Расследователь. Предложение крымского премьера

Пустой коридор отозвался эхом. Обнорский увидел приоткрытые двери "камер" - пардон, складских помещений, - в которых содержали его и Родьку. С заинтересованным видом он подошел и заглянул внутрь своей камеры... Увидел кушетку, стальной уголок на полу...

– Помещение, - говорил директор за спиной, - складского типа. Пятьдесят квадратных метров. Отопление отключено, но зараз можно подключить.

– Отлично, - сказал Обнорский.
– Мне подходит. Вдвоем с директором они вышли из "камеры Обнорского" и вошли в "камеру Каширина", она же инструментальный склад. Андрей мельком обратил внимание на большое количество отпечатков обуви, покрывающих пол... На отсутствие кровати с перепиленной трубой в спинке.

– Отлично, - повторил Обнорский.
– Отлично... Мне подходит.

Он быстро пересек помещение, остановился у левого дальнего угла и стал считать кирпичи - шестнадцатый от угла и шестнадцатый же от полу... Кирпич предсмертное письмо Георгия Горделадзе... Ага, вот оно: "Тому, кто это найдет..."

Обнорский знал этот простой текст дословно. Даже зрительно он его представлял очень четко - неровные буквы цвета запекшейся крови, нацарапанные трехгранным штыком-напильником. И все-таки он еще раз перечитал это послание обреченного человека.

– Что вы там интересного увидели?
– спросил директор задумавшегося Андрея.

"...Меня пытают. Навер.- убьют. Сообщите Алене..."

– А?
– Очнулся Обнорский.

– Вы меня не слушаете... Что вы там такого интересного нашли?

– Нет-нет, ничего... Смотрю, в каком все это состоянии.

Директор снова забубнил свое, но Андрей, не дослушав, вышел прочь из инструментального склада. Мигала лампа "дневного света" на потолке... В спину выла смертная тоска приговоренного человека. "Сообщите Алене", - просил он перед смертью.

– Офисные помещения на втором этаже?
– спросил Андрей.

– Да, но там, видимо, все закрыто.

– Ничего, посмотрим, что есть, - Обнорский быстро шагнул к лестнице. Он помнил, что оба пролета имеют по восемь ступенек. Наверху - налево и сразу дверь...

Директор поднялся вслед за Андреем, подергал ручку и сказал:

– Закрыто...

В коридор выходили шесть дверей и только одна - в туалет - была незаперта. Но в туалете ничего интересного не было.

– Я же говорил, - сказал директор кисло, - что ничего вы тут не увидите. Здесь и раньше-то никого из "Гарантии" было не найти... кроме охраны. Потом и охрана куда-то испарилась.

– Когда исчезла охрана?
– спросил Обнорский, заранее зная ответ.

– Давно уже... В конце октября или, может, в начале ноября.

– Ясно... Телефон здесь есть?

– Конечно. И местный, и городской.

– Какой номер городского?

– Э-э...
– Директор наморщил лоб, вспоминая. Вспомнил, назвал пять цифр. Номер был тот самый, е которого звонили Затуле. "Сообщите Алене",- просил в предсмертном обращении Георгий... И ей сообщили.

– Сколько стоит аренда этого корпуса?
– спросил Обнорский у директора.
– Я хочу его снять.

– Но у меня же договор с "Гарантией", - сказал тот. Обнорский предполагал, что никакого (по крайней мере - на бумаге) договора нет.
– У них, знаете ли, до конца года проплачено.

– Это все херня, Иван Иваныч. С вашей "Гарантией" я договорюсь сам. Сколько стоит аренда этого корпуса?

Директор приободрился. Он увидел в Обнорском заинтересованное лицо. Если бы он знал, в чем настоящий интерес "бизнесмена Серегина", он бы перекрестился... Но он. не знал. Он просто почувствовал интерес Андрея, а значит, и возможность заработать. Директор начал спрашивать о предполагаемых сроках аренды, потребности в отоплении, освещении... Рассказывать о проблемах с СЭС и пожарниками. Он говорил осторожно, боясь вспугнуть потенциального клиента, и очень нудно. Андрей сначала слушал терпеливо, потом достал из бумажника сто долларов.

