Рапсодия под солнцем

— Да хрен его разберёт. Мутный тип. Не понимаю, как мать с ним спутаться умудрилась.

— Ты с ней-то об этом говорил? — еще раз затянувшись, тушу сигарету о камень и откладываю бычок в сторону. Потом приберусь.

— О том с кем и почему она любилась? Нет. И не собираюсь к ней под юбку лезть. Раз я случился, значит, так надо было. Это ее решение, и я не вправе ее осуждать. Не понимать — да, могу, но и в душу лезть не буду.

— Короче, все сложно и ни хуя не понятно. Как и всегда, — говорю и забираю у него бутылку обратно, отпивая. Мысли уже опьянели, и так легко сразу стало.

— Ну… зато скучно точно не будет, — усмехается Мур, а потом зовет меня: — Аман…

Я поворачиваюсь и смотрю в нереально зеленые глаза, а он заявляет с улыбкой:

— Ты в курсе, что я тебя люблю, да?

И, пихнув локтем под ребро, укладывается на меня, устраивая рыжий хвост на моих ногах. Уже стемнело, и Мур смотрит в ночное небо, а в его глазах — звезды мерцают. Прикольно.

Я тоже его люблю. А ведь когда встретились, и не предполагал, что обрету в нем настоящего друга. Того, кто поможет, когда это на самом деле надо.

Мы остаемся в том положении и продолжаем болтать уже о всяких мелочах. Виски пьется легко, а разговоры скачут с одного на другое, не затрагивая ничего серьёзного. Потому что иногда просто необходимо расслабиться.

Часть 37. Не серчай, царевич

Ниррай

— Эй, алкашня, вставай давай, — пихаю я ступней Амана в спину. Вчера, когда я уже за полночь прилетел на остров, меня встретило вот это вот многословно и невнятно жужжащее тело. И вместо того, чтобы спать пойти, мне ещё пару часов мозг любили, попеременно то в любви признаваясь, то пытаясь трахнуть. Не скажу, что пьяный Аман это не забавно, но со мной он так не пил никогда! Жук!

Вздыхает так тяжело, будто это я вчера голышом «танец жирафика» устраивал.

— Не наговаривай. Я малопьющий!

— Я заметил! — хмыкаю и, перегнувшись, достаю из недавно появившегося в моей спальне мини-холодильника пакет с кровью. Без понятия, есть ли у вампиров похмелье, но точно не помешает. — Лови, похмелись.

Аман ловит и улыбается, будто я ему чего хорошего сказал, а, отпив, хватает меня за ногу, к себе подтаскивая. За что и получает легонечко пяткой в бок.

— Судя по твоей счастливой физиономии, примирение с рыжим «кошаком» прошло удачно?

Я перехватываю у Амана остатки крови и переливаю в бокал. Никак не привыкну к этому их варварскому «застольному этикету». А вот так хорошо. И пару кубиков льда. Можно ещё и виски плескануть, но это на вечер план.

— Да! Отлично. Бухали, трындели, на красоты местные глазели, — обнимает меня, к себе прижимая, а я фыркаю на это его высказывание:

— Да уж, красоты. Это вот надо было за три недели дом, что годы служил мне верой и правдой, в руины превратить?! Позавчера с садовником говорил, он как пальмы увидел, от ужаса чуть все волосы себе не повыдирал. И это притом что ему и так пришлось утроить зарплату. А лошади?! Ты вообще видел, во что грива Луны превратилась?! Так трудно было ее раз в недельку вычёсывать?

— У нас была чрезвычайная ситуация! Но я исправлюсь! Не серчай, царевич.

— В наказание пойдешь ей сегодня косы плести, — бурчу, но Аман уже начал мое плечо выцеловывать, и от этого как-то резко ругаться расхотелось.

