Рассказы о русском подвиге

Попеншток.

— Генерал, генерал! — закричал Попеншток. — К Нарве идет Шлиппенбах,

русские готовятся к бою!

Схватил Горн подзорную трубу, бросился к крепостной стене, посмотрел:

действительно, русские строятся. Носится по полю Меншиков, машет шпагой, куда-то

показывает. Посмотрел Горн на запад — правильно, там, за лесом, поднимается пыль.

— О, слава тебе, святая Мария! — проговорил генерал. Потом повернулся к

Попенштоку, сказал: — Жалую вас, господин корнет, капитаном.

В это время вдалеке раздались два выстрела, потом еще два и еще. Это был

шведский условный сигнал. Горн приказал ответить. С крепостной стены гаркнули

пушки.

А вскоре из-за леса стройной колонной появились и сами шведы.

Заколыхались желтые и белые шведские знамена, заняли всю ширь дороги

синие мундиры шведских солдат. Развернулись шведы во фронт, выкатили вперед

пушки и открыли огонь. Русские стояли спиной к крепости, лицом к войскам

Шлиппенбаха.

И Горн подумал: «А что, если ударить русским в тыл? Шлиппенбах —

спереди, войска из крепости — сзади, зажать русских в тиски, разгромить, как тогда,

четыре года назад, удержать шведскую славу».

Горн отдал приказ. Распахнулись крепостные ворота, выскочила конница, за

ней побежали пешие отряды. Русские заметили вылазку, дрогнули, подались в

сторону.

— Ура! — закричал Попеншток и побежал вниз с крепостной стены.

Он вскочил на лошадь и вылетел пулей из крепости. Хотел Попеншток и тут

оказаться первым. Горн видел, как его белая лошадь, вздымая пыль, галопом

мчалась по полю. Попеншток подскакал к русским, рубанул налево, направо, повернул

коня и помчался к войскам Шлиппенбаха. Вот он подлетел к шведам, соскочил

с коня и бросился обнимать какого-то офицера.

— Молодец! — шептал Горн. — Молодец, Попеншток! — И восторженно смотрел

на корнета.

Но что такое? Потеряв шляпу, Попеншток несется назад. Вслед ему раздаются

выстрелы. Шведы стреляют в шведов! Схватил Горн трясущимися руками

подзорную трубу, стал искать Шлиппенбаха. Вот и он на коне, в окружении шведских

знамен. Но — о святая Мария! Горн смотрит и не верит своим глазам: на коне

в костюме шведского генерала сидит царь Петр. А те, кого Горн принимал за

солдат Шлиппенбаха, схватив ружья наперевес, дружно бегут к открытым воротам

крепости.

— О боже, о боже! — закричал Горн. — Ворота, скорее закрыть ворота!

Генерал побежал вниз. У самых ворот он столкнулся с Попенштоком.

Подскочил Горн к Попенштоку, осадил его белую лошадь, сдернул седока на землю.

— Вы, вы!.. — кричал, задыхаясь, Горн. — Вы, Попеншток, мальчишка! О боже,

о боже! Это все вы! Ну, где же ваш Шлиппенбах?! Рядовым, в карцер, под суд!

О святая Мария! О святая Мария!

Около трети нарвского гарнизона полегло в машкарадном бою.

По случаю удачной выдумки в русском лагере шло веселье.

Меншиков ходил важный, приговаривал:

— Бивали мы этих шведов запросто. Что нам шведы!

— Умолкни! — крикнул Петр. — Хоть ты и герой, да похвальбе знай меру!

Тьфу, тошно смотреть!

БАБАТ БАРАБЫКА

Бабат Барабыка был барабанщиком в бомбардирской роте. На всю армию не

было второго такого умелого барабанщика. Выбивал Барабыка и маршевую дробь

и все сигналы воинские знал исправно.

А еще Барабыка был известен тем, что разговаривал с самим генералом Горном.

Было это так.

30 июля, в воскресенье, русские начали обстрел Нарвы. Стреляли по бастионам

Виктория и Гонор. Отсюда, пробив в стене брешь, хотели штурмовать город. Семь

дней не отходили от пушек бомбардиры. Не отходил и Барабыка. Отложив в

сторону барабан, подтаскивал ядра, засыпал в пушки порох. На восьмой день бастион

Гонор осел. Земляная насыпь вокруг него обвалилась в ров.

— Ну, — заговорили солдаты, — теперь готовься к штурму.

В это самое время Барабыку вызвали к царю. Посмотрел Петр на раскосые

глаза Бабата.

— Татарин? — спросил.

— Калмык, — ответил Барабыка.

— Ишь ты! — усмехнулся Петр. — А тоже солдат.

— Барабанщик я, — ответил Барабыка.

— Вот ты мне и надобен, — сказал Петр. — Пойдешь к крепости, передашь

письмо нарвскому коменданту. Да смотри иди осторожно, — напутствовал Петр. —

Бей в барабан шибче, говори, что ты есть российский парламентер.

Пошел Барабыка, бьет в барабан что есть силы. Заметили шведы солдата,

перестали стрелять.

— Кто такой? — закричали, когда Барабыка подошел к крепости.

— Я есть парламентер российской армии, — отвечает Барабыка.

Скрипнули железные засовы тяжелых крепостных ворот, одна из створок их

медленно приоткрылась. Барабыка вошел в крепость.

Повели Барабыку кривыми маленькими улочками нового города мимо разбитых

и горящих домов к нарвскому замку. Перед замком — глубокий ров. Через ров —

мост. Мост поднят.

— Кто такой? — закричали с той стороны часовые.

— Я есть парламентер российской армии, — вновь повторил Барабыка.

Громыхнули тяжелые цепи, мост опустился. Барабыка вошел в замок. Повели

Барабыку по узким коридорам и крутым лестницам. Наконец вошли в большой

зал. В глубине увидел Барабыка высокого, худого старика. «Генерал Горн», — узнал

Барабыка.

Взял Горн письмо, стал читать. «Сам господь бог разрушил Гонор, — писал

Петр, — путь к приступу открыт...» Петр предлагал Горну сдать крепость и

кончить кровопролитие.

Прочел Горн письмо, уставился на Бабата.

— Иди к царю Петру, — сказал, — передай: шведы не сдаются. Понял?

— Никак нет, — отвечает Барабыка.