Райская лагуна

— У меня такое чувство, что твоя дружба не дается даром, — сказал я, хотя уже мог сказать, что если я выберу быть ее врагом, то истеку кровью в считанные секунды, так что выбор вряд ли был велик.

— В этом мире никогда ничего не дается даром, — признала она.

Я старался не поддаваться тьме в ее глазах, но чувствовал, как она затягивает меня, расставляет фигуры на доске и вводит в игру, которую я еще не понимаю, укрепляя наш союз. Дело было уже не в «Арлекинах» и картеле Кастильо. Это было личное. Я и она. И за эту дружбу, несомненно, придется заплатить высокую цену. Но, возможно, и награда будет того стоить.

— Значит, друзья, — согласился я, хотя и не мог вспомнить, когда в последний раз так называл женщину.

— Друзья, — промурлыкала она, убирая от меня свой клинок и бросая его рядом со своим недопитым напитком. — Надеюсь, ты в состоянии найти выход?

Я наблюдал за ней, когда она сбросила тонкую накидку и, не сказав больше ни слова, нырнула обратно в бассейн, уплывая от меня, а я пытался не пялиться, но, черт возьми, потерпел неудачу. Я пришел сюда, надеясь освободить своих мальчиков от гнева этого существа, но каким-то образом сам запутался в ее паутине.

Мы потратили несколько часов, разрабатывая планы нанесения удара по Шону, и, наконец, выработали надежную стратегию, как это сделать. Когда картель покинет Сансет-Коув, он останется без поддержки, и я знал, что мы сможем справиться с ним общими силами «Проклятых» и «Арлекинов». Я просто не знал, какая жизнь ждет нас после его смерти. Это было все, о чем я мог думать: я хотел видеть, как он кричит, видеть, как он истекает кровью, и я хотел этого даже не для себя. Я хотел этого для Роуг. Моей малышки, девушки, которую он пытался уничтожить, но она оказалась слишком сильной, чтобы ее можно было по-настоящему сломить.

Но он все равно оставил на ней свой след — тьму в ее душе, которая, возможно, никогда не уйдет, и когда мы были вместе, общая боль от этих шрамов висела между нами, связывая нас так, как я никогда бы не пожелал быть связанными.

Однако благодаря ей я начал понимать одну вещь. Мы не были его жертвами, мы были его гребаными выжившими, и я планировал показать ему нашу силу, прежде чем он покинет этот мир, наши лица — последнее, что он увидит, лица творцов его падения.

Было уже поздно, и Лютер отправился спать, оставив нас пятерых наедине, и всякий раз, когда это случалось, Фокс всегда ускользал. Между нами была неловкость, так много слов осталось невысказанным, что это разрывало меня на части изнутри. Я действительно не знал, что он думал о моем нахождении здесь, был ли он зол или, может быть, ему просто было уже все равно. В любом случае, мне было больно видеть, что он так отдалился от нас, чувствуя, что его место в нашей семье полностью утрачено.

— Нам нужно немного отдохнуть перед завтрашним днем, — сказал Фокс, когда мы шли по коридору прочь от комнаты отдыха, где мы собирались. Не дожидаясь ответа, он отделился от нашей группы, проскользнул на лестничную клетку и направился наверх, в сторону комнаты, которую он считал своей.

Маверик прищелкнул языком, а Роуг посмотрела ему вслед с выражением тоски в глазах, от которого у меня защемило в груди. Я протянул руку, чтобы провести пальцами по ее щеке, и она подалась навстречу моему прикосновению, испустив вздох. Красавица Роуг с глазами цвета океана. Она заставила мое сердцебиение успокоиться, когда моя рука задержалась на гладкости ее плоти, наслаждаясь тем, как она ощущалась под моими грубыми прикосновениями.

Маверик и Джей-Джей продолжали двигаться по коридору, хотя Джей-Джей оглянулся на нас и нахмурился. — Вы идете? — позвал он, пока Дворняга трусил за ним, виляя хвостом.

