Райская лагуна

Мое сердце заколотилось быстрее, и я снова бросил взгляд на Фокса, замечая, как его плечи поднимались и опускались в такт его яростному дыханию. И черт возьми, мне стало жаль этого придурка, когда еще одна часть его мира рухнула и канула в небытие. Да что со мной не так? Почему я больше не мог наслаждаться его страданиями? Почему я постоянно испытывал эти странные приступы боли всякий раз, когда он выглядел как побитый щенок?

— Она любила тебя, Фокс, — продолжил Лютер. — Несмотря на то, что она сделала, несмотря на то, как мне было больно, я никогда не мог обвинить ее в том, что она была плахой матерью.

Губы Фокса сжались в жесткую линию, и он опустил голову, запустив пальцы в волосы, пытаясь осознать это.

— Что ты сделал дальше? — Спросил я.

— Я застрелил его, — процедил Лютер сквозь зубы. — Прямо между глаз. И я ничего особенного при этом не почувствовал. Мне просто нужно было, чтобы он перестал существовать. Вот почему я знаю, что для вас двоих есть надежда, потому что я знаю, что такое настоящая ненависть. И похоже она на ничто. Как холодное, пустое ничто. А вы ненавидите друг друга со страстью и яростью, которые говорят о том, что вы на самом деле чувствуете друг к другу. И вам может быть больно от того, что каждый из вас сделал, но это потому, что в глубине души вы любите друг друга.

— Да, да, — пробормотал я, игнорируя резкий толчок в груди при этих словах. — Так какое отношение то, что твой брат — мудак, имеет к тому, откуда я взялся, старик?

Взгляд Лютера переместился на меня, когда Фокс поднял глаза, потому что ему, как и мне, было любопытно узнать, что он собирается сказать дальше. — Это важно, потому что Дик — твой отец, Рик.

Я замер, арктический холод пробрал меня до костей, пока я переваривал эти слова. Отлично, теперь в меня будут пихать дерьмо.

— Примерно через месяц после смерти матери Фокса в мою дверь постучалась женщина с маленьким мальчиком на руках. Она была в таком состоянии, что я сначала подумал, что она под кайфом, потому что она вела себя так, словно кто-то собирался напасть на нее сзади, но как только я впустил ее в дом, я понял, что она просто напугана.

— Чем? — спросил Фокс, перейдя к расспросам, так как я вдруг не смог сформулировать ни одного предложения, поскольку роли определенно поменялись.

— Она сказала, что за ней кто-то охотится, — мрачно сказал Лютер. — И что ей нужно спрятать тебя, Рик. Ей нужен был кто-то, кто защитил бы тебя от тех, кто охотился за вами обоими.

— Ну и кто, черт возьми, это был? — Фокс зарычал.

— Она никогда не говорила, — вздохнул Лютер. — Она сказала мне, что ты сын Дика, что некоторое время назад он обрюхатил ее и умыл руки, как только она сказала ему, что беременна.

Мило. Я просто добавлю это к списку дерьмовых черт характера, которыми обладал мой отец.

Черт.

— Так ты просто взял меня к себе? — Выпалил я, снова обретя дар речи, когда меня охватило замешательство. — Зачем тебе это делать?

— Ты был всего лишь маленьким мальчиком. И когда я посмотрел на тебя, я понял, что ты — моя семья. У меня на руках был Фокс, и все, чего он хотел, — это быть ближе к тебе. Он как будто почувствовал это.

Я взглянул на Фокса, который нахмурился, глядя на меня, и потер большими пальцами глаза.

— Поверь, мне не было смысла брать на воспитание еще одного ребенка, когда я работал круглые сутки, чтобы поддерживать порядок в банде и быть достойным отцом. Я старался изо всех сил. Мне было тяжело. Мама Фокса брала на себя основную заботу о ребенке, а я по уши погряз в подгузниках, игрушках и книжках со сказками. Я посещал всевозможные занятия для малышей, чтобы убедиться, что не напортачу. Это был настоящий хаос. И да, у меня была Команда, которая иногда помогала, и ваш дедушка тогда еще был жив, чтобы присмотреть за ребенком, когда мне это было нужно, но это было далеко не идеально. И все же… Я не мог отказаться от тебя, Рик. Это был инстинкт. Я просто знал, что как-нибудь найду время, найду способ справиться и вырастить вас обоих.

— Так что же случилось с моей матерью? — Я задал самый насущный вопрос, который не давал мне покоя.