– Вот задаток,- сказал он оторопевшему директору. Здесь, в Тараще, сто баксов были большими деньгами.

– А как же "Гарантия"?
– спросил директор разоренного ТМЗ.

– Решим вопрос, Иван Иваныч. Вы - главное - корпус никому не сдавайте, закройте на ключ и никого не пускайте. А дня через два-три приедет мой зам, и вы с ним решите все вопросы... Понятно?

Директору многое было совершенно непонятно, но он уже держал в руке стодолларовую купюру, и это решило исход "сделки".

– Да, - кивнул он, - понятно.

– Отлично, - сказал Обнорский.
– Да, вот еще что: вы до приезда моего зама никому ничего не говорите, пожалуйста... Я бы не хотел сейчас нашу сделку афишировать. Вы меня понимаете?

– Да, да, конечно, - закивал директор!
– Никому ни слова.

И Обнорский ушел, а директор остался в компании бесстрастного президента Франклина... Сто баксов в Тараще - большие деньги.

Каширин с Повзло пообедали в пиццерии и вернулись домой, прихватив пиццу и пиво для "Обнорского". Родион честно сыграл свое возвращение в квартиру, "отметился" перед микрофоном, сделал звоночек в Питер на тему: скоро буду дома, и тихонько ушел на встречу с Краюхой... Интересно, что же такое случилось с вором, что он захотел встретиться?

Родион вышел через черный ход, дворами добрался до улицы Богдана Хмельницкого, там поймал частника и за десять гривен доехал до вокзала. "Хвоста" за Родей, кажется, не было... Впрочем, в этом никогда -нельзя быть уверенным до конца.

Краюху он нашел в неприметной кафушке на Вокзальной площади. Вор сидел в углу, скромно, незаметно. Пил чай с лимоном, смотрел на окружающих как бы отсутствующим взглядом. Родион знал, что "отсутствующий взгляд" - маска. Вор это такая профессия, которая требует собранности, внимания, умения принимать решения мгновенно. Краюха увидел Каши-рина в тот самый момент, когда Родион перешагнул порог кафе, но никак этого не показал. Продолжал сидеть, помешивая ложечкой чай. Каширин подошел к столику, остановился напротив:

– Здравствуйте, Рудольф Николаич.

– А-а, Родион Андреич, - "вышел из задумчивости" Буханкин.
– Каким ветром вас сюда?

Вор поднялся, протянул Каширину правую руку.

– Да вот... шел мимо...

– Да что же вы стоите-то? Присаживайтесь, Родион Андреич. Уделите старику пять минут.

Родя присел, тут же возле столика появилась официантка. На Краюху она смотрела, как продавщица сельмага на певца Киркорова Ф.

– Что, Родион Андреич, будете заказывать?
– спросил Краюха.- Вы ведь еще и не обедали?

– Спасибо, Рудольф Николаич. Я пообедал... Но кружку пива с удовольствием выпью. "Черниговское" есть у вас?

– Нет, - ответила официантка.
– "Черниговского" нет... Но для друзей Рудольфа Николаича мы обязательно найдем бутылку-другую.

– Спасибо, Варенька, - сказал Краюха. Так началась встреча Каширина и вора... Родя даже предположить не мог, к чему она приведет.

* * *

В Тараще Обнорский провел целый день. Помимо моторного завода нанес еще несколько визитов. О каждом своем перемещении по Тараще Андрей извещал киевскую "штаб-квартиру". В восьмом часу вечера Обнорский выехал из тихого мирного городка. Он проехал мимо того места, где голосовала девушка на "сломавшемся" "ниссане"... ухмыльнулся. Хотя смешного-то мало - по-всякому могло дело обернуться. Р-р-раз - и угодил в насильники! Если даже и не посадят, то шлейф слухов потянется будь здоров какой... Сегодня он попытался встретиться с "жертвой изнасилования", благо адрес они с Родей из покойного Зайца вытащили, но дома "жертву" не застал. А жаль! Было, о чем поговорить. Дело-то дрянь. Гнусное дело. Совсем плохо могло выйти.