Разбуди меня

Да уж, фантазии у работников Министерства как не было, так и нет.

Может, всё изменится, когда великий Поттер наконец вступит в должность?

Смешно.

Кстати, а где собирается работать Грейнджер? Надеюсь, не в Бюро магического законодательства. Там, по-моему, собрались одни тупоголовые сквибы.

Тео применил ещё парочку несложных разрушающих заклинаний, которые на этот раз не подействовали, но ему почему-то доставляло особое удовольствие тянуть время. Спешить было некуда, хотя очень хотелось всего и сразу: сию же секунду пробраться в Отдел тайн, убить этого гада, потом выкрасть Грейнджер из-под носа у родителей и утащить так далеко, где их бы не нашёл даже всевидящий глаз почившего с миром Аластора Грюма.

Но Тео не мог попасть в глубины Министерства без Грейнджер. Это и злило, и радовало его — с одной стороны, неправильно было само по себе уже то, что он зависел от девушки, да ещё и от гриффиндорки, но, с другой, совместная вылазка в Отдел тайн была отличной возможностью покончить с Волан-де-Мортом и стать для Гермионы тем самым единственным героем, который ей нужен.

— Редукто! Диффиндо! Релашио!

Тео забавлялся, глядя, как все его заклинания отскакивают от невидимой стены целой россыпью искр, а когда их стало достаточно много, он собрал все в один огненный шар. Небольшой, но очень яркий и кишащий энергией, шар завертелся в воздухе, усиливаемый собственной магией Тео, которую он вкладывал с помощью волшебной палочки. Шар быстро разрастался, и удерживать его под контролем с каждой секундой становилось всё труднее.

Я думаю, достаточно.

Он взмахнул палочкой.

— Экспульсо!

Шар со скоростью молнии прошил защитную стену насквозь, и Тео, как никогда довольный собой, снова разбил его на множество вспышек и искр и разрезал ими остатки преграды.

— Вот и отлично, — сказал он, беспрепятственно проходя в ворота и направляясь к парадной двери. Под ногами мягко поскрипывал снег, а подъездная гравиевая дорожка сильно сузилась из-за разросшегося осенью шиповника.

Всё было таким знакомым и таким чужим. Чужим не только потому, что Тео лишили законных прав на поместье. Просто после смерти матери, после того, как Пожиратели смерти стали приходить сюда как к себе домой, это место опротивело ему. С четырнадцати лет он начал ненавидеть каникулы и мечтал, чтобы поскорее начался учебный год.

Чёрт побери, а ведь в этом я похож на Снегга. Тоже, впрочем, почившего с миром.

Конечно, Хогвартс тоже не был идеальным местом. Но учёба, пропитанная вечной конкуренцией с Гриффиндором, и квиддич, один из самых безжалостных видов спорта, где можно было выместить свою агрессию, показать мастерство и даже завоевать славу, привлекали Тео. Правда, были ещё девушки, которых он покорял, но потом терял к ним всякий интерес, а также исполнение наказаний...

Дело не в Хогвартсе, а во мне самом. Мне нигде не будет хорошо.

— Алохомора! Мать вашу... Порта Аперио!

Дверь под действием второго, более мощного заклятия распахнулась, и он вошёл в тёмный пустой дом.

А раз мне везде хреново, стоит ли обрекать Грейнджер на страдания? Ведь если она станет моей, я не отпущу её от себя ни на шаг.

Из глубины холла пахнуло какой-то ветошью, и Тео закашлялся, впрочем, успев прижать к губам кулак, чтобы заглушить звук. Нельзя было ни на секунду забывать про осторожность.

— Гоменум Ревелио, — прошептал он и прислушался. Всё было спокойно — значит, в доме он был один.

Одиночество, вечное одиночество... Даже домовой эльф сбежал. Хотя нет, куда там сбежал... Он готов был служить мне всю свою долгую эльфийскую жизнь, но я отправил его на все четыре стороны. Зачем держать домовика в пустом доме для себя одного? С приготовлением еды и починкой одежды я и сам справляюсь — на это есть магия.

