Рассказы

Пятницкая не изменилась вообще. Даже блинный автомат стоял на том же месте, и так же знакомо скрипели двери подъезда.

А потом из этих дверей вышла Ирка в длинном светлом платье, и я впервые увидел, как при виде меня садятся на асфальт.

– Иришка, ты только не пугайся.
– Я медленно поднял руки.
– Это правда я.

– Похоже, тема для докторской у меня есть, - слабо сказала Ирка, сидя на земле.
– Димка, ты почему живой и в нашем мире, а?

– Я вообще-то думал, что это мой мир...
– Я осекся.
– Ирка, это правда?

– Такого никогда еще не было...

– Ирка всхлипнула, и я вдруг все понял. Или почти все.
– Господи, Димка, у меня же вся аппаратура после твоего ухода отключилась, вмиг! Бросилась к ангару - никого. Я думала, ты погиб... три раза перепроверила все, потом села на пол и заревела, как дура.

Я стоял, растерянно моргая. Значит, вот оно, мое путешествие? Я сделал круг и вернулся? Вернулся, ни на минуту не покидая свой мир?

– Ты о чем думал, когда готовился к переходу?
– без обиняков спросила Ирка.

– Ни о чем.
– Я пожал плечами.
– Вспомнил, что зря с тобой не попрощался.

– Получается, что...

– Ты мой волнорез, - закончил я.
– Который не дал мне уйти в открытое море.

– Ну уж.
– Ирка вспыхнула.
– Ты сам себе волнорез, Димка. Единственный в своем роде, кстати. Ты знаешь, что это значит?

– Что?

Она улыбалась.

– Тебе больше всего хочется быть дома. И это замечательно.

– Не знаю.
– Я вспомнил собственное страстное желание оказаться дома.
– Наверное, мне просто повезло.

– Очень, - серьезно кивнула Ирка.
– Если будешь еще экспериментировать, имей в виду: придется тебе действовать в одиночку. Я ушла из Службы.

– Знаешь... я рад это слышать.

– Я была уверена, что тебе это понравится, - засмеялась она.
– Все хорошо?

– Ага, - рассеянно ответил я. Неожиданное подозрение, ледяное, как вокзальный сквозняк, вдруг обожгло морозом щеки.

Полно, да моя ли это Ирка?

Что, если это мир, созданный лишь для меня? Почти такой же: ведь мало кто любит резкие перемены. Только бывшая одноклассница улыбается куда приветливее, родной городок процветает, и на смену старым друзьям всегда готовы прийти новые: взять того же Алексея у костра.

Вот только в главном эти миры расходятся безвозвратно. И я отказался от настоящей, живой, влюбленной в меня девушки ради фантазии, куклы, сотканной из кусочков моей памяти. Ради чего она здесь, кстати? Чтобы удержать меня в новом мире, который сожрет меня и не поперхнется, как уже сожрал сотни и тысячи "невозвращенцев"? Что случилось с ними, когда полгода истекли, и волнорез Службы остался за бортом?

А домой я не вернусь: ведь меня уверят, что я уже дома. Да и дадут ли мне выбор?

Чушь. Это Ирка, настоящая, та самая. Единственная из класса, кто лишь пожал плечами, сидя перед гипнотизером из цирка. Девчонка, что играла с нами в футбол без шапки в двадцатиградусный мороз. Нормальная, естественная, абсолютно не способная на переход. И она прекрасно помнит нашу вчерашнюю встречу... верно?

Я прикрыл глаза на миг. Хватит. Довольно. Это мой мир.

– Ты чего?
– Ирка подняла бровь.
– Хочешь что-то спросить?

Нет.

Вслух этого я не скажу никогда. А еще лучше - забуду, как страшный сон.

– Поехали в Веткино сажать яблони?
– предложил я.
– Не сейчас, через неделю-другую. Я как раз собирался бросить клич всем, кто еще здесь. Мне хочется вас увидеть. Будем строить наш собственный мир.

– Вместе?
– Ирка взяла меня за руку.
– Что-то в этом есть. А потом?

– Вообще-то мне предлагали разбить сад на Вернадского, - задумчиво произнес я.
– И в родной Тимирязевке давно пора привести парк в нормальный вид... Но прямо сейчас я бы позавтракал. Составишь мне компанию?

– Еще бы!
– Ирка широко улыбнулась.

И чихнула.

Заложники

– Но почему мы? Обычно ведь берут, понимаешь, всяких других...

– Другие кончились.

Виктор Шендерович. "Куклы"

Чиновник не был злодеем. Так, усталый отец большого семейства, снулый, как дождь за окном.

– Снова вы здесь, Соколов, - чиновник поморщился.
– Давайте ваши бумаги. В этот раз ничего не забыли?

Я пожал плечами. В центре усыновления не задают вопросов просто так. Лучше промолчать. Одинокие выпускники приютов и без того группа риска...

Пуговка в ухе негромко пересказывала последние новости. "Матч на звание чемпиона мира по шахматам состоится в Эдинбургском замке. Двенадцатилетний Алексей Авдеев - самый молодой претендент на корону со времен..."

– Забыли, - удовлетворенно сказал чиновник.
– Повернитесь вправо. Ага, значит, имплантат в ухе носим, а в анкете не указали. Нехорошо... А вы знаете, что почти все носители со временем глохнут на левое ухо?

– Что?

– Вот-вот.
– Он вздохнул.
– Раньше телевизоры не выключали, а теперь... эх. Без чужого голоса жить не могут. Холодно стало...

– Осень, - тихо сказал я.

– Да, осень... Проходите.

Вдоль прозрачных стен располагались уютные кресла. Первый этаж ломился от мягких игрушек: редко на каком диване не валялся забытый плюшевый мишка или смешной розовый заяц. То ли организаторы испугались, что внутри будет пахнуть одиночеством и больницей, то ли просто решили подзаработать. Так или иначе, за стеклянными перегородками расположился огромный и радужный "Детский мир". Лучший в городе, как говорят.

Мне здесь покупать нечего. Да и возраст не тот: местным детям десять лет и больше, требуется осознанное согласие на усыновление, письменного заявления достаточно, чтобы начать процедуру по лишению матери и отца родительских прав. Все согласно федеральным законам: логично, сухо, безжалостно.

И наоборот - так же.

– Я не понимаю, Лена, как ты можешь быть против, - послышался взволнованный голос.
– Мы с отцом не для того тебя рожали, чтобы вырастить эгоистку!

– Мам, ну нас и так в комнате уже двое! Зачем тебе еще?