Расследователь. Предложение крымского премьера

Бампер в бампер к его "шестерке" стояла неказистая "тойота-хайэйс". В салоне, за тонированными стеклами, сидели четверо мужчин. Когда Гвоздь вышел из подъезда, один сказал:

– Ну вот он... Смотри, Павло, он или нет?

Второй мужчина присмотрелся и уверенно ответил:

– Да не, не он. Гвоздарь наш, лицо славянское. А это монгол какой-то... Да вы сами фото его видели.

– Точно не он?
– разочарованно спросил первый.

– Точно. Когда мы его разрабатывали, я на него нагляделся, - ответил второй. Гвоздарский тем временем приблизился к "тойоте" метров на десять.
– А впрочем, - сказал второй, - здорово на Гвоздарика похож. Если б не эти скулы...

– Так он или не он? Думай, Павло.

– Да нет, не он, - ответил второй, но уже не так уверенно.

Третий заметил:

– А вышел-то он из квартиры Саленко, любовницы Гвоздаря... может, внешность изменил?

– Короче! Нечего сношать муму. Нужно взять и проверить.

Когда Гвоздарский поравнялся с "тойотой", боковая дверь отъехала в сторону и оттуда неуклюже, пятясь по-рачьи, задом, вылез мужчина лет тридцати. Одновременно с двух разных сторон - от подъезда, из которого вышел Гвоздь, и от остановки - к "тойоте" направились еще двое мужчин.

Гвоздарский дошел до "шестерки", сунул руку в карман - за ключами. Голос сзади произнес:

– Гражданин Гвоздарский?

Он обернулся спокойно, встретился глазами с тем, который давеча вылезал из "тойоты" раком. Но теперь этот крепыш не выглядел увальнем, в нем сквозила сила и уверенность.

– Гражданин Гвоздарский?

– Вы - мне?
– изображая удивление, спросил Гвоздь.

Крепыш стоял напротив него один, но было бы глупо считать, что так оно и есть... Гвоздь заметил еще двух мужчин, направляющихся к нему. Вот теперь все ясно, все сходится.

– Вам, вам, Станислав Янович.

– Вы ошиблись, я не... Станислав Янович.

– Уголовный розыск. Предъявите документы.

– Ради Бога, - ответил Гвоздь и сунул руку в карман.

– Только без глупостей, - сказал крепыш. А двое других были уже совсем близко... Рука в кармане нащупала тело "эфки".

– Только без глупостей, - повторил крепыш. Руки он держал в карманах.

– Да вы что?..
– ответил Гвоздь и вытащил гранату.

С ходу рванул кольцо на загодя сведенных усиках чеки... Все замерло вокруг, остановилось, и даже морось как будто повисла неподвижно.

– Мудак, - тихо-тихо сказал опер.

Грохнул выстрел - стрелял тот из ментов, что шел от остановки. Пуля попала в стекло автомобиля слева от Гвоздарского. Калёнка враз осыпалась водопадом осколков. Гвоздарь от неожиданности шарахнулся вправо, ударился рукой о наружное зеркало - пальцы разжались, и "эфка" с металлическим щелчком упала под ноги... И снова все замерло. Ребристое тело гранаты лежало на асфальте между опером и Гвоздем, сам Гвоздь ошеломленно на нее смотрел. В воздухе еще висел звук выстрела.

Опер в отчаянии крутил головой - вокруг были люди, люди, люди. На тротуаре - люди, на остановке - люди, на переходе - тоже люди. До взрыва оставалось меньше двух секунд.

– Мудак.
– Опер ударил Гвоздя в живот, схватил за лацканы и, словно мешок картошки, бросил на гранату. Сам навалился сверху.

* * *

Спустя сутки Обнорский вернулся. Его встретил Зверев.

– Здорово, нелегал, - сказал Андрей.

– От нелегала слышу, - ответил Сашка. Они пробились сквозь толпу встречающих, вышли на стоянку, под порывы ветра.

– Где же ты себе такой экипаж оторвал?
– спросил Обнорский, скептически разглядывая видавшую виды "пятерку".

