Разного пазла части

Я то принимала решение, то колебалась насчет него. В итоге, вытоптав на ковре дорожку от дивана к окну, и надоев себе бесконечными метаниями, твердо решила: кину монетку. Выпадет орел – оставлю все, как есть, решка – навсегда вычеркну Данилу из сердца.

И, черт возьми, нетрудно догадаться, что выпало, ведь так?

Выпила таблетку успокоительного, чаю с ромашкой, потом чаю с мелиссой, а монетка так и лежала на столе, решением кверху. Судьба дразнилась, насмехалась, она показывала мне язык, безмолвно крича – «от меня не уйдешь!»

– Руслан, - прошептала я, отставляя чашку в сторону.

На кухне, занавешенный вафельным полотенцем, горел ночник, что я принесла из спальни. Верхнего света не любила, так как слишком резал по глазам, и включала его крайне редко.

За окном город окутала темнота – черничная, густая, как варенье. Шел третий час ночи, поэтому даже фонари у дороги включались-выключались: по большей части отдыхая, нежели светя.

В таком полумраке, изведенную до нервного срыва, меня и застал гость. Тот, которого звала.

Появился за спиной, кашлянул, приветствуя. Не напугал, нет, ведь ждала.

– Решила, Мирослава? – спросил, присаживаясь за стол и переплетая пальцы рук.

Кивнула.

Руслан поднял бровь, немо вопрошая.

– Выпал орел, - сказала я, - поэтому любовь останется мне.

– Уверена? – с малой, но все же долей разочарования, протянул Руслан.

Снова качнула головой. Уверена ли я? Естественно.

– Тогда, - продолжил гость, - зачем позвала?

– Подумала, может, ты захочешь попробовать боли, или радости? Признаться, там так перемешано, что одно от другого не отделить, - гость вопросительно поднял брови, - и, чтобы воспоминания остались со мной. Так можно?

Руслан кивнул медленно, не особенно уверенно, наверное, не понимал – зачем мне его кормить. В прозрачных глазах мелькнуло недоумение.

– Хорошо, тогда заварю еще чаю, ты ведь будешь? И начнем.

Вода вскипела быстро. Распрямились завитые крупнолистовые чаинки на дне заварочного чайника, кипяток окрасился бледно-желтым, затем стал зеленым. Я расставила чашки, ложки, поставила на стол мед, сахар, печенье – не знаю зачем, ведь гость не ест, а мне вообще ничего не хотелось.

Металась бестолково между шкафчиками и столом, больше для того, чтобы занять руки. Было страшно вспоминать, впускать в сокровенное незнакомца, вываливать на него сомнения и беды. От волнения ком в горле застрял, а Руслан улыбался краешком губ, наблюдая за суетой.

Когда я села напротив гостя, он успел выпить чашку чая и сложить из бумажной салфетки неведомого природе, зверя.

– Начнем?
– спросил.

Кивнула.

– Тогда давай мне руки, закрывай глаза и начинай вспоминать.

Я послушно вложила свои ладони в его горячие, слегка шершавые на ощупь, и закрыла глаза.

С чего бы начать, - подумала лихорадочно, но когда картинки замелькали перед глазами, стало не до мыслей. Эмоции, как штормовые волны – накрыли с головой, затопили.

***

Впервые он навестил меня спустя девять месяцев после побега.

Я вернулась с вечерних курсов по рисованию на эмали, где занималась последний месяц. Были мысли устроиться дизайнером в одну из фирм-шефов, что курировали подготовительные курсы.

Пришла довольная, с увесистым пакетом сладостей и всякой мелочевкой вроде металлической проволоки для очередной поделки, и кузнечных ножниц. Бросила все это на комод у прихожей, торопливо скинула балетки и, напевая простой мотивчик, направилась в ванную, с намерением вымыть руки.

Мне хотелось поскорей выпить чаю, наспех перекусить и, устроившись за письменным столом, нарисовать пробный эскиз домашнего задания, а потом включить новую серию «Настоящего детектива» и взяться за те сладости, что принесла из кондитерского магазина. Планы были сладкими, как и бисквитные пирожные с ореховой глазурью, что так и ждали оказаться у меня во рту.

Дойти до ванной комнаты не получилось – он перехватил по дороге, вдруг вынырнув из темноты. Зайдя со спины, зажал рот одной рукой, а второй крепко прижал к себе. Я не успела даже пискнуть, не успела среагировать, как в одно мгновение оказалась обездвижена и прижата затылком к твердой груди, а спиной к рельефному животу.

Во рту моментально пересохло, а из горла попытался вырваться нечеловеческий ор – прямо в знакомо пахнущую ладонь. Я не поняла кто это, только то, что этот кто-то вломился в мое жилище и напал со спины, напугав до трясущихся поджилок и грохотавшего пульса в висках.

Взбрыкнув, попыталась ударить мужчину ногой, но он мгновенно среагировал, отпуская рот и жестко схватывая за горло.

– Тихо, - сказал на ухо шепотом.

Да только вместо того, чтобы успокоиться, ноги окончательно перестали меня держать.

– Не может быть, - прохрипела я, чувствуя, как ладонь отпускает горло и перемещается на затылок, оттягивая волосы, заставляя наклониться.

– А ты кого-то другого ждала, милая? – зло прошептал Данила.

Прямо в лицо произнес, наклоняясь. Развернул как куклу – резко, и впился твердыми губами в рот.

– Что ты делаешь здесь? – пробормотала после жадного поцелуя, пытаясь унять бешеное сердцебиение, - зачем так напугал, и как, черт возьми, ты вошел?

– Я соскучился, - тесня меня к стене, проигнорировал вопросы отчим, - очень, очень соскучился по своей маленькой девочке.

Когда уперлась спиной в закрытую дверь ванной, он прижался, и стало понятно без слов – действительно соскучился.

Он пах так знакомо, невыносимо родным ароматом: лимоном, домом, куда, такой блудной дочери как я, просто необходимо вернуться. В ту минуту я засомневалась – правильно ли сделала, что сбежала?

– Милая девочка, ты такая сладкая, - как в бреду, продолжал шептать на ухо Данила, - моя, моя маленькая.

Руки его ласково бродили по телу, будто вспоминая изгибы, пробуждая во мне забытые, запертые на навесной замок, чувства. Томление, от которого в груди становилось тесно, жар, что катился комом и тяжело осаживался внизу живота, продолжая разгораться и требовать, тлея.

Широкие ладони накрыли грудь, прошлись большими пальцами по острым вершинам сосков, я закусила губу, чтобы не застонать протяжно. Даниил одним прикосновением – одним единственным, умел будить мою темную, жаждущую ласки, сторону. Дикую, опасную личину, что не успокаивалась, пока не расцарапывала в кровь его спину и ягодицы, что кричала так, что пугала невольных слушателей, если таковые случались.

Лизнул мою закушенную губу, потерся напряженным пахом о живот, