Расщеплённая сталь. Том 1

Лагерь впал в ступор. Кто-то пытался бежать. Кто-то кричал. Женщина у кухни рухнула в обморок, захлебнувшись воздухом. Один из АБСХов начал молиться — шард оборвал молитву, пробив ему глотку. Он рухнул вперёд, захлёбываясь собственной кровью.

И никто уже не верил, что выживет. Никто не знал, где спасение. Потому что оно не приходило. Оно пришло, чтобы казнить. Но на этом моя резня не закончилась.

Сорвавшись с места, я метнулся вниз рывком — тело взорвалось в ответ, мышцы сработали молниеносно, как пружины, что десятилетиями ждали своей активации. Возврат. Шарды с хрустом вырвались из тел, прибитых к стенам — мясо, кости, внутренности разлетелись по округе, будто сноп гнилых лепестков. Один из осколков пробил череп, другой — вошёл под лопатку и вырвался наружу, оставляя за собой гейзер тёмной крови. Третий угодил прямо в рот уроду, разорвав челюсть с таким звуком, будто лопнул мешок с известью. Я не остановился. С разбега прыгнул — прямо в морду следующему. Выпив флакон я ускорился и влетел и мой кинжал пробил горло урода. Шипение, кровь. Кровь лилась повсюду. Она покрывала руки, впитывалась в поры, въедалась в ногти, оставляя запах, от которого будет мутить всех выживших.

Лагерь заливало алым. Грязным, тягучим, парящим. Воздух дрожал, как в печи, насыщенный медью и гарью. Крики не прекращались. Горожане, затаившиеся в тени разрушенных бараков, теперь кричали ещё громче. Кто-то падал на колени. Кто-то — пытался ползти, спрятаться, не смотреть. Дети тянулись к матерям, а те, обезумев от ужаса, прикрывали их, как могли, подламываясь на сухих, промозглых руках. Шарды дрожали за спиной, готовые вновь вылететь наружу. Метка заструилась жаром — кулдаун сошёл. Она почти пела, зовя к следующему убийству.

— Тебе, — прошипел я и указал на ближайшего ублюдка. Метка прилипла к нему, вспыхнув на груди, как жгучий след приговора. Тело дрогнуло, и в следующий миг разнеслось на куски. 12 новых шардов, рванув вперёд, закрутились в воздухе, будто чьи-то жаждущие зубы. Они шли не просто в грудь или голову — нет. Они ныряли под столы, в щели, в бараки. Один пробил стену, другой, изгибаясь, залетел под обрушенный потолок, третий — нашёл спрятавшегося за шкафом офицера. И если кто-то пытался спрятаться — не успевал. Плоть разрывалась на клочья в самых укромных местах: в глотках, в подмышках, в паху. Разрывы с хрустом и скрежетом. Живые тела рвались, как бумажные.

Мужики стреляли без остановки. Огонь винтовок, крики, паника. АБСХ-овцы метались, как крысы, ловя пули в спины, в лица, в бока. Некоторые, задетые не насмерть, ползли, истекая кровью, оставляя после себя мокрые следы страха. Один пытался кричать о пощаде — его заткнул осколок прямо в рот, распоров ему щёку и вывернув мозг наружу.

Я скомандовал:

— Возврат.

Шарды со свистом рванулись обратно ко мне. Вихрь, обагрённый мясом, вновь замер за спиной. Всё. Тишина на мгновение. Жуткая, зловещая тишина. В ней — всхлипы, капли, падение крови. И осознание: всё вокруг мертво или почти.

Но даже эта точка покоя не принесла облегчения. Пара горожан погибли. Случайно. Без смысла. Попали под хаотичный огонь уродов. Женщина с разорванной грудью. Мальчишка, которому перебило шею. Их тела не двигались. Только кровь, впитывающаяся в землю, дышала ещё пару мгновений.

Подбежал мужик. Колени предательски дрожали. Он рухнул на них прямо передо мной, как будто вес всего лагеря на нём отразился.

— Вы... вы из армии спасения? — прошептал он, глядя на меня, весь в крови, с капающими с шардов каплями, что падали мне на спину, как горячий дождь. Его руки тряслись, а глаза метались между моими глазами и осколками за спиной.

Я нахмурился.

— О чём ты? — хрипло спросил я.

Он замолчал. Поднял глаза. В них — страх, неверие. Больше того: отчаяние. Он хотел верить, что я спаситель. Что я пришёл с неба. Что всё это не ад, а очищение.

— Тогда кто вы? Кто вы такой?..

Позади уже подходили Демиан и Кендрик. Их лица были мрачными, руки — в крови, сапоги — в остатках чьей-то плоти. Демиан бросил коротко:

— Грим, остались только недобитки может кто спрятаться смог.

Я кивнул. Воздух был наполнен железом. Плотный, горький, как смерть.

— Прочистите местность. Тем что пиздец добить. Тех, кто еще проживет — перевяжите. Нам нужны ответы.

Мужик всё ещё стоял. Не двигался. Смотрел на меня, как на чудовище, вылезшее из преисподней. Неловко, тихо он снова задал вопрос:

— Кто вы?..

Я посмотрел на него. Тихо. Без улыбки, но с холодом:

— Каторжанин.

И развернулся, уходя в сторону бараков, туда где могли быть живые. Я шёл, чувствуя, как шарды слегка колеблются в воздухе. Они были спокойны, но готовые. Как хищники, что ждут сигнала.

— Потом поговорим, — бросил я через плечо. — Дела есть.

Зайдя в барак, я едва не получил пулю в лоб — из шкафа на меня вывалился здоровяк с винтовкой, с диким ревом начал палить наотмашь. Пули врезались в меня: одна — в бедро, вторая — сорвала кожу с предплечья. Боль резанула, но я не остановился. Рывок — тело сработало машинально. Я врезался в него всем весом, хруст костей в его руках был почти удовлетворяющим. Он выронил винтовку, ударился затылком об бетонный пол, затих. Без сознания. А я, в тот же миг, заорал.

Клич стойкости прорвался сквозь горло, рвано, на пределе. Мир словно вздрогнул. Пыль осыпалась с потолка. В ушах — гул. Раненные мышцы дернулись — кровь и дыры в теле начали исчезать. Боль отступала, как будто кто-то выключил её на рубильнике. Я стоял. Целый. В ту же секунду. Так вот как оно работает... До этого не было шанса проверить.

Я выволок этого увальня наружу, за шиворот, как тушу. Бросил на площадь — его тело глухо ударилось о землю. На плече — маркировка. АБСХ. Бронежилет явно армейского производства. Значит, не просто грязный ублюдок, а кто поважнее.

Позади подошли Демиан и Кендрик. Их лица были тяжёлыми, грязными, как сама эта земля.

— Двоих ещё нашли, — отрапортовал Демиан, кивая назад. — Живы, но такое себе. У одного кисти нет, второй — без ног. Шарды твои красиво прошлись. Остальных добили. Там месиво. Куски. Живых почти не было.

Я кивнул. Указал на того, кто стрелял в меня.

— Этот ещё дышит. Руки переломал. Остальное цело. Нам он пригодится.

А тем временем толпа — те самые горожане, запертые в каторге — начинали двигаться. Потихоньку, поодиночке, переглядываясь. Собирали что попадёт под руку. Прижимали детей. И двигались к выходу.

— А вы это куда? — спросил я резко, голос прозвучал, как выстрел. — Хотите, чтоб вас гоблины сожрали, а? Пожалуйста.

Девушка, та самая — с тёмной сферой, будто сгустком тени в руках, сделала шаг вперёд. Её глаза дрожали.

— Там… в бараке… монстр. Я видела. Он… — её голос сломался. — Он кричал. Ужасно. Это был не человек.

Я усмехнулся:

— Так это я и был. Успокойся. Мы сюда не за вами пришли.

Но мои слова не убедили. Я это видел. Они видели, что я сделал. Несколько минут назад — они видели, как шарды вонзались в живых людей, как рвались тела превращаясь в груды мяса. Это не забывается.