— Хорошо… Косы я люблю… — соглашается, не прерываясь от расцеловывания меня прекрасного, а я чувствую, как хищник внутри меня калачиком сворачивается и урчит довольно. Я уже почти научился с ним сосуществовать. Не то чтобы это легко, но, по крайней мере, у меня выходит его тормознуть, когда он в кого-нибудь вцепиться хочет. Ни о каком «слиянии» речь не идёт — мы как-то совсем по-разному на все реагируем, зато к подобию компромисса прийти смогли. Мне пришлось пойти на уступки и демонтировать душевую кабину, установив «африканский дождь» без каких-либо ограждений, а он больше не пытается Аша за палец цапнуть каждый раз, когда тот к Аману приближается. А вот насчет Амана сложно всё. Я никак не могу свои «человеческие» ощущения от «дикарско-хищнических» отделить. Этого варвара все время к его «ненаглядной» тянет. Нет, я до безумия рад, что влюбился он именно в Амана, а не, скажем, в дворника какого-нибудь, но и не горю желанием провести остаток дней в постели, вылизывая свою «самочку».

А «самочка» меня уже по животу гладит и поцелуями на шею переходит, пока я медленно отпиваю кровь из бокала. Абсолютно случайно в донорский центр на днях пришел парень, чья кровь пахнет виски. И да настало мое счастье! Донор получил тройную выплату и намек, что если ещё придет, ему это очень и очень неплохо окупится. Как пить что-то, что едой пахнет, я так и не понял. Можно, конечно, но в чем прикол? Теперь вот хорошо. Вкусно.

— Я тут думал, — протягиваю, немного разомлев от ласки. — И так и не пришел ни к чему. Так что ответь-ка мне, как ты относишься к скоплению людей вокруг? Допустим… Праздничный вечер.

Аман замирает, даже целовать перестает, из-за чего я оборачиваюсь удивленно. И лицо у него… и потрясенное донельзя, и испуганное… будто я предложил на ужин зажарить его ногу на вертеле.

— Что? Так понимаю, судя по реакции, отрицательно?

— Подожди. Я не очень понял вопрос. Тебя люди на острове напрягают или ты хочешь вытолкнуть меня в толпу людей?

— Аман, ты когда меня слушать научишься? Праздничный вечер. Люди. Алкоголь. Музыка. Ты же ходил раньше в клуб, я тебя там видел!

— Эм… Ну да, ходил. Музыку желательно потише, но, в принципе, нормально отношусь. Ни на кого не бросаюсь.

— И как часто для тебя было бы комфортно показываться в таких местах?

— Даже не думай меня каждую ночь таскать по клубам. Нет, я могу. Я с тобой всё могу, царевич. Но мне больше по душе, когда мы одни. Если выбирать между «побыть дома» и «пойти в громыхалку» я, естественно, выберу дом, хотя тут тоже бывает шумно. Ну, а если… выбора не будет, то пойду, куда скажешь.

Он снова утыкается в мою шею, целуя, а я вздыхаю.

— Я не спрашивал, что ты можешь, я спросил, как часто для тебя это будет комфортно. На самом деле я просто думал… Не знаю. Был вчера в городе, пообщался с народом и понял, что чёт совсем далеко от тусовки ушел. Будто они все из какого-то другого мира, хотя ещё недавно все хорошо было. Не то чтобы мне было особо весело с ними общаться, но терпимо. А общаться по-любому надо, ведь если опрокину бизнес отца, он после смерти меня икать беспрерывно заставит. Уверен, он сможет. Хотя… он же тело себе уже купил. Короче, я не о том. Я подумал, что мог бы им всем сказать, что у меня появился мужчина, типа объявить, что я с кем-то встречаюсь. Это не особо важно, но, думаю, так бы многие вопросы снялись.

— Если тебе нужно с кем-то общаться, то можно соблюдать необходимый минимум. И естественно, ты можешь объявить об этом. Я вообще-то мужем тебе стать собираюсь. Надеюсь, в этом столетии.

— Но тогда тебе придется со мной иногда выбираться в город. Если тебе это напряжно, можно заявить, что ты сумасшедший учёный и социофоб. Прикинь, какие интересные будут заголовки в новостях?

Аман опять прерывается и смотрит на меня хмуро, даже брови сдвигает и говорит серьезно:

— Я сейчас укушу тебя за левую ягодицу.