Он нахмурился, и у меня возникло ужасное предчувствие, что я уже знаю, что он скажет. — Я больше никогда не слышал от нее ни слова, но если ужас, который я в ней увидел, был настоящим, то полагаю, что она либо убежала далеко-далеко, либо то, от чего она убегала, настигло ее. Я пытался предложить ей помощь, но она настаивала, что единственное, что ей нужно, — это чтобы кто-то забрал тебя, кто никогда больше не будет связан с ней. Она хотела спрятать тебя там, где никому и в голову не придет искать, — сказал он, нахмурив брови, как будто не хотел расстраивать меня этими словами. Но я мог их переварить. Я не ожидал, что это будет хорошая история. В жизни их было очень мало.

— Я так и не выяснил, кто предположительно охотился за вами или даже кем была твоя мать, — печально сказал Лютер. — Но я поклялся защищать тебя от того, кто это был, всей мощью Команды. Мы были неприкосновенны, и я хотел воспитать вас обоих способными защитить себя от любого врага, который мог бы попытаться причинить вам вред. Но самая сильная защита, которая у вас когда-либо была, — это вы сами друг для друга. Вы заботились друг о друге так, как я никогда раньше не видел. Мы с моим братом и сестрами никогда не были так близки, как вы двое, и это было чертовски потрясающе, — сказал он, эмоции переполняли его взгляд, и на мгновение я ощутил острую тоску по тому постоянному и надежному присутствию Фокса, который всегда был рядом со мной, когда я был младше. Это заставило меня вспомнить то, что он говорил раньше. Что за всем, что произошло со мной в тюрьме, стоял Шон. И хотя я упрямо отказывался верить этим словам, глядя на Лютера сейчас, я понял, что это правда. Потому что этот человек мог быть далеко не идеальным, и, без сомнения, он совершил множество ошибок в своей жизни, но я видел, что когда-то он свернул горы, чтобы защитить меня. И, похоже, сейчас этот инстинкт в нем горел ярче, чем когда-либо.

— Так мы двоюродные братья? — прохрипел Фокс, и Лютер кивнул.

— Ты всегда был Арлекином, Рик, — сказал Лютер. — Твоя кровь — это наша кровь. Хоть твой отец и совершил много плохих поступков, твое сердце досталось тебе от матери. Я не знал ее, но она отдала тебя, чтобы спасти, хотя я мог бы сказать, что это разбило ей сердце, но такая же любовь и преданность живут и в тебе глубже, чем ты думаешь.

Я поднялся на ноги, мне нужно было пройтись, подумать. Мой мозг был перегружен, и я с трудом переваривал все это, размышляя, действительно ли это что-то изменило, или это изменило абсолютно все. Я отошел к окну, и смех Роуг, доносившийся из бассейна, помог успокоить бешеное биение моего сердца.

Затем я перевел взгляд на Сансет-Коув, землю, где я родился и вырос. Там я встретил Роуг, Джей-Джея и Чейза. Там мы пережили бесчисленные приключения и вплели свои судьбы в ткань песка. И впервые за очень-очень долгое время я захотел вернуться домой.

— Ну что, мишка бубба, я просто чертовски горжусь тобой, — промурлыкала моя мама, занявшись приготовлением ужина, пока я сидел на кухонном острове. — Мой малыш Шон, хозяин этого поместья. Я знала, что однажды ты чего-нибудь добьешься, и мое сердце наполняется солнечным светом и радугами, когда я наконец вижу то что, это произошло.

Я просиял от гордости, когда мама подошла ко мне, откинула волосы с лица и нежно поцеловала в щеку. — Посмотрите-ка на моего крепкого мальчика, как получилось, что ты до сих пор не женат? Должно быть, женщины ежедневно пытаются выломать твою дверь, чтобы надеть тебе кольцо на палец.

— Нет женщины, которая могла бы сравниться с тобой, вот почему, мама, — сказал я, и она улыбнулась, похлопав меня по плечу. Сандра Маккензи была воплощением хорошей женщины. Она знала свое место в этом мире и соответствовала ему всем своим существом: три раза в день ставила на стол горячую еду, следила за тем, чтобы утром меня ждала одежда, поддерживала дом в чистоте, и все это с улыбкой на лице. На самом деле мне следовало подумать о том, чтобы привести ее сюда раньше. Она даже чудом забыла о том испытании, которое ей пришлось выдержать, чтобы попасть сюда, не помня о трех ублюдках, похитивших ее, и не признавая никакой гнусной деятельности, в которой я мог быть или не быть замешан. Это было чертовым благословением для всех заинтересованных сторон, хотя я заметил, что она вздрагивает от громких звуков и время от времени выглядит немного беспокойной. Но не сомневаюсь, что скоро она с этим справится.