— Я пойду поговорю с Фоксом, — объявил я, желая как можно сильнее разрядить обстановку между нами перед завтрашним днем. Потому что кто знал, что, черт возьми, может случиться? Я не хотел умирать, зная, что не попытался преодолеть пропасть между нами, и мне нужно было, чтобы он знал, что я не держу зла за те действия, которые он предпринял по отношению ко мне. Я не заслуживал второго шанса, который мне день за днем дарили Роуг и мои братья, но я также был слишком эгоистичен, чтобы держаться от них подальше, пока они хотели, чтобы я был здесь.

— Мне тоже пойти? — Спросила Роуг, вторгаясь в мое личное пространство. Я чувствовал ее повсюду, когда она была так близко, ее душа, казалось, переплеталась с моей.

— Я думаю, мне нужно поговорить с ним наедине, малышка, — сказал я, сопротивляясь растущей во мне потребности потребовать поцелуй от этих соблазнительных губ. Это была Роуг Истон, девушка, которую я страстно желал всю свою жизнь, и я собирался доказать ей, что ее тело вторично по отношению ко всему остальному, что я к ней испытывал. Я буду рядом с ней, несмотря ни на что, позволю ей владеть собой так, как она сочтет нужным, и покажу ей, что она значит для меня, исключительно своими поступками. Это было самое меньшее, чего она заслуживала, и это давало мне возможность сосредоточиться на чем-то другом, кроме вечного кошмара, живущего в моей голове.

— Я люблю тебя, — сказал я ей тихим голосом только для нее, и эти слова стали для меня освобождением во многих гребаных смыслах. Я так долго держал их в себе, пытаясь раздавить, разорвать на части, нанося себе внутренние раны и наполняя себя таким количеством ненависти, гнева и обиды, что это почти сломало меня. Но теперь мне не нужно было держать их в себе или притворяться, что я этого не чувствую, я мог выпустить эти слова на свободу. Однако слов было недостаточно, потому что мы все использовали их, чтобы плести ложь и предательство друг против друга, так что с этого момента каждый раз, когда я буду говорить ей об этом, я буду еще и доказывать их.

Я вытащил из кармана листок бумаги, который спрятал там раньше, сунул его ей в руку и крепко сжал ее пальцы.

— Что это? — Она раскрыла ладонь, прочитав название песни, которое я написал на бумаге. «Arcade» от Duncan Laurence.

Я провел рукой по затылку. — Пока меня не было, я составил плейлист на своем телефоне. Дерьмо, которое напоминало мне о прошлом, но и о настоящем тоже, о хорошем, плохом и всей боли между ними. Они о нас, малышка. И, может, это глупо, но я подумал, что мог бы дарить тебе песню всякий раз, когда говорю, что люблю тебя, чтобы показать, что эти слова отражают всю нашу жизнь, миллион воспоминаний, созданных в Сансет-Коув вместе, и все они так чертовски несовершенны, но поэтому в них есть что-то прекрасное, я думаю, даже если это и грустно.

— О, Эйс, — выдохнула она, ее глаза упивались моим выражением лица, а ее пальцы снова сжались вокруг названия песни. Я видел, как ей хочется снова доверять мне, как когда-то, но нам предстояло пройти марафон, прежде чем это произойдет, и если мне потребуется вся моя жизнь, чтобы вернуть ее доверие, я сделаю это. Я не подведу ее снова, — это было гребаное обещание. А этот маленький жест был ничем по сравнению с тем, что я планировал, чтобы доказать, что она значит для меня. — Найди меня, когда закончишь, я буду ждать.

Она отошла, и я наблюдал, как она подошла к Маверику и Джей-Джею, взяла Дворнягу на руки и, чесав ему уши, ушла с ними.

Я двинулся к лестнице, нога давала о себе знать, пока я поднимался через отель на этаж, где остановились Фокс и его отец. К тому времени, как я добрался до нужного этажа, я изрыгал проклятия и пытался заставить себя не хромать, направляясь к его двери. В последнее время я слишком усердствовал и не занимался своей утренней гимнастикой из-за всего того, что происходило. Наверное, мне нужно было отдохнуть, если быть по-настоящему честным, но я упрямо хотел продолжать заставлять себя бороться с чувством слабости, которое охватывало меня.