Пять шагов навстречу

Остаток дня, я провожу в комнате, готовя работы. И когда они полностью готовы, время достигает только восьми вчера. Телефон появляется в руках, а номер мамы набирается на экране автоматически. Я скучаю по ней.

— Детка, — нежным голосом, в котором слышится улыбка, она приветствует меня так, как называет с самого рождения.

— Мам, — выдыхаю я, радуясь тому, что просто слышу её.

— Как дела?

— Чем занимаешься?

Смеюсь, потому что наши вопросы друг другу звучат в унисон.

— Всё хорошо, делала работы, — говорю я.

— Я только что поужинала и у меня всё чудесно. Ещё у меня есть хорошие новости.

— Например?

— Возможно, я смогу приехать на день Благодарения или Рождество. Одно из двух. Чего ты хочешь больше?

— А можно два?

— К сожалению, нет, — тихо смеётся мама, но я улавливаю нотки грусти в её смехе. — Я рада хотя бы этому.

— Ладно, я могла бы приехать к тебе.

— Боюсь, сюда не летят самолёты и не едут поезда.

— Я могу приехать на машине, — тут же предлагаю я.

— Детка… — я знаю, что это означает: её не выпустят.

— Я знаю, мам, — вздохнув, я вновь мирюсь с тем, что подготовила для меня судьба. — Ты хотя бы приедешь.

— Мэйсон рядом с тобой?

— Нет, он у себя, — это вылетает из моего рта раньше, чем я могу подумать, из-за чего холодок пробегает по спине. Я ненавижу врать маме.

— У себя?

— Мам, я жила у него временно, пока в кампусе были неполадки. Всего лишь неделю, сейчас я снова тут.

— Ох, хорошо. Я рада, что у тебя есть друзья.

Да, я тоже рада, что у меня есть такой друг. Боже, из-за одной мысли об этом друге, тело бросает в жар. Мы вовсе не друзья, это уже невозможно, особенно после признаний.

В дверь стучат, и я поднимаюсь с кровати, убрав ноутбук с колен. Как только касаюсь ручки и открываю её, вижу Мэйсона. Парень поднимает какую-то книжку и слишком самодовольно улыбается.

— Готова заниматься аппликацией и оригами?

— Мам, я перезвоню, хорошо? — спрашиваю я.

— Да, конечно, мне нужно кое-что тебе рассказать, я не успела тогда.

— Это важно?

Несколько секунд, она молчит, а после выдыхает.

— Не настолько. Люблю тебя, детка.

— Я люблю тебя, мам.

С этими словами, она сбрасывает вызов, а я убираю телефон от уха.

— Что за фигня, Картер? — хмурюсь я, рассматривая куклу на обложке книги.

— Ты же сама говорила, что сегодня будем вырезать одежду для бумажной крошки. Скидывай одежду, Трикс. Мою зовут Жаклин, а твою?

— Ты рехнулся, — смеюсь я.

— А я думаю, что понял тебя очень даже правильно. Свали с дороги и найди мне ножницы, панда.

— Господи, ты сошёл с ума.

Мэйсон проходит в комнату и садится на пол у подножья кровати Деби, я же с выгнутыми бровями смотрю на него с порога.

— Так и знал, что ты не подготовишься, — усмехается он. — Хорошо, что тут подружки близняшки.

— Это становится интересно.

— Говоришь, как Ди.

— Да, так и есть, — закрываю дверь и возвращаюсь на кровать.

Мэйсон скидывает красавки и бросает их в сторону двери, следом на пол падает кепка.

— Ты собрался в рай? — улыбаюсь я.

— Зачем?

— Твои носки белей голливудской улыбки.

— Меня не пропустят, придётся жечь в аду.

— Хорошо, что ты признаёшь очевидное. Ты сегодня был в библиотеке?

— Да.

— Ладно, — киваю я, и Мэйсон протягивает мне один плотный лист, на котором изображена брюнетка, а себе забирает блондинку, предварительно подмигнув мне. — Ты же сказал, что они близняшки.

— Я мог перепутать, где ножницы?

Открываю прикроватную тумбочку и даю ему канцелярские ножницы, забирая себе те, что для ногтей. В ответ, Мэйсон протягивает мне несколько страниц, вырванных из книжки. Платья, брюки и блузка с туфлями будут стилем для моей куклы, и Мэйсон оставляет себе подобное моему, но с джинсами и топом.

Сдерживая смех, я молча начинаю вырезать одежду, в то время как Мэйсон увлечённо вырезает куклу. Краем глаза замечаю, что он исправляет её талию, укорачивает волосы и с многообещающей улыбкой приступает к одежде. Когда на полу появляются слишком много обрезков, я поднимаю глаза и вопросительно смотрю на него и на бывшие джинсы. Мэйсон не торопится показывать мне свою работу, я получаю лишь подмигивание. Что-то мне подсказывает, что вскоре его куклу можно будет вызвать на дом по номеру телефона.

— Готова? — улыбается он, спустя пять минут.

— К тому, что ты там сделал — нет.

— Я всё равно покажу, — сквозь смех, он поворачивает ко мне бумажную куклу лицевой стороной. — Ну как?

— И что это? — сдерживая смех, я рассматриваю короткие джинсовые шортики, которые были когда-то джинсами, топ, который открывает живот и волосы, которые стали волнистыми благодаря частям, которые он обрезал.

— Моя Жаклин.

— Кто бы сомневался, что ты сделаешь её именно такой.

— Показывай свою.

— Им точного не быть подружками, — улыбаюсь я, положив рядом свою, облачённую в платье с мелким горошком.

— Ну, да, одна испортит вторую.

Атмосфера в комнате резко меняется, и от бывшего веселья не остаётся и следа. Я знаю, на что он намекает.

Качаю головой и выдыхаю.

— Прекрати это.

— Что именно?

— Прекрати отвечать ей.

— Я не отвечал.

— Пока ты не отвечаешь на негатив, он до тебя не долетает. Но как только ты делаешь это в ответ, на твоих руках остаётся грязь. Это было слишком.

— Я сказал правду.

— К чему эта правда, если она задевает другого человека? Ты не имеешь права её так называть.

— Хорошо, и кто она по-твоему?

— Это её право и её выбор. Ты ушёл от неё далеко?

— Смотря в чём.

— Если бы на это пошла твоя мама, ты сказал бы ей подобное?

— Она бы никогда так не сделала.

— С чего ты взял? Я предлагаю представить, а не утверждаю, что такое было.

— Я не хочу об этом говорить, — рычит Мэйсон.

— Хорошо, тогда можешь идти.