Раздвоенное сердце

Иногда, в тех далеких, приятных моментах, когда я дремала незадолго до рассвета, из темноты сна на меня смотрели глаза, темные и сверкающие. Они были такие реалистичные и были так близко, что, проснувшись, я чувствовала себя так, как будто мне что-то ампутировали. Откуда я знала эти глаза? Кому они принадлежали? Однако они растворялись в лучах утреннего солнца, прежде чем я могла найти ответ. Наступило лето. Я боялась свободного времени, которое мне теперь нужно было чем-то заполнить.

Лето

Глава 20. Сомнительное предприятие

Курсовая неделя прошла. В последний день, в безоблачную пятницу, все испытывали облегчение, возбуждённо переговаривались, составляли первые планы на каникулы. Все, кроме меня

Я отказалась снова ехать в какую-нибудь тёмную, холодную строну, в надежде, что мама и папа поедут одни, как они иногда делали раньше это, когда Пауль и я проводили каникулы у бабушки.

Задумавшись, я, спотыкаясь, спускалась позади своих одноклассников по лестнице вниз, в сотый раз думая, как же мне пережить столько свободного времени.

– Ой!
– прозвучало в метре от меня где-то снизу, и я почувствовала, как что-то тёплое коснулось моих коленей.

Я пошатнулась. С трудом я ухватилась за перила, чтобы не упасть прямо на парня, который сидел передо мной на ступеньках.

Я жёстко плюхнулась на задницу и пропустила мимо гудящую толпу своих одноклассников. Мой лоб ударился о чугунные перила. С быстрым, почти агрессивным движением, парень повернулся ко мне.

Это был Тильман. Его тёмные глаза смотрели на меня испытывающе. Солнце, которое светило за нами через панорамные окна, превратило его волосы в извивающийся хаос из тысячи горящих оттенков красного.

– Извини, - выдохнула я, стараясь не показывать, что боль почти убивала меня. Я бы хотела подскочить и прыгать.
– Мне больно.

– Без проблем, - сказал он небрежно.

Он снова развернулся и углубился в книгу, которая лежала открытой на его коленях. Осторожно я приподняла свой зад. Мой копчик пульсировал, но в остальном, казалось, всё было в порядке. Я пододвинулась к нему и поставила свой рюкзак между ног.

– Что ты читаешь?
– спросила я.

В конце концов, я помогла ему, так что он должен мне ответить, уговаривала я себя. Он молча мял загнутый угол страницы, затем закрыл книгу и протянул мне.

Лизелотта Вельскопф-Генрих.

– Боже мой, что за имя, - пробормотала я.
– «Ночь над прерией». Книга про индейцев? Это было мило.

– Никакого китча, как в дурацком Виннете, - сказал он серьёзно.
– Здесь идёт речь о большем. О внутренней гордости и чести.

Я рассматривала обложку книги. На меня смотрел индеец, с высокими выдающимися скулами, с ожесточённым ртом и чёрными раскосыми глазами, которые выглядели так, словно могли поглотить души других людей. На короткое время я узнала другого мужчину в этом лице, и его имя пронеслось, как мерцающий, блуждающий огонёк у меня в голове.

Колин. Его звали Колин. Как только я могла его забыть? Но когда я захотела удержать черты его лица в мыслях, там остался только один индеец, чужой и замкнутый. Мои воспоминания были стёрты. Но я всё ещё знала, что Колин существует. Колин, умоляла я свою память.

Колин Блекбёрн. Выучи это наизусть. Всадник из болота. Боец из спортзала. Мужчина, который сказал мне, что мой отец...

– Что-то не так?
– спросил Тильман и показал на мои руки.

Я схватилась за книгу так крепко, что суставы пальцев побелели. Я расслабила руки и отдала книгу ему назад.

– Если у тебя есть настоятельная необходимость увидеть человека, которого тебе видеть нельзя, потому что другие тебе это запретили, - быстро сказала я, прежде чем мои мысли снова покинули меня, - ты бы держался запрета? Или ты бы встретился с этим человеком?

Ое, Елизавета, призвала я себя, ты проводишь терапевтическую консультацию с учеником среднего уровня. Это не может быть серьёзно.

– Почему тебе нельзя видеть этого человека? В чём причина?
– спросил Тильман объективно. Но как раз эта объективность меня поощрила.

– Они говорят, он может быть опасным. Даже очень опасным. Но я ему верю.

– Кто это они? – не отставал он.

– Мои родители, - вздохнула я.

Тильман только коротко подумал.

– Я бы с ним встретился, - сказал он твёрдо.
– Такие решения я не позволяю принимать за меня. Он ведь не убийца или кто-то в этом роде?

– Этого я точно не знаю, - ответила я неуверенно.

Мне стало очень холодно. Но это была правда. Я не знала этого точно. Что сказал папа? "Это может всех нас убить." Эти слова преследовали меня каждый день и каждую ночь, хотя я не могла больше назвать точно, по какой причине отец внушил мне это. Теперь я снова это знала. Причиной был Колин. Колин, чьи черты лица я уже начала забыть.

– Мне проводить тебя?

– Что?
– ошеломлённо я уставилась на Тильмана.

Вот он уверенно сидит на ступеньках, скорее всего, потому что сбежал с уроков, со своим настаивающим тёмным взглядом и спрашивает меня, хочу ли я, чтобы он сопровождал меня на встречу с потенциальным убийцей. Это было феноменально. Но так же совсем не правильно.

– Ради Бога, нет, нет - я пойду одна.

Я действительно это сказала? Я пойду одна? Значило ли это, что я это сделаю - выступлю против предостережения отца, чтобы наконец узнать, что такое с Колином.

Это не было мелочью. Здесь речь шла не о плохой оценке или прогуливании школы, или о возвращении домой поздно вечером. С другой стороны, я знала сейчас, в этот светлый, ясный момент, что Колин существовал и нас что-то связывало. Но если мама и папа были правы в своём подозрении, здесь речь шла, может быть, о моей жизни. О жизни всех нас.

– Но тогда он мог бы уже давно убить меня, - пробормотала я рассеянно.

– Что? Кто мог что?

Я вскочила со ступенек, при этом снова ударив Тильмана коленом, в этот раз, правда, в бок. Испуганная, я закрыла рукой рот.

– Что точно ты услышал?
– прошептала я в панике.

– Гм - ничего. Поэтому я и спрашиваю, - ответил он, и на его губах появилась дерзкая улыбка.
– У вас была курсовая неделя, не так ли? Ты выглядишь немного напряжённой.

Облегчённо я облокотилась на перила, при этом потирая с искривленным от боли лицом свой зад.

– Да, да. Мне надо сейчас на автобус. И я думаю, я пойду к нему. Одна. Как-нибудь всё получится. Я надеюсь на это. И если я снова не появлюсь здесь, то было приятно с тобой познакомиться, - попыталась я скрыть своё спутанное душевное состояние за юмором.