Пыль моря

Кое-как зажгли кусок каната и он осветил мрачным светом место побоища. Осмотрели раненого. Это Мишкина сабля прошла корейцу между рёбер, и теперь он судорожно прижимал руку к кровоточащей ране. Скулы лица остро проступали сквозь побледневшую кожу. Другой кореец лежал без признаков жизни, но и ран на нём не обнаружили. Видно, удар Мишкиного кулака оглушил матроса, и тот ещё не оклемался.

– Ружья, ружья заряжай. Чего глазеете? Ещё не всё кончилось, – Мишка торопил своих товарищей и не замечал, что кое-кто из них в плачевном состоянии. Зажгли ещё один конец каната. И-дун растирал шею в багровых полосах и не мог говорить. Тин-линь зажимал рукой неглубокую рану на руке. Только Ювэй сидел, вобрав голову в плечи. Глазёнки его затравленно поблёскивали, он боялся глядеть на взрослых.

Мишка заметил его состояние и, не злобясь, отвесил ему подзатыльника. Мальчишка отлетел на палубу в ожидании добавки.

– Вставай, паршивец! Хватит валяться! Тоже, сторож! Поди хозяину перетяни рану. Пошевеливайся!

– Миш, а что с джонкой делать? – голос Тин-линя выдавал тревогу. – Глянь, как крутит её. Видать кормщик убежал.

– Это плохо! Надо вытащить его из норы. Пусть работает. Не ровен час, занесёт, куда не надо.

Джонку разворачивало боком к ветру, и будь он хоть чуток посильнее, не миновать беды. Парус отчаянно шелестел, джонка заметно кренилась на один борт. Берегов не было видно. Луны давно не стало, людей охватило беспокойство.

Тин-линь добрался до рулевого весла. Там никого не было. Фонарь погас, его с трудом удалось зажечь. Стали орудовать веслом, но ничего не получалось.

– Давай парус спустим, – предложил Тин-линь. – До утра далеко не снесёт без паруса, а там при свете легче будет.

Стали разбираться в снастях. Очнувшийся кореец помогал. Вскоре парус уложили на палубе. Джонка выровнялась, плавно покачиваясь на пологой волне.

На востоке посветлело. Стало легче на душе. Корейцы не подавали звука. Раненый продолжал стонать, с ним возился другой матрос, с опаской поглядывая на своих врагов. За ним следил И-дун с ружьём в руках.

– Чего это им вздумалось на нас напасть? – в раздумье спросил Мишка.

– Видно, побоялись так просто в селение вернуться. Хотели маньчжур улестить. Иначе им тоже могло от них достаться. А так ещё и награду получили бы, – Тин-линь осторожно трогал затянутую тряпкой руку.

– Что, болит? Ничего. Легко отделались. Могло быть и хуже. Как это меня угораздило проснуться за минуту до нападения. Они хотели вначале стащить у нас оружие. Стало быть, своего не имелось на джонке.

– Да кто ж осмелится иметь оружие. Маньчжуры этого не прощают.

– И то верно. Ну и одолели бы они нас, не сохрани мы своего.

– Утром одарить духов надо. Помогли, и на этот раз.

– Да уж придётся. Воздадим по заслугам.

И-дун всё растирал шею и силился говорить, но это плохо получалось, он затих с печалью в глазах.

– Ничего, друг, пройдёт. Это не такое страшное дело. На худой конец и без голоса можно жить, – Мишка дружелюбно похлопал товарища по плечу и заулыбался, прося прощения за злую шутку.

Рассвело. Далёкий берег стал смутно просматриваться в утренней дымке. Похолодало, палуба покрылась влагой, люди стали проворнее двигаться и махать руками. Чайки огласили тишину тоскливым писком. Бросались с высоты в море и взмывали с добычей в клювах. Частые стычки между ними развлекали Мишку. Полюбовавшись ими, он сказал:

– Пора б и корейцев к нам, а? Пошлём-ка порученца нашего к ним.