– Краюха устроил, - ответил Зверев, садясь в машину.

Они выехали со стоянки, двинулись в Киев.

– Ну рассказывай, - предложил Обнорский.

– Без неожиданностей. Она схватилась за телефон, как только села в машину... Сегодня Перемежко даст распечатку - поглядим, кому она звонила. Но я полагаю, что она звонила в "Гарант".

– Почему?

– Потому, что встречалась она с человеком из "Гаранта". Я проследил. Они встретились на улице Льва Толстого, разговаривали четыре минуты, после чего разошлись. Сомова села в свой "опель" и уехала. Мужчина пошел пешком. Я прогулялся за ним. И он привел меня к конторе, на дверях которой написано "Гарант".

– Действительно: без неожиданностей... Что еще?

– Краюха устроил встречу с вором, который засёк Горделадзе в камере хранения.

– Ну-ка, ну-ка...

– Не нукай, не запряг... В общем, все подтвердилось. Двадцать восьмого июля вор Витя Хрюндель своими глазами видел в автоматической камере хранения Георгия Горделадзе. Вел себя журналист, с точки зрения Хрюнделя, подозрительно. А именно: крутился возле ячеек часа два... все чего-то вынюхивал и страшно Хрюнделя раздражал, мешал работать. Хрюнделю даже показалось, что Гия проводит скрытую видеосъемку... А интерес Горделадзе проявлял к конкретным ячейкам. Позже выяснилось, что из одной пропал кейс. Кто взял этот кейс, Хрюндель не знает, но не исключает, что это мог сделать Горделадзе... вот такие пироги!

– А ты что думаешь, Саша?
– спросил Андрей.
– Георгий украл кейс?

– Я сомневаюсь, чтобы Горделадзе украл этот кейс... Я думаю, что он наблюдал за ячейкой. Видимо, его интересовало, кто придет за кейсом. Потому и терся там так долго, потому и фиксировал на видео.

– Эх, знать бы, что было в этом кейсе!

– Горделадзе, скорее всего, знал, - сказал Зверев.
– Вполне возможно, что и Затула знала.

– Вот у нее-то мы и спросим.

* * *

Редактор Интернет-газеты Алена Затула вернулась домой около девяти часов вечера. Едва она вошла в прихожую, как зазвенел телефон. Снимать трубку не хотелось. Хотелось лечь, уткнуться лицом в подушку и завыть. За время, прошедшее с 16 сентября, Алена очень сильно устала... иногда ей казалось, что она не выдержит, что она сойдет с ума или наложит на себя руки.

Она стояла в прихожей и смотрела на телефон. "Заткнись, - внушала она телефону, - заткнись, сволочь..." Но пластмассовая коробка продолжала верещать. Алена вздохнула, поставила сумку на стол и взяла в руки трубку:

– Алло.

– Здравствуйте, Алена Юльевна, - сказал мужской голос в трубке. Кажется, голос был знакомый, но вспомнить, чей, она не смогла...

– Здравствуйте, - механически произнесла Алена.

– Меня зовут Андрей Серегин, я журналист из Питера... вспомнили?

– Ах да... да, конечно. Говорят, вы закончили свое расследование и улетели уже.

– Да, мы тоже так думали, - сказал Обнорский.
– Но открылись такие обстоятельства, что пришлось вернуться и продолжить...

– Вы сказали: "пришлось вернуться"... Вы в Киеве?

– Я у вашего подъезда, Алена, внизу, у консьержки.

– Внизу? У консьержки?

– Да, Алена... я внизу. Со мной мой коллега Александр Зверев. Нужно поговорить.

Несколько секунд она молчала, потом спросила:

– Что-то случилось?

– Случилось, - ответил Обнорский и замолчал. Он осознанно держал паузу, понимая, что этот короткий ответ: "Случилось", - встревожил женщину. И сейчас она лихорадочно пытается сообразить: а что случилось? Что случилось такое, ради чего Обнорский, улетевший вчера в Санкт-Петербург, срочно вернулся и сразу пришел к ней?