Пятьдесят на пятьдесят
Шрифт:
Остановив мотоцикл перед светофором, она немного выждала, а увидев, что Хэл ступил на проезжую часть, раскрутила заднее колесо, отпустила зажатый тормоз переднего, выхватила нож и направила его на Хэла, когда проносилась мимо. Скорость мотоцикла сделала свое дело. Когда нож задел кость, рукоять резко отдала в руку.
На сей раз она не промахнулась.
Не было нужды болтаться поблизости, чтобы убедиться, что Хэл мертв, – она знала, что это ранение смертельно. В этот момент она еще и задела какую-то беременную женщину – но удачно, только по касательной, так что мотоцикл устоял на колесах. Его здорово замотало, но она быстро выровняла его, выскочила на тротуар и, оставляя за собой вонь горелой резины, пронеслась через сквер Коллект-Понд в сторону Лафайет и Уайт-стрит. И через пару минут была уже в нескольких кварталах –
Риск того стоил. Хэл мертв.
А ее сестра и понятия не имела, какая буря вот-вот разразится в суде.
Глава 36
Упершись локтями в колени, Гарри внимательным взглядом изучал Кларенса. Маленький пес неподвижно сидел, словно завороженный видом своего хозяина, и только вилял хвостом.
– Если кто-то травил Фрэнка галоперидолом, взял под контроль его империю, подчинил его своей воле и вышел сухим из воды, то с какой это стати ему умирать? – спросил Гарри.
Кларенс вылизал пах, вскочил и сунул нос Гарри под руку, сдвигая ее с колена. Услужив своему другу, Гарри задумчиво погладил его по шерстке.
У Кларенса не было ответа на вопрос Гарри. У меня тоже.
– Здесь мы не можем делать никаких выводов, – сказал я. – Фрэнка постепенно одурманивали и контролировали, но откуда нам знать, что это была та же самая дочь, которая в конечном итоге и убила его?
– Верно, но это наиболее логичное объяснение. Мое предположение в том, что Фрэнк как-то узнал, кто разжижает ему мозги, и позвонил Майку Модину, чтобы тот вычеркнул виновную из своего завещания. Это подтолкнуло отравительницу – ей просто ничего другого не оставалось, кроме как убить Фрэнка, прежде чем тот успел внести какие-то изменения.
– И это объясняет, почему ей пришлось принять решительные меры, пока в понедельник Фрэнк не встретился со своим поверенным… Хотя вообще-то странно, что копы до сих пор не нашли Майка Модина, тебе не кажется?
– Я бы сказал, что это чертовски подозрительно. Одно знаю точно: адвокаты вроде Модина никогда не сбегают из дома вместе с проезжим цирком, если только не боятся попасть в тюрьму.
– Я тут уже попросил пробить его фирму… С документами у Майка всё в ажуре. На него не собирались подавать в суд, он уже был разведен и, насколько известно сотрудникам фирмы, не встречался ни с какой новой дамочкой. Он просто исчез. Это дурно пахнет, Гарри.
– Похоже, что многие люди, связанные с сестрами Авеллино, в конечном итоге расстались с жизнью. Их мать, их мачеха, а потом и Фрэнк… Может, Александра убила и Модина?
– Ты по-прежнему считаешь, что София невиновна? – спросил я.
Гарри встал, пристегнул поводок Кларенса к ошейнику и, выпрямляясь, недовольно крякнул. Он не становился моложе.
– Поначалу у меня были кое-какие сомнения, но я доверяю твоему суждению. Чем больше времени я провожу с ней, тем больше убеждаюсь, что она просто запутавшийся ребенок из плохой семьи. Ей нужна помощь. Ей нужен был ее отец. Я просто не могу представить, чтобы София причинила кому-то вред. А вот Александра… Тут мне гораздо легче такое вообразить, – сказал Гарри.
– И почему же?
– Какая бы из сестер это ни сделала, она наверняка знала, что ее поймают. Нельзя убивать своего собственного отца, когда в доме есть еще один свидетель. Никто так не поступает. Даже если ты в слепой ярости, было бы чертовски глупо не кокнуть еще и свидетельницу. Я не понимаю, почему обе женщины до сих пор живы. Одна из них – лгунья и убийца. Да, у Софии ветер в голове и семь пятниц на неделе, но вот Александра производит на меня впечатление человека, который хорошо умеет просчитывать свои действия. Многое в этом деле не поддается никакому объяснению – если только у него нет и какой-то другой стороны, которую мы пока не видим… В любом случае сегодня я больше ничего не желаю видеть. Адиос! Мы с моим амиго отправляемся в люлю.
