Разговоры о кино

А.Т.: Не потому что так хотел, а потому что так надо.

Вопрос: Сколько проектов одновременно бывает у вас в работе?

А.Т.: Я очень стараюсь больше двух не писать одновременно. Но лучше один.

Вопрос: Есть ли у вас агент?

А.Т.: Сейчас нет.

Вопрос: Александр, как Вам мифологическое мышление помогает жить?

А.Т.: Я надеюсь, что это такая вещь, которая помогает, вот как в кино — от буквального переходить к чему-то глобальному, так и в жизни — видеть какие-то процессы глубже, чем на поверхности и может быть более по-философски к этому относиться.

А.М.: Коллеги, спасибо вам большое за ваши вопросы! Саша, спасибо большое, что пришёл на наш сценарный эфир! Всё было очень полезно и интересно.

А.Т.: Саша, спасибо, что позвал! Всем счастливо!

А.М.: Коллеги, Саша, пока-пока!

Дарья Грацевич: «Самый близкий путь к мировому господству лежал через драматургию»

Дарья Грацевич — сценарист («Измены»), продюсер («Интерны»)

— Для начала можно узнать кто ты такая, откуда ты взялась, из какого ты города, из какого района, где училась? Что ты за человек, откуда ты появилась?

— Можно. Я из такого непопулярного города, я из Москвы. Мне, кажется, такое уже не часто встречается.

— Так скучно.

— Да, очень скучно. Я училась в Российском Государственном Гуманитарном Университете, на филологическом факультете. Я франковед, специалист по Франции. Но училась я на отделении драмы, драматургии. Я писала диплом и все курсовые по теории драмы. У меня к этому интерес сразу был. И даже в аспирантуре года два вяло получилось.

— А интерес был к драме, это что значит? Ты сразу же представляла, что будешь писателем или ты сразу представляла, что будешь драматургом?

— Что писателем буду, я представляла очень рано. С десяти лет начала писать, к ужасу родителей. Мне кажется, что лучше бы я наркотики начала принимать. Потому что родители вообще не поняли, что это, как это, зачем это. Зачем ребёнок целыми днями пишет в тетрадке какие-то сумасшедшие романы. По мотивам просмотра сериала Санта-Барбара явно там всё происходило. Наверное, это было зубодробительно бездарно, потому что мама, по-моему, боялась, что я испорчу себе всю жизнь. И всё мне говорила: «Ты лучше книжки читай, зачем ты пишешь, ты читай лучше побольше.

— Они тебе какую карьеру пророчили? Кем они тебя видели?

— У меня мама переводчиком с английского языка работала много лет, поэтому для неё языки были в приоритете. Она всегда хотела, чтобы я знала много языков. В какой-то момент жизни, я их знала пять, сейчас все забыла, кроме русского, английского, французский тоже уходит очень быстро.

— А почему французский? Это было какое-то машинальное решение или осознанное?

— Просто английский с мамой переводчиком я учила с самого детства. Много, очень много занималась английским. И когда я поступала в университет, мне казалось бессмысленным, ещё в институте учить английский. Просто сколько можно его учить? И мне нужно было выбрать какое-то другое отделение, а я учила французский в школе, как второй язык и мне это показалось наиболее логичным. Хотя на самом деле потом я поняла, что французская литература мне как-то не очень. Но было поздно, уже было семь лет на неё потрачено. Американская всё-таки потом меня сманила больше.

— А чем занималась? Какой диплом был? Была какая-то научная работа?

— Французским театром я занималась, французской драмой. Знаете, есть такой писатель, драматург Жан Жене и он у меня был моей специализацией. Причём он очень странный, у него всё связано с гомосексуализмом, все виды порока, преступления. Я даже не знаю, как так получилось, что я его выбрала. По-моему я посмотрела какой-то спектакль по Жану Жене, когда Виктюк ставил. Мне так это всё понравилось, что я решила это изучать. А никто не изучал. Преподаватели сказали: «О, это очень интересно! Франция, 20-ый век, ещё и гомосексуализм! Давай дерзай!» Я сравнивала его с 17-ым веком, с 18-ым. Там такая филология была суровая, суровая такая российская филология.

— Ясно. А в какой момент тебя от романов про Санту-Барбару начало двигать в сторону драматургии? Очень интересно, как так произошло?

— Да, это очень было странно. Лет в 16 я писала со своей подругой вместе в соавторстве, и я даже сейчас не могу объяснить, почему мы вдруг…

— Так понимаю, ты не театральный ребёнок. Не было никаких предпосылок.

— Нет, абсолютно. Мама у меня переводчик, а папа кандидат математических наук, там вообще с творчеством никак. Не знаю. Кино начала смотреть, стало очень нравиться. Я помню в старших классах, в школе смотрела прямо подряд все фильмы, которые «Оскара» получали, искала информацию, смотрела на видеомагнитофоне, мне всё так нравилось.

— О, такая же история. Именно фильмы, которые «Оскара» получили. Помню-помню.

— Меня сначала ещё поражало то, что когда читаю книги, я никогда не плачу, а когда смотрю фильмы плачу. Я прочла у какого-то поэта фразу «я хотел смешить и ужасать». И мне вот так хотелось тоже смешить и ужасать. И чтобы все плакали. А самый близкий путь к мировому господству лежал через драматургию. Мы просто с моей подругой начали писать пьесы. Мне кажется очень странное занятие для шестнадцатилетних девочек, но мы собирались по вечерам, садились и писали пьесы. И когда нам было по 19 лет, одна из этих пьес попала в премию «Дебют», которая в тот момент была верхом, приделом мечтаний для нас.

— О чём была пьеса?

— Пьеса была очень странная. Мы перечитали Горина и Шварца. И это была такая фантазия на тему сказки «Синяя борода». Странная фантазия, на тему, что персонаж «Синяя борода» живёт, он такой вечный, и он где-то живёт. И к нему приезжает актёр, который должен непосредственно сейчас в театре играть роль «синей бороды» в каком-то спектакле. И он приезжает как бы за мастер-классом, чтобы настоящий «Синяя борода» дал ему мастер-класс, как его играть. И там конечно какие-то убитые жёны ходили. Смешная была пьеса, на самом деле. Она всем очень нравилась. Но она не выиграла в том году премию «Дебют».

— Была где-нибудь поставлена?

— Нет-нет. Она такая детская на самом деле. Она была напечатана в каком-то сборнике. Больше знаешь, дала какое-то моральное право, потому что сразу и родители по-другому отнеслись. Потому что, когда в 16 лет я сказала, что хочу во ВГИК, честно на сценарный факультет, мне мама сказала, что кино — это всё по блату, а мы никого не знаем, поэтому получи фундаментальное образование, а там как хочешь. Но я туда шла, прямо целенаправленно.

— То есть план был вторым образование ВГИК?

— Нет, я второе образование никогда не хотела получать, я очень не люблю учиться. Не при тебе будет сказано. Я не думаю даже, о том, чтобы ещё поучиться. У меня просто к этому какая-то неприязнь возникла. Потому что я очень хорошо училась, у меня серебряная медаль и красный диплом. Я видимо устала от этого.

— Закрыла тему.

— Да, всё я отучилась.

— Право получить, галочку поставить. Всё я имею право это делать.