Рантье

– И как же это она приедет, если работает?

– Она уже отпуск за свой счет взяла. Вы не волнуйтесь, Лев Михайлович, она всё умеет, и приготовить, и постирать.

– Спасибо за заботу, Варвара, - улыбнулся Буряков, у него вновь потеплело на душе, - но я бы не умер за три недели.

– Так вы против?
– испугалась Варвара.

– Не знаю, - пожал плечами Буряков.
– Впрочем, если вы с Серафимом за неё ручаетесь, то пусть приезжает, всё лучше, чем чай и яичница.

– Так она завтра и будет, - просияла Варвара, - Серафим за ней утречком на вокзал поедет.

– Хорошо, - Буряков встал.

– Пойду я, Варвара, трудный у меня сегодня день был.
– Он наткнулся на её озабоченный взгляд и добавил.
– Трудный, но хороший. До завтра.

Утром Буряков проснулся таким разбитым, будто мешки накануне грузил. Он подивился этому своему состоянию, мысленно посетовал на старость и поплёлся в ванную. Мелькнула идея сделать зарядку, но его от неё передёрнуло, организм явно бастовал, не желая объяснять причин.

На кухне его ждал сюрприз, о котором он уже забыл: рядом с Варварой хлопотала стройная, как подросток, женщина лет тридцати, с румянцем на белой коже, огромными глазами с тёмно-синими зрачками и длинной светло-русой косой, в которую была вплетена голубая ленточка. Заметив Бурякова, незнакомка, присев в лёгком реверансе, широко и белозубо улыбнулась.

– Здравствуйте, - сказала она звонким и милым голосом.

Оглянулась от плиты Варвара.

– Лев Михайлович, доброе утро! Вот, знакомьтесь, Настя, племянница Серафима, она нам как дочка.

– Очень приятно, - вежливо улыбнулся Буряков.
– Чем кормить будете?

– Овсянкой, сэр!
– пошутила Настя и тут же осеклась под грозным взглядом своей тёти.

– Варвара, - засмеялся Буряков, - не пугай Настю, я люблю хорошие шутки.

– Молодо-зелено, - проворчала Варвара и поставила перед ним тарелку с манной кашей.
– Напугаешь её, как же!

– А где же овсянка?
– с деланным разочарованием спросил Буряков, Настя тихонько прыснула в кулачок.

– Вот она, - Варвара стрельнула строгим взглядом в племянницу, - завтра и приготовит!

– И приготовлю, пальчики оближете!
– дёрнула плечиком Настя.

– Договорились, - кивнул Буряков и взял в руки ложку.
– Настя, а вы какой предмет в школе ведёте?

– Английский.

– Ого! И хорошо знаете язык?

– Вполне. Иногда перевожу иностранцам.

– В Омске бывает много иностранцев?
– спросил Буряков, с удовольствием поднося ко рту очередную ложку с кашей.

– Хватает. Раньше коммерсанты в основном приезжали, а теперь чаще туристы.

– Да?
– удивился Буряков.
– Туристы в Омске?!

– Ничего удивительного. Они сейчас в России себя богатеями ощущают...

– Настя!
– прервала племянницу Варвара.
– Пошли, покажу кладовую!

Женщины ушли, Буряков в одиночестве доел кашу, выпил кофе и поднялся к себе в кабинет. Ему предстояло подумать над словами отца Сергия. Как он сказал: "Дай им и пусть, успокоятся?", и ещё: "Если забудут, то это их грех, а ты не ропщи?". Неужели батюшка прав?

Варвара и Серафим уехали. Серафим перед отъездом ворчал, что если бы знал, что в пути курить запрещают, не поехал бы никуда, а Варвара его утешала, ничего, мол, в бунгало на берегу океана накуришься. Анастасия после отбытия родственников сразу стала серьёзной и деловитой, что, впрочем, Бурякова вполне устроило. Она кормила его вовремя и вполне вкусно, хотя сначала он это не особо замечал. Все мысли Льва Михайловича были заняты собственными ощущениями, он с облегчением констатировал возвращение спокойствия и умиротворения, всё возвращалось на круги своя.

В среду рано утром позвонил отец Сергий.

– Лев, доброе утро!

– Кто это?
– спросонья не узнал Буряков.

– Священник Сергий Лазарев.

– Ой, доброе утро! Извините, я ещё не проснулся.

– Надо рано вставать, Лев. Кто рано встаёт, тому бог даёт.

– Это, конечно, - растеряно отозвался Буряков.

– Я тебе звоню, чтобы ты приехал в храм на воскресную службу. Сможешь?

– Конечно!

– Вот и хорошо, тогда следующие три дня соблюдай пост.

– Есть только хлеб и воду?

– Нет, ты ж не монах, а обыкновенный мирянин. Исключи из своего меню мясные и молочные продукты, яйца, этого достаточно. Выдержишь?

– Да.

– Но это ещё не всё! Развлечения отмени, телевизор не включай.

– А спортом заниматься можно?

– Этого, Господь не возбраняет.

– Всё выполню, отец Сергий, и спасибо за заботу.

– Всё, жду в воскресенье к восьми утра. После службы исповедовать тебя буду.

– Исповедовать?!
– испуганно спросил Буряков, но отец Сергий уже отключился.
– Вот блин, страшно-то как!

На кухне аппетитно пахло свежей выпечкой, Буряков прищурясь втянул аромат ноздрями.

– Как вкусно пахнет!

– Доброе утро, Лев Михайлович!
– поприветствовала его Настя и включила кофемашину.

Буряков приподнял полотенце на блюде и выдернул крохотную сахарную булочку.

– М-м! вкусно!
– он схватил следующую.

Анастасия украдкой посматривала за ним и довольно улыбалась.

– Приятного аппетита.

– Спасибо, очень вкусно.

Настя присела на табурет возле плиты, её огромные синие глаза смотрели на Бурякова, но, странное дело, его это не раздражало. "Ох, я ж завтра на диету сажусь!" - вспомнил он.

– Настя, у меня вам есть задание.

– И какое же?

– Мне три дня надо сидеть на диете, тьфу ты, стоять, нет, держать пост, вот!

– Обычный пост?

– Да.

– Не проблема, накормлю, - Анастасия с интересом посмотрела на Бурякова.
– Лев Михайлович, а зачем это вам?

– Не знаю, - пожал он плечами, - только я в воскресенье в храм исповедоваться еду.

– Вы верующий?!
– изумилась Анастасия.

– Ну, как сказать, теоретически "да", а когда в храме последний раз был, не помню, а тут судьба с батюшкой свела.

– Хороший?

– Строгий, - подумав, ответил Буряков, - но добрый.

– Значит, хороший, - засмеялась Настя.
– Лев Михайлович, можно я с вами поеду?

– Конечно, только и вам тогда пост надо соблюдать.

– Само собой!

Ранним воскресным утром они уехали в храм и вернулись почти под вечер, оба тихие и задумчивые. Машина вкатилась в гараж, Буряков выключил зажигание и посмотрел на Анастасию. Всю обратную дорогу они молчали.

– Я и не знал, что это так тяжело: грехи свои вспоминать!