Связали корейцу руки за спину и на длинной верёвке отпустили к хозяину на переговоры. Тот подошёл к двери хозяйской каюты и стал быстро говорить условия перемирия. А Мишка требовал пока малого – управлять судном и выдать хозяина.

Долго велись переговоры. Наконец внутри стал слышен шум и крики и вскоре матросы вытолкнули на палубу испуганного хозяина. Вышел и кормщик с помощником. Кучка матросов столпилась у двери, не решаясь двинуться дальше. Хозяин что-то возбуждённо говорил им, но его плохо слушали и слегка подталкивали от себя.

Мишка решительно направился к корейцам и те затихли, втянув головы в плечи. Грубо схватив хозяина за шиворот, поволок к своим. Ноги хозяина не слушались, Мишке пришлось тащить его волоком.

– Тин, ну-ка спроси его, для чего он затеял нас изловить. Да построже. Нечего с такими лясы точить долго.

Тин-линь стал задавать вопросы, но кореец и так всё понимал и, путаясь в словах, стал не столько рассказывать причины ночной схватки, сколько клянчить не обижать его.

Мишка, хищно прищурив глаза, внимательно вслушивался в его лепет и со злостью в голосе прервал:

– Брось его, Тин! И так всё ясно! Что с ним время терять. Лиса хитрая, всё одно выворачиваться будет. Сейчас он у меня заговорит, – он подошёл и с силой пнул корейца ногой в живот.

Дикий вопль пронёсся над утренними волнами, но перейдя в стенания, затих. Тут же Мишка нанёс ещё удар уже по лежащему телу, встряхнул, поставил на ноги. Ноги не держали хозяина, пришлось держать за халат. Он тихо скулил и что-то лепетал.

– Ничего не могу разобрать, Тин. Ты понимаешь? – мощный рывок снова потряс несчастного корейца.

– Он на своём говорит. Ничего не понять.

– А ну говори по-нашему! – рявкнул Мишка и снова тряхнул корейца.

Вскоре тот признался, что из страха перед маньчжурами, он решил захватить своих пассажиров и выдать их, как доказательство своей преданности новым властям.

– Вот теперь всё стало понятно! – молвил Мишка. – С этого и начинать надобно было. Ну что с ним делать? Молчите? А с такими долго не след волыниться. За борт его и делу конец!

Мишка подхватил извивающегося хозяина, и маленькое тело в развевающемся халате полетело за борт. Крик заглох в плеске воды. Мишка демонстративно отряхнул руки и, не обращая внимания на несущиеся из моря вопли, двинулся к кучке корейских матросов. Те в страхе попятились, но Мишка примирительно поднял руку и остановил их порыв.

– Вам нечего меня бояться. Вы только выполняли то, что вам наказывали. Поэтому беритесь за работу.

Поманил пальцем кормщика, похлопал по спине примирительно и сказал:

– Распоряжайся, старина. И не вздумай дурить, иначе полетишь за своим хозяином. Ясно?

Понял ли его кормщик или нет, но он с готовностью кивал головой и в ту же секунду бросился к рулю и стал тонким голосом отдавать команды.

Матросы разбежались по местам, подняли парус, джонка выровнялась и весело запенила воду форштевнем. Солнце брызнуло своими лучами и заиграло бликами по воде.

– А теперь что? – обратился Мишка к товарищам.

Все молчали, не успев ещё переварить своё новое положение. Всё было незнакомо и тревожно. Кругом враждебная команда, и как она поведёт себя дальше, никто знать не мог.

– Скорей всего надо держать на юг, – молвил неуверенно Тин-линь. – И ни в коем случае не приближаться к берегу. А там южнее должны быть тайваньские джонки. Если духи и дальше будут нам сопутствовать, то мы их встретим. Тогда всё образуется.

– Да собственно, другого и не видать-то. Стало быть, на юг! А там, что бог пошлёт, и не пора ли воздать хвалу всевышнему и Николаю угоднику? Да и духов кто-то обещался задобрить.