Рабы «Microsoft»

— Как что? Гуляем по старым охотничьим угодьям… (Это он про IBM.)

Мимо с гуденьем проносились автомобили. Скворчал газонополиватель какой-то компьютерной фирмы.

Я стоял среди невыразительных сооружений с зеркальными окнами, где делают машины, которые делают машины, которые делают машины — и не знал, что сказать.

Майкл с отцом пошли в гору, я — за ними. Вскоре мы оказались перед зданием IBM. Мне было стыдно за отца. За зеркальными окнами наверняка сидят сотрудники и говорят: «О, смотрите, мистер… как его, Андерхилл, пришел на нас посмотреть! Бедняга, никак не смирится!»

Отца это не смущало.

— Папа, как ты вообще сюда ходишь?

— Знаешь, Дэниел, я заметил, что люди все-таки склонны радоваться переменам. А несчастья переносят со стойкостью, совсем не характерной для них в обычной жизни.

Майкл подхватил:

— Вспомни разливы Миссисипи! Толпы людей жарят на крышах барбекю, машут вертолетам CNN… Короче, прекрасно проводят время.

— Совершенно верно, — согласился отец. — Я понял, что людям страшно думать, что они могут сами изменить свою жизнь. Нам, старикам, конечно, страшнее всех. Нас пугает хаос, пугает разнообразие. Мы ошибочно воспринимаем сегодняшний наплыв информации как «конец истории». А может, это начало.

Прозвучало совсем как «майклизм». Отцу точно промыли мозги!

Папа продолжал:

— Старики фактически выпали из исторического процесса, как его понимали раньше. Нас оттеснили в сторону, и никто не объяснил, чем мы, устаревшие образцы, должны заняться.

— Неизменно лишь одно, — добавил Майкл. — Наше желание найти во всем смысл.

Майкл меня дико раздражает.

Мы дождались, пока в потоке лексусов образуется дыра, и перебежали через дорогу.

— Даже если попросишь, я не смогу объяснить тебе суть мира, где восемь раз менять работу — это нормально, — сказал отец. — Я еле справлялся с реальностью, где работа всего одна.

Солнце золотилось, в небе парили птицы. На светофоре мурлыкали машины. Папа казался расслабленным и счастливым.

— Я всегда считал, что историю пишут всякие «мозговые центры», Министерство энергетики и корпорация РЭНД. Я думал, история — то, что происходит с другими. Где-то там. Я не догадывался, что история — то, что собрал мой сын в подвале. Невероятно!

Я рассказал отцу про новое слово «deletia», и он рассмеялся:

— Совсем про меня!

Вскоре мы дошли до Камино-Реал. Мне пора было возвращаться. Я спросил:

— Вы на машине? Вас подбросить?

— Мы пройдемся пешком, спасибо, — ответил отец.

— Увидимся в «Лабиринте»! — сказал Майкл.

Ну да. Конечно.

Я подъехал к дому. Карла поливала из консервной банки грядку с травами. Я признался, что, хоть это совсем не в духе Рождества, мне очень хочется убить Майкла.

— Майкла?! За что?

— Он…

— Ну?

— Он украл у меня отца.

— Дэн, не говори глупостей! Ты все придумал.

— Папа перестал со мной разговаривать. Он постоянно с Майклом. Черт, я даже не знаю, чем они занимаются! Может, продают бомбы казахам!

— Или стали партнерами по жизни, — пробормотала Карла.

— Что?!

— Шутка. Дэн, расслабься! Возьми себя в руки. Прислушайся к себе: во-первых, Майкл не в состоянии украсть шоколадный батончик, а уж тем более чьего-то отца. Он не такой. Тебе не приходило в голову, что они могли просто подружиться?

— Он знает про Джеда. Он пытается быть Джедом. Я не могу стать лучше него.

— Бред.

— Разве я не сказал то же самое про тебя и твоих родителей?

— Это другое.

— Почему?

— Потому что… потому что другое.

— Отличная логика, Карла!

Она подошла ко мне.

— Прислушайся к себе. Тебе повезло, что ты не свалился от гриппа. У тебя мышцы напряженные и твердые, как железяка. Если так нервничать, можно и заболеть! Давай я помассирую спину, отвлеку немножко.

Она развязывала узелки в моем теле, вытаскивала из-под кожи забытые холодильники, диваны и мешки картошки, приговаривая по-стартрековски:

— Тело человека — как дискета с меткой. Щелкнешь мышкой по дискете и сразу увидишь размер и количество файлов. У людей все метки на лице.

Нажим, нажим, растирание, тычок.

— Если ты много знаешь о мире, твое знание проявляется на лице. Сначала это страшно, потом привыкаешь. Иногда людям это не нравится. Но, по-моему, только тем, кто боится, что сам узнает слишком много и слишком быстро. Если знаешь о мире слишком много, можно разучиться любить — и быть любимым. А у твоего отца теперь другое лицо. Он стал новым человеком. Совсем не таким, как тогда, в Редмонде. Как бы он ни изменился, это к лучшему. Помни об этом.

Я (нехотя):

— Ладно…

Иногда мне кажется, если бы не Карла, я бы взорвался.

ПЯТНИЦА 24 декабря 1993 г

Компьютерная радость: сегодня работа стоит, потому что Баг поделился с нами утилиткой для составления анаграмм. Эта утилита выдает все слова, которые можно образовать, например, из имени. Майкл был в гневе, потому что мы потеряли несколько человекочасов. Теперь в честь Рождества все рассылают по почте друзьям и знакомым анаграммы из их имен. Малобюджетное подарочное решение.

А еще мы скачиваем всякие программы и собираем по всей Долине меланж из пиратского софта. Тоже на подарки. У всех ни цента в кармане!

Мы попытались найти слово, которое выражает нечто большее, чем просто «супер»: супермодель — гипермодель — гигамодель — мегамодель. Майкл заявил, что наши попытки свидетельствуют о неспособности вынести сокрушительный вес истории человечества.

Закончили работу рано (в семь вечера) и поехали за покупками. В районе десяти все вернулись и пахали до часу ночи. Мы не рабы, рабы не мы?

Около полуночи Сьюзен пробормотала:

— Э-э… С Рождеством!

Все хором ответили: «С Рождеством!» — и вернулись к работе.

Рождество 1993 г

Мы сидели дома, пили кофе и разворачивали подарки. А снаружи была совсем обычная погода, как в сериале «Счастливые дни», когда к дому Каннингемов подходят Ральф Мальф и Потси в спортивных куртках, звонят в дверь и говорят: «Здравствуйте, миссис Каннингем!» [76]

76

Каннингемы — главные персонажи сериала «Счастливые дни» (см. выше). Ральф Мальф и Потси — приятели сына семейства, Ричи.