Растопить ледяное сердце

Кажется, перестаю дышать, вновь ощущая волнующую меня близость, от которой низ живота наливается какой-то тяжестью. Закрываю глаза, вспоминая тот день, когда я оказалась в Лираэллии. Я не понимала ничего, не знала, где нахожусь и боялась мужчину, что грубо разговаривал со мной, принуждая к чему-то. Боюсь ли я его до сих пор? Нет. Желаю ли? Да. И с каждым днем это желание разрастается во мне все сильнее, пускает корни в моей душе, расцветает пышным цветком.

— И что же ты хочешь? — тихо спрашиваю, не открывая глаз.

Чувствую его дыхание на своих губах, ощущаю головокружительный аромат, свойственный лишь этому мужчине. Глупостью было влюбиться в него, но, похоже, у меня не было другого выбора. Я не смогла противостоять собственному сердцу. Остатки разума пока со мной, но скоро и они растворятся под натиском эмоций.

Чего бы он сейчас ни пожелал, мой ответ будет положительным. И я готова идти до конца, насколько бы страшно мне ни было.

— Картину, — шепчет Райнхольд, касаясь моих губ своими. Легко, почти невесомо, но так волнующе. — Которая украсит мою спальню. Нашу спальню, Аля.

Подаюсь вперед, обвивая руками шею мужчины. Настойчивый, жаркий поцелуй опьяняет, заставляя забыть обо всем. Его руки, что ласкают мою спину, опускаются все ниже. Одна ладонь сжимает ягодицу, а я чувствую, что томление в моем животе становится все сильнее.

— Хорошо, — отвечаю, прерывая поцелуй. — Я согласна написать для тебя картину.

— Уверен, что она мне понравится, — выдыхает Райнхольд, вновь легко целуя меня. — Хочешь все же познакомиться кое с кем или показать тебе мой кабинет?

Вопрос герцог задает, хитро прищурившись, чувствую, что мои щеки опаляет жаром от фантазий о том, как мы останемся с Райнхольдом наедине. Нет-нет, не здесь. Я бы хотела, чтобы наш первый раз был каким-то особенным. Быстрый перепих на столе в управлении тайной полиции явно не подходит под это определение.

— Ты обещал познакомить меня со своим учителем, — напоминаю я. — К тому же, у нас не так много времени, ты же назначил совещание.

— Ты права, — Райнхольд берет меня за руку, переплетая наши пальцы. — Идем, представлю тебя Грайну.

— Кто он?

— Старейший сотрудник тайной полиции и гениальный специалист по древним языкам и легендам. Знала бы ты, как много уникальных знаний хранится в его голове. Он стал для меня наставником, когда я, сразу же после академии полисменов, был принят в тайную полицию. Ты спрашивала меня о друзьях… Если я и испытывал к кому-то тепло, то к Грайну. Он заменил мне отца и старшего друга.

— Мне очень интересно и волнительно познакомиться с тем, кто столь близок для тебя. — улыбаюсь я. — Может быть, стоит рассказать ему о том, кто я? Он опытный полисмен, который многое знает, видел, возможно…

— Нет, — отрезает герцог. — Я всецело доверяю Грайну, но пока никто не должен знать о тебе правду. Слишком опасно, в первую очередь, для тебя.

— Но, почему? — возражаю я.

— Аля, пожалуйста, просто доверься мне. У меня есть кое-какие мысли на этот счет, но, прежде чем поделиться ими с тобой, я проверю информацию, чтобы не волновать тебя лишний раз. Пока же, просто будь осторожна и помни, что доверять можно тем немногим, кому доверяю я.

— Мне кажется, ты слишком подозрителен, — передергиваю плечами. — Не может быть такого, чтобы весь мир был против меня.

— Я просто больше знаю о происходящем, чем ты. Мое служебное положение подразумевает, что я всегда должен быть осторожен и вооружен, — строго говорит герцог.

— Возможно, если бы ты рассказал мне о происходящем, я бы лучше понимала твои мотивы, — парирую я обиженно. — Ты просишь о доверии, но мне кажется, будто сам не можешь довериться мне.

— Давай оставим этот бессмысленный спор. Я все тебе расскажу, как только буду уверен в том, что говорю. Легенды, домыслы и слухи не всегда правдивы, они нуждаются в тщательной проверке, должны подтверждаться фактами. Я не хочу лишний раз тревожить твою душу, Аля.

— Хорошо, — отвечаю я, немного оттаяв. — Я просто устала от тайн и интриг.

— Я понимаю. И постараюсь сделать все, чтобы быстрее разобраться с ними, — сжимает мою ладонь Райнхольд и неожиданно признается: — Хочу, чтобы ты улыбалась. Мне нравится, когда в твоих глазах светится огонек радости. Никогда не думал, что можно получать удовольствие от того, что другой человек счастлив.

— Райнхольд, я…

— Кто же ко мне пожаловал? — прерывает наш разговор старческий голос. — Неужели сам герцог Линден? Да еще не один, а со своей очаровательной нареченной. Польщен, весьма-весьма.

— Грайн, — почтительно склоняет голову Райнхольд. — Рад тебя видеть. Угостишь нас своим фирменным чаем?

Сгорбленный седовласый старик, лицо которого испещрено морщинами, подслеповато щурится, светло улыбаясь.

— Проходите, молодые люди.

Небольшой кабинет оказывается невероятно аккуратным. Кажется, что каждая вещь в этом помещении имеет строго отведенное для нее место, выверенное до миллиметра: книги на полках расставлены по цветам и размерам, стопки бумаг на столе идеально ровные, кресла симметрично расположены вокруг низкого столика из темного стекла, образуя окружность. В воздухе витает терпкий аромат каких-то ягод, смешанный с запахом табачного дыма. Наверное, самый пожилой полисмен управления любит выкурить сигару-другую.

— Садитесь, — приглашающе указывает Грайн на кресла. — Чай свежий, только заварил. Ах, какой аромат!

— Вам помочь? — нерешительно спрашиваю я, наблюдая, как старик подрагивающими руками достает посуду из шкафчика.

— Присаживайся, дитя мое. Я не настолько дряхлый, каким кажусь, вполне способен сам накрыть стол для чаепития.

— Я вовсе не…

— Аля, Грайн шутит, — мягко перебивает Райнхольд мою попытку оправдаться. — Присядь, пожалуйста. Грайн никому не доверяет чайную церемонию, он в этом деле — настоящий мастер.

— Помню, лет пятьдесят назад я встретил одного старика в глухой провинции Рэгнолда, — вспоминает Грайн, продолжая расставлять приборы на низком столике. — Он был не в себе: бормотал о других мирах, комнате, где множество дверей и ритуале со свечами. Странный малый.

Застываю, кажется, даже дышать перестаю, внимая рассказу.

— Несмотря на бредовые фантазии, в остальном, старик оказался весьма здравомыслящим, хоть и удивлялся некоторым совершенно обычным вещам.

— Каким, например? — переспрашивает Райнхольд, а я слышу напряжение в его голосе.