Раздолбай

– Потому что он сказал, что не может помочь Дархану и Светлане Александровне.

В парке, на скамье под раскидистым деревом, Рома рассказывает Соболевой о нападении, угрозах и планах на заявление, которое он так и не написал, а спрашивать об этом у учительницы стыдно. Яна задумчиво кивает.

– Что думаешь? Я сильно облажался?

– В контексте ситуации – не очень, хоть мне и не нравится ваша вражда с папой. Но мне кажется, что ты слишком серьезно воспринимаешь его слова. И слишком сильно реагируешь.

– Он мне запрещает встречаться с тобой и обзывает вором. Как я должен реагировать?

– Ром, – Яна улыбается, – он желает тебе только лучшего. Сам подумай, если бы он действительно считал тебя врагом, стал бы он общаться с тобой все эти годы? А ругать? Да и ты до сих пор не стоишь на учете благодаря папе.

Лисов растерянно моргает.

– Я знаю, что Владислав говорил с твоей матерью и намекал на взятку. Папа узнал об этом и пригрозил тому увольнением, если он возьмет деньги.

– Да ну, не может быть?..

– Я это знаю, потому что в детстве подслушала ночной кухонный разговор родителей. Так что не ставь крест на моем папе. Может, он иногда и ведет себя как замшелый старпер, но он хороший. Поэтому постарайся его понять, ладно? И не ради меня, а ради себя самого.

Жара становится невыносимой. Рома снимает олимпийку и ходит в школу в футболках. Уроки пролетают в мгновение ока, он то и дело обнаруживает себя за столом с выполненными заданиями. Мама расцветает, удаленная работа идет ей на пользу: она выделяет время на себя, сына и прочие радости жизни. Даже попадает на родительские собрания, чего в их семье давно не случалось.

По возвращении с одного из них мама спрашивает:

– Ты пойдешь на выпускной в следующем году?

– Что? Нет, я не собирался.

– А как же Яна? Она наверняка потратит много денег на платье, а ты с ней даже не потанцуешь? – мама приподнимает бровь.

– Не знаю, – Рома крутит ручку между пальцами, стараясь не смотреть на мать. – Я наехал на Федора. Сказал, что он не справляется со своей работой, обозвал его не самыми приятными словами…

– И что? Ты же не с ним встречаешься, а с его дочкой.

Лисов невольно усмехается.

– У многих пар не складываются отношения с родителями друг друга. Например, у тебя с твоим будущим тестем…

– Мам, ну это уж слишком далеко.

– Ничего не слишком. Я говорю с тобой об этом, чтобы ты задумался, насколько серьезно относишься к Яне. Если у вас просто первая любовь до конца школы, то можешь не напрягаться. Но если ты хочешь быть с ней дольше, стать частью ее семьи, придется хотя бы попытаться наладить отношения с Федором.

Рома хмурится.

– Пойду за чаем. Тебе налить? – мама застывает в дверях.

– Почему ты на его стороне?

– Я на твоей стороне, лисенок.

– Яна сказала, что только благодаря Федору меня не поставили на учет. Это правда?

– Правда. Так ты будешь чай?

– Нет. Мне надо подумать…

Рома договорился о встрече с Яной заранее, зная, что она опаздывает. Он выходит из автобуса и срезает дорогу через парк. Люди вовсю гуляют: кто с собаками, кто с детьми, кто друг с другом под ручку. Мир готовится к лету, хотя до него еще месяц. Скоро начнутся контрольные, проверочные и прочие школьные радости, а пока можно перевести дух и отдохнуть на свежем воздухе.

Лисов идет по висячему мосту и останавливается посередине, глядя на речку. Отблески на водной глади успокаивают, передают игривое настроение. По набережной кто-то прогуливается. Слышится детский смех. Присмотревшись, Рома узнаёт Дархана, ведущего за руку маленькую девочку. Он улыбается, чего никогда не делает в школе.

Рома косится на часы и решает спуститься. Предупредила ли Светлана Александровна Дархана об опасности? Всю ли правду сказала? Лучше уж выложить все как есть. Спускаясь по витиеватым ступенькам, скрывающимся в зеленых зарослях, Лисов выходит на набережную. Вряд ли Кусаинов далеко уйдет с ребенком, можно не торопиться.

Наслаждаясь прохладным бризом, прилетающим со стороны реки, Рома застывает от высокого детского крика. А потом срывается с места.

Миновав расстояние, в прыжке врывается в толпу, напавшую на Дархана. Ребенок стоит в стороне и ревет в голос, пока лежачего Кусаинова пинают.

– Ах вы сволочи! Толпой на одного! – возмущается Лисов, раздавая тумаки направо и налево.

Ему тоже прилетают удары то в бок, то в спину, то в живот, но он давно привык и не обращает на это внимания. Уличные драки – позорная страница его детской биографии.

– Так, стоп, – кто-то хлопает в ладони, и драка замирает. Запыхавшийся Рома берет Дархана под локоть и помогает ему подняться. Затем встречается взглядом с Радиком. – О-о, кто это к нам пожаловал? Неужто Лис?

– Я Лисов, и давно не Лис.

– Жаль, я бы с тобой подрался один на один.

– Слышь, как там тебя? Радикулит! Ты чего к Дархану прицепился? Да еще и при ребенке.

Вдоволь посмеявшись над полученным прозвищем, Радик разминает костяшки на руках.

– Ребята, с Дархана на сегодня хватит, Карину не трогать, – он указывает на Рому подбородком. – Мочите этого.

– Это было очень глупо с твоей стороны, – Дархан склоняется к Лисову, лежащему на набережной, и смотрит заплывшим глазом.

– Я хотя бы попытался, в отличие от нашей доблестной полиции, – фыркает тот.

Скулы и мышцы болят, почки будто отбили, но раз говорить может и до сих пор в сознании, значит, не все так плохо.

– Долго собираешься тут лежать?

– Дай мне пару минут. Небо классное, не хочется отрываться.

Кусаинов ложится рядом, плечом к плечу с Ромой:

– Обычное небо.

– Да нет же, вон облако плывет, – Лисов резко выбрасывает руку и морщится от боли в мышцах. Потянул при ударе. – Может, расскажешь мне про эту свою Карину?

– Это моя сестра.

– И почему вы с Радикулитом из-за нее грызетесь?

– Он не хочет делиться со мной ее вниманием. Ее и мамы.

– Так значит, он маменькин сынок?

– Нет… не знаю. Просто он сам рос без матери, а когда его отец женился на моей маме, Радик занял мое место в ее сердце и все такое. На самом деле он не такой плохой, каким кажется. Просто немного придурковатый.