, Мэйсон? Да от тебя разит разгульным образом!

— И я его не скрываю. Я разве говорил, какой я хороший мальчик ни разу не сорвавший одуванчик?

— Она была слишком убедительна!