Рассказы
Шрифт:
Мэри засмеялась счастливо, она всегда бывала безмерно благодарна сестре даже за косвенные похвалы.
— Ты, наверное, замучилась, Клер, — сказала она и тотчас устыдилась, что допустила некое несовершенство в таком изящном стройном создании с гладкой кожей и глубокими серыми глазами, очаровательном и в свои пятьдесят лет.
— Да, я последнее время страшно извелась с этим магазином, — отвечала Клер. — Доктор Редман даже чуточку встревожен, что я переутомилась и совершенно не сплю. — Но удовлетворясь метнувшимся в глазах сестры испугом, тут же добавила: — Благодаря тебе меня ждет
— Ох, Клер! Благодаря мне! — выговорила Мэри сдавленно и торжественно. — Ну что ты такое говоришь! — Когда она сопоставляла жизнь Клер со своей собственной, ее всегда жег стыд, будто тут перевернуты вверх дном все понятия о справедливости. Рядом с рухнувшим браком Клер (эти жуткие женщины, и мерзости развода, — и бездомность, бесприютность, скитания по захудалым гостиницам, героические попытки поправить дела этим магазином) — собственное благополучие представлялось ей бессовестным, а вспоминая небольшие суммы, которые она от случая к случаю подбрасывала сестре, она мучилась от стыда.
— Господи, да мы целый месяц только о твоем приезде и говорили, ведь правда, Джилиан? — крикнула она.
Тут уж и Джилиан стало стыдно, что надулась при виде длинного желтого с подбитыми боками полотняного платья, из-за которого они с мамой сразу показались двумя пугалами; в конце концов, тетя Клер просто молодец, раз не падает духом во всех своих передрягах.
— Мама с Робертом целый месяц только и думали, как тебя встретить, — сказала она.
— Ну, а ты, Джилиан? — спросила Клер; она не могла потерпеть инакомыслия.
— О, Джилиан о себе не станет распространяться, от нее не дождешься, — сказала Мэри, — она от радости всегда немеет.
— Не в тебя пошла, получается? — засмеялась Клер и в царственном порыве расцеловала обеих. — Ах вы мои душеньки, — сказала она.
Клер сидела на постели и курила, а сестра разбирала чемоданы, вынимала оттуда ее платья — совсем как в старые времена.
— Розы мне поставила, — сказала она. — Мэри, миленькая, эдак ты меня совсем разбалуешь. Не забудь, я сейчас от знаков внимания как-то отвыкла.
— Ах, Клер. — И Мэри застыла, сунув уличные туфли на туалетный столик. — Может, все бросишь и переедешь к нам?
Клер вытянулась на постели и пускала дым в потолок. В общем-то, к тому, вероятно, и шло, но пока она еще держится на подачках, можно позволить себе трезво смотреть на вещи.
— Мэри, — засмеялась она. — Ну, ты у меня все та же! Сентиментальная моя дурочка! Да мы бы через месяц перегрызлись. — И резко переменила тему: — Как Роберт?
— О, прекрасно, — сказала Мэри. — Сегодня его нет, потому что он в Оксфорде, он устный сдает, но завтра же он, конечно, примчится. Руководитель на него не нахвалится. Насчет диплома с отличием мы боимся даже загадывать, но…
Клер встала и принялась краситься.
— Да, экзамены, это конечно, — выдавливала она толчками, округляя под карандашом губы. — Ну, а как насчет девушек? Есть у него кто-нибудь?
— По-моему, особенно никого, — сказала Мэри, — он же так много занимается.
Клер обернулась с хохотом:
— Особенно никого! Ой, Мэри, ну ты просто как наша мама! Да кому
это нужно? Ему бы разбивать сердца направо и налево. — И глядя на улыбку Мэри, протянула — Ты ведь его при себе не держишь, да, Мэри?— При себе?
— Ну, миленький, есть у матерей такая манера, и ничем хорошим это не кончается.
— По-моему, я ему не мешаю. Нет, правда! Он в эти каникулы и дома почти не бывал.
Клер села к трюмо и стала чистить ногти померанцевой палочкой, зорко следя тем временем, как в зеркале отражение сестры аккуратно складывает блузку.
— Но ты этим недовольна, да, Мэри, ну сознайся?
Лицо Мэри отразило тревогу; ее всегда ничего не стоило смутить.
— Конечно, нам его не хватает, Джилиан немножко скучно.
— А, Джилиан! Вот именно, — сказала Клер.
Мэри сразу перешла к обороне.
— А что? Ну да, Джилиан с Робертом очень любят друг друга.
— Знаешь, Мэри, если б не в твоих устах, это б звучало, извини, даже как-то нехорошо. Джилиан всего семнадцать, и с какой радости молодой человек будет проводить все дни с младшей сестрой?
— Да, я сама знаю, — сказала Мэри. — Но кто-кто, а Джилиан никому не станет навязываться, она потрясающе независимая.
— Она потрясающе хорошенькая, это да, — сказала Клер.
Сестра покраснела от удовольствия.
— Ой, правда? Ты ей сама скажи, ты, пожалуйста, Клер, ей скажи. Она не слишком избалована комплиментами.
— Опасаюсь, — сказала Клер, — что она вообще не слишком избалована. У нее весьма горестное выражение губ.
У Мэри просто ноги подкосились; мысль о том, что Джилиан лишена развлечений, была для нее постоянным источником беспокойства.
— Да что ты, — ахнула она. — У нее же ведь не поймешь. Мы очень близки, но она все отмалчивается. — И добавила — Наверное, вся в меня, сантиментов боится.
Клер встала и обняла сестру за основательную талию.
— Знаешь, миленький, может, я тебе и помогу с ними обоими. — И она погладила сестре бок. — Может, они со мной и разговорятся — именно потому, что не так-то уж я для них много значу.
— Ах, они тебя очень любят, — вскрикнула Мэри.
— Я сказала «не так-то уж» — отозвалась Клер. — А хочешь, стану значить побольше? Хочешь?
Мэри засмеялась; она побаивалась, когда на сестру находил такой стих.
— Ну, это тебе нетрудно будет, — сказала она и потом, уже серьезно, добавила: —Ты сама знаешь, как я буду счастлива, если ты им разрешишь с тобой пооткровенничать.
Таинственная помощь, которую Клер взялась оказать детям, безмерно ее обрадовала, хотя чуточку смутило то обстоятельство, что помощь вообще оказалась нужна. Ей самой представлялось, что все хорошо, но сестре, с ее потрясающей интуицией, все, конечно, гораздо видней.
— Еще, Клер? — спросил Роберт. — Опять розового джина? — И он поднял ее стакан со столика в дорогой части бара.
— Розовый джин — какая прелесть, — протянула она совсем как девочка, которую в первый раз привели в ресторан, но Роберт прекрасно знал, что тетя Клер — женщина тонкая и опытная. Он из кожи лез вон, изображая светского льва; слава богу, он тут хорошо знал бармена.