Он на ощупь прошёл вперёд по коридору, толкнул огромную дубовую дверь и очутился в гостиной — месте, где когда-то ярко пылал камин, и чета Ноттов проводила долгие вечера за разговорами и играми с маленьким сынишкой.

Детство прекрасно своей беззаботностью... Чьё это выражение?

Да какая разница. Всё равно это было так давно, что сейчас кажется нереальным.

За окнами начало смеркаться, и в приглушённом свете огромная гостиная выглядела ещё более пустой, чем обычно. Стены смотрелись голо, хотя кое-где висели портреты, изображавшие предков со стороны обоих родителей. Все они были чистокровными волшебниками, богатыми и влиятельными людьми из высшего света, куда доступ был открыт лишь немногим.

— Какая скукотища — быть аристократом... — произнёс Тео вслух, разглядывая портрет прадеда со стороны матери — сухопарого старикашку в костюме 19 века и бриллиантами в наручных часах. — Ведь вся жизнь расписана наперёд. Хотя меня это не касается. И слава Мерлину.

Но тут его взгляд переметнулся на покосившийся портрет, висящий над пыльным, давно молчащим роялем. Там были изображены его родители — ликующий, но ради приличия напустивший на себя строгий вид отец вёл под руку не менее радостную мать, облачённую в светлое платье. День их свадьбы.

Начало жизни, которая предполагалась быть счастливой.

И была бы, если бы этот псих со своей жаждой мирового господства её не разрушил.

Тео поспешно вышел из гостиной, взлетел на второй этаж и чуть ли не бегом помчался по длинному широкому коридору, заглядывая во все комнаты и неизменно находя каждую из них в том же мрачном и опустошённом состоянии, что и гостиная.

Его собственная спальня была, пожалуй, самым «обитаемым» местом во всём особняке — скорее всего потому, что Тео жил здесь вплоть до вынесенного судом решения. И хоть всё в спальне было даже не тёмно-зелёным, а чёрным, начиная с письменного стола из тикового дерева и заканчивая меховым пледом на кровати, эта комната, по сравнению с остальными, выглядела довольно приветливо.

Но он сомневался, сможет ли в этой комнате хотя бы переночевать. Дело было не в страхе или холоде (дом, разумеется, не отапливался), а в чудовищном дискомфорте, который Тео испытывал, находясь здесь.

Даже если бы особняк ещё принадлежал мне, то я продал бы его. Неуютнее только Запретный лес с его лошадьми.

В памяти пронеслась та ночь, когда они с Грейнджер так неосторожно попались в руки разъярённым кентаврам. Тео помнил всё детально: как следил за Гермионой из-за деревьев, напугав её, а потом разозлив; как она в первый и последний раз назвала его по имени, прося не применять магию против целого табуна; как смело вытаскивала стрелу из его раненой ноги...

Моя храбрая девочка. Моя.

Я точно не останусь на ночь. Какой резон мне торчать здесь, когда ты так далеко.

Тео круто повернул назад, быстро прошёл по коридору, сбежал по ступеням вниз, в гостиную, но на полпути к выходу остановился как вкопанный.

Тайник в столовой! Надо проверить — вряд ли министерские псы нашли его.

Он свернул вправо, пересёк два бальных зала с тусклыми люстрами и огромными, во всю стену, зеркалами, и очутился в столовой, которая была расположена в другом конце дома. Подойдя к каминной полке, он безошибочно угадал камешек — один из многих, которыми она была инкрустирована — и нажал на него. Часть полки отъехала в сторону, открыв небольшое отверстие, в глубине которого показалась дверца, подобная той, что закрывала его банковскую ячейку в Гринготтсе. Тео направил туда палочку, невербально произнося нужное заклинание, и дверца, повиновавшись, открылась. Не медля ни секунды, он запустил руку внутрь и довольно ухмыльнулся: все его сбережения были на месте.