Гарри и Кларенс ушли из офиса сразу после одиннадцати. Я еще раз просмотрел пакет судебных документов, а когда
поднял голову и глянул на часы, то увидел, что уже почти полночь. Пора бы и поспать.Мысль о том, чтобы улечься на раскладушку в глубине офиса, представлялась совершенно невыносимой. Особенно сегодня. Каждый раз, закрывая глаза, я видел лицо Харпер. Теперь это было уже не просто горе. Это стало чем-то иным. Неделю за неделей я только и делал, что оплакивал ее. Это было похоже на кровотечение. Как будто какая-то часть меня была тяжело ранена, и от этого мне становилось все хуже и хуже, и я не знал, как это исправить. Теперь боль от ее потери уступила место чувству вины. Не знаю, когда это произошло, но тем не менее я это почувствовал. Я уже потерял – или же оттолкнул – одну семью из-за страха, что они пострадают из-за меня. Три года назад Эми попала в лапы русской мафии [31] . Если б не Джимми-Кепарик, я никогда не вернул бы ее. Это многое изменило в моем браке. Самой большой угрозой для Кристины и Эми была моя работа и плохие люди, которые шли с ней в комплекте. Какая-то часть меня порвала с родными мне людьми ради их же безопасности. Теперь я расплачивался за это. Я был «отцом на выходные», со всеми вытекающими из этого заморочками и беспокойством.
31
См. роман С. Каваны «Защита».
Смерть Харпер тоже имела какое-то отношение ко мне? Была бы она сейчас жива, если б не встретила меня?
Это был вопрос, который я хотел задать себе, но боялся ответа.
Я прокрутил то видео еще раз, в пятый уже раз за день.
Там были мы. Гарри, Харпер и я в доме Фрэнка Авеллино. Фотографировали. Перешептывались, чтобы монтажер, убирая звук, ничего не услышал на записи. Это была одна из последних вещей, которые Харпер сделала в своей жизни. Это были ее последние изображения.
Я открыл бутылку виски, плеснул в стакан – вышло явно лишку – и откинулся на спинку стула, глядя на экран лежащего передо мной на столе лэптопа. Внимательно изучая каждое сделанное ею движение. Я никогда не замечал, насколько она грациозна. Я знал, что Харпер красива, но это было что-то другое. Двигалась она так, словно не была человеком, и все же в ней было больше человеческого, чем в любом из нас. Ее сердце было прямо здесь, в этой улыбке.
Копы сочли убийство Харпер результатом неудачной попытки ограбления. Количество квартирных краж и проникновений в дома в последнее время резко пошло в гору – хотя, с другой стороны, такое происходило всегда. Это было неотъемлемой частью данного клочка земли. Может, дело было в моем чувстве вины, может, и в горе, но я не мог избавиться от ощущения, что это произошло из-за меня. Каждый раз, испытывая это чувство, я пытался найти какое-то рациональное объяснение. Говорил себе то, что хотел услышать. Что это на самом деле никак не может быть связано с делом Авеллино. Не было абсолютно никаких причин убивать именно ее. Если кто-то убил Харпер из-за этого дела, то я все никак не мог понять почему. Зачем нацеливаться на Харпер? Почему не на меня?
Это должен был быть я.
Хлоп!
Это должен был быть я.
Хлоп!
Это… Хлоп! Должен… Хлоп! Быть… Хлоп!..
Остановился я, только когда услышал хруст. Даже не понял, что это было – стол или моя рука. Опустил взгляд и увидел, что дерево в углу стола треснуло под моим кулаком. В ванной я заклеил руку пластырем и вернулся к своему креслу. К изображению Харпер, застывшему на экране. Осторожно опустил голову на стол, упершись лбом в тыльную сторону ладоней. Жутко хотелось спать, но я знал, что этого не случится.
Убийца забрал немного наличных из бюро в ее спальне. Пять сотен двадцатками. Может, подумывал прихватить и ее цепочку, а затем передумал. И он вдребезги разбил ее телефон.
От образов из той ночи ее убийства мне уже никогда не отделаться. Я опять увидел кровь на полу в прихожей. Разорванную цепочку в этой крови, с маленьким золотым крестиком посередине. Было и что-то еще, что мне позарез требовалось вспомнить. Что-то важное. Я крепко зажмурил глаза.
Вот оно… Я увидел это. Это наконец проигралось у меня в голове, словно какой-то кошмарный сон.