Пять шагов навстречу

— Я просто посоветовала!

— А я только что сказала, что она обойдётся без твоих советов, — Кортни закатывает глаза, а я устало тру свои. Хорошо, что косметика сегодня отсутствует на моём лице, потому что утро превращается в кошмар.

— Замолчите обе, — говорю я.

— Эта… — Эмили оценивающим взглядом пробегается по Кортни, и фыркает: — Она фрик, и не смеет мне указывать.

— Не суди никого по внешности, — хлопаю крышкой ноутбука и, подхватив его подмышку, закидываю на плечо сумку. — Я не хочу тут сидеть.

Взгляд автоматически находит Мэйсона, бровь которого выгнулась, а на губах виднеется тень улыбки. Да, меня слышали многие, и он в том числе. Именно благодаря ему, я поменяла своё мнение. Занимаю место несколькими рядами ниже, а уже через секунду соседнее кресло перестаёт пустеть, потому что его занимает никто иной, как сам Мэйсон.

— Я плохо вижу, — отвечая на мой немой вопрос в глазах, парень улыбается.

— Это я поняла, когда сделала тебя на ринге.

— В любом случае, я заработал третье.

— Да, ты заработал намного больше.

Мэйсон облизывает нижнюю губу, а его рука протягивается по спинке моего кресла, на что я выгибаю бровь.

— Это ничего не меняет, — сообщаю я.

— Если для тебя нет, то для меня это меняет всё.

— Разве?

Губы парня приближаются к моему уху, и я едва не закрываю глаза, чувствуя его близость и наслаждаясь ею. Поток воспоминаний накрывает с головой, а желание повтора — кружит голову. Мэйсон пахнет чем-то особенным, свойственным только себе. Невероятный аромат парфюма мешается с уверенностью и мужественностью, которые ощущаются рядом с ним. Он исключительный, совершенно необыкновенный и эксклюзивный.

— Кто-нибудь говорил тебе, какая у тебя прекрасная улыбка? — шепчет он, из-за чего по коже пробегают мурашки.

— Горячий жеребец, — улыбаюсь я, отстраняясь от его губ.

— Очередной плод твоих фантазий.

— Я люблю фантазировать.

— Особенно обо мне, — усмехается Мэйсон.

— Да, особенно о тебе.

Мэйсон падает на спинку, и его слишком довольная улыбка раздражает меня настолько, что хочется поцеловать.

— Я заеду в восемь.

— Будем вырезать одежду для бумажных кукол? — предлагаю я.

— Я готов вырезать с тобой что угодно, если ты будешь в той же одежде.

— Без проблем, я как раз постирала вещи, — соглашаюсь я, прекрасно понимая, что имеется в виду её отсутствие.

— Мне нравится, — смеётся он, но тут же на секунду, его брови хмурятся, когда он смотрит за мою спину.

Эмили словно сошла с картинки журнала мод, приторно улыбается ему, в то время как лицо Мэйсона кривится. Его рука продолжает лежать на спинке моего кресла и это, безусловно радует меня. Мэйсон не убирает её.

— Картер, что ты хочешь от неё? — шипит Эмили.

— Свали, — фыркает он.

Девушка игнорирует, она переводит взгляд на меня.

— Давай уйдём? Я была неправа, Трикси.

Мэйсон начинает открыто смеяться, закинув голову назад. И я вновь наслаждаюсь звуками его превосходного и мелодичного голоса. Хочется остановить время на минуту, чтобы коснуться его.

— Давай уйдём, — передразнивает Мэйсон.

— Что смешного? — раздражённо ворчит она.

— Ты дешёвая, Эмили.

Как бы я не относилась к тому и другому, это заставляет меня напрячься и посмотреть в сторону Мэйсона предупреждающим взглядом. Но он не останавливается.

— Что ты рассказала ей? Я хочу послушать это лично.

— Правду.

— У тебя отсутствует понятие правды, ты не знаешь, что это такое.

Эмили сканирует глазами Мэйсона, не торопясь рассказывать при нём то, что оживлённо и с энтузиазмом рассказывала мне. В её глазах застыла непонятная эмоция, которую я не могу раскусить. Очевидно, это страх показаться той, кем она является на самом деле, опустив занавес дружелюбия. Как легко быть одним с кем-то, и другим среди общества. Этим Эмили и Мэйсон похожи. Они нарочито хотят создать тот образ, который им удобен, чтобы люди не видели их настоящих, а знали ту выдуманную сторону, которую они создали. Слишком просто быть кем-то другим, намного сложнее быть собой.

— Кто бы говорил, Картер, — громким тоном, заявляет Эмили.

— Прекратите, — выдыхаю я.

— Расскажи правду, — продолжает Мэйсон. — Насколько ты стала дешевле?

— Не дешевле тебя, — её явно оскорбляет это.

— Прекратите! — настаиваю я.

— Ты шлю… — Мэйсон почти договаривает, но я вовремя закрываю его рот ладонью, и потемневшие карие глаза устремляются на меня.

— Не смей, — качаю головой, отвечая ему предупреждающим взглядом.

Мэйсон убирает мою ладонь от лица, но продолжает держать её в своей. Чувствую покалывания и стараюсь держать себя в руках.

— Ты знаешь, что я говорю правду, — выдыхает он.

— Мне плевать на вашу правду, — отрезаю я. — Ты не можешь так говорить.

— Могу.

— Нет, не можешь.

На лице Эмили буквально написано ликование, но я не разделяю её радости, вырвав ладонь из руки Мэйсона.

— То, что было между вами — осталось в прошлом, если вы хотите решить это сейчас и утвердиться за счёт меня, то можете оба проваливать. Я не собираюсь быть вашим канатом для перетягивания. Мне надоело слушать этот бред. Хотите продолжать — вперёд.

Новая смена дислокации. Сгребаю вещи и поднимаюсь на ноги.

— Я не хочу сидеть рядом ни с одним из вас. Даже не думайте пересаживаться. Разберитесь в себе и друг с другом, — сухо говорю я, взгляд падает на Мэйсона, и я добавляю: — Особенно ты.

Отворачиваюсь и пересаживаюсь на другую сторону аудитории. В итоге, Кортни, Мэйсон и Эмили сидят по разным рядам друг от друга. Но среди все этого стихийного бедствия, которое зародилось вокруг меня, разочаровывает только Мэйсон. Только он способен подорвать всё лишь словами и даже не в мой адрес. Я огорчаюсь, когда слышу гадости, которые он может сказать про кого-то, неважно, говорит ли в нём обида или желание улучшить своё положение в обществе. Он расстраивает меня подобным поведением. Я хочу видеть его настоящим не только когда мы одни, но и когда вокруг нас толпа.

Никто из тройки не торопится разговаривать со мной весь последующий день. Но самое приятное: они больше не бросаются больными словами в адрес друг друга. У человека множество защитных реакций, и каждый из них реагирует по-разному. Эмили превращается в гарпию, Кортни применяет сарказм, а Мэйсон совершенно не думает перед тем, как что-то сказать, либо же он делает это специально, доводя до крайней точки раздражения оппонента. Обычно я — тот человек, который просто уходит, не принимая негатив на себя, но именно с ним не могу держать себя в руках, отвечая тем же. Несмотря на это, он делает меня живой и счастливой.