Рабыня Дома Цветущей Сакуры

К моему удивлению они опускают ткань, которая закрывает вход, и оба направляются в переднюю отгороженную часть телеги.

– Садись, девочка, - знакомый старик указывает мне на лавку рядом с собой. Благодарно кивнув, я действительно занимаю предложенное место.

Отказывается, весьма вовремя. Повозка двигается с места резким рывком, быстро набирает скорость, а затем плавно движется вперед.

9

Вскоре в телеге завязывается тихий разговор.

Я в нем не участвую, но мельком осматриваюсь.

Ответ на мой незаданный вопрос: «почему нас не охраняют» находится очень быстро. Возле выхода из телеги висит кусок пергамента шириной в ладонь и длинной в три. На нем выведены четыре иероглифа. Защитное заклинание. Значит, мы либо не сможем сбежать, либо умрем при попытке.

Двое незнакомых мне мужчин оказываются родом из ближайшего городка, а еще один из села еще дальше на север. Нас всех связывает одно: долги, которые нам предстоит выплатить своим телом.

Одному из мужчин назначили целых пять лет, но он держится хорошо. Старается шутить, хоть в голосе и проскальзывает отчаяние.

– Мы еще выпьем вместе, старик, - обращается он к моему земляку.
– У меня невестка делает прекрасное вино. Еще никто не выходил из нашего дома трезвым!

Старик тихо и грустно смеется, как человек понимающий, что его пытаются приободрить, но уже давно отказавшийся от веры в лучшее.

– Если Луна позволит, сынок, я буду этому очень рад!

– Позволит, - недовольно фыркает, передразнивая, женщина. Она забилась в угол и смотрит в пол. Ее долг составляет два с половиной года рабства.
– Вас на шахты отправят. А там дольше полугода мало кто продержаться может.

– Ну не нагнетай!
– отмахивается весельчак, будто действительно верит, что его ждет другая участь. Осмотрев его, я грустно опускаю глаза. Он высокий и широкоплечий. Сильный, сразу видно. Такого точно на шахты заберут. Но он продолжает: - Есть же разные работы. Вдруг приглянусь какой-нибудь озорной вдове.

Он подмигивает своим товарищам, и у них все-таки вырываются короткие смешки.

А мои мысли возвращаются к Вилану. Все же хорошо, что он остался дома. Надеюсь, с ним все будет хорошо!

Путь до города занимает три дня. Вараны действительно бегают намного быстрее лошадей. Пережидать ночи останавливаемся в городах и селах. Рабам выделяют места в сараях или хлеву, кормят хлебом и водой.

За прошедшее время в телеге добавляется людей. Теперь ехать тесно и неудобно.

Наконец, один из охранников приоткрывает щель в тканевой перегородке и объявляет:

– Проснуться всем! Сейчас будут проверять повозку.

Вскоре мы действительно останавливаемся. Охранники открывают тканевую завесу, помогают выйти рабам. Внутрь залезают незнакомые мужчины. На плече одного из них сидит серо-рыжий лис.

Таких я уже видела, когда приезжала с отцом. Эти животные обучены искать запрещенные предметы, особенно магические. Приходится ждать, пока осмотрят телегу, а потом и каждого из рабов. Только после этого нас пропускают за стены города. Но обратно в повозку мы не садимся. Она едет дальше пустой, а нас охранники связывают веревкой между собой и ведут вперед.

Мы идем по центральной широкой улице. Вокруг невысокие дома с изогнутыми крышами и окрашенными в красный или розовый цвет стенами. Они расположены тесно друг другу, но это создает ощущение уюта. С главной улицы вглубь города устремляются узкие дорожки, скрывающие свои секреты. Много людей снуют по ним в разные стороны, спеша по своим делам. Меня удивляет, что они совершенно не обращают внимание ни на рабов, ни на варанов, запряженных в телегу. Будто видят такое каждый день.

Я успеваю заметить храм Луны. Это самое яркое здание в городе. Его стены выбелены, а все окошки оформлены в виде кругов или полукругов.

Но мы быстро проходим мимо. И, наконец, попадаем на шумный рынок.

Здесь людей намного больше. Все они разговаривают, кричат, торгуются, ссорятся. У некоторых прилавков идет оживленная торговля, а некоторые совсем лишены внимания. Над торговыми рядами натянуты ткани, оберегая товары от прямых солнечных лучей.

Веревка, соединяющая рабов, натягивается, заставляя нас держаться еще ближе друг к другу, чтобы случайно не потеряться в толпе.

Некоторые торговцы бегают между рядами и сами предлагают свой товар людям, другие кричат из-за прилавков, некоторые флегматично отмахиваются от мух, которых тут в избытке.

Запахи смешиваются в какую-то невообразимую какофонию. Мы проходим мимо рыбных рядов, затем мясных, затем фруктовых и вещевых. Меня окутывают ароматы специй и благовоний, лечебных трав и масел. Затем чувствую запах навоза. Мы оказываемся в месте, где продают животных. Смотрю на клетки с сочувствием, ощущая себя сейчас очень похожей на домашний скот.

И только миновав весь рынок, мы оказываемся там, где торгуют людьми.

– Вы едва успели!
– к дознавателю подбегает невысокий прыткий мужчина. Он широко улыбается, продемонстрировав отсутствие нескольких зубов.
– Торги вот-вот начнутся. Придите вы минутой позже и пришлось бы ждать до завтра.

– Записывай, - коротко командует дознаватель. Он оглядывается на людей, которых привел, и ждет пока беззубый всех проверит и запишет в блокнот. После этого дознаватель говорит: - Выручку отправишь в ту же гостиницу, что и обычно.

Больше он не жертвует беззубому ни слова. Но тот радостно улыбается и кивает. Охранники дознавателя передают торгашу веревку, разворачиваются и уходят вслед за хозяином.

– За мной!
– командует беззубый.
– Да поживее вы!

10

Нас выставляют вдоль ряда на специальное деревянное возвышение. Каждого раба привязывают к перекладине и разрешают сесть на колени. После этого приказывают ждать.

– Боишься?
– рядом со мной оказывается знакомый старик. Мой голос дрожит:

– Немного.

– Постарайся думать о хорошем, - тихо советует он.
– И улыбайся. Ты милая, может, возьмут няней.

Киваю ему и действительно пытаюсь выдавить улыбку.

Покупатели появляются быстро. Мужчины и женщины разных возрастов в дорогих одеждах ходят между рядами, рассматривая рабов. Они бесцеремонно берут за волосы или ощупывают руки. Продавцы бегают от одних к другим, рассказывая и советуя.

Ко мне подходит семейная пара. Рука женщины лежит на локте мужчины. Последний осматривает меня с интересом. Я вижу как его взгляд, подобно взору охранника дознавателя, ложится на мою грудь, затем измеряет бедра. Женщина же смотрит на лицо, затем на волосы. Протягивает к ним руку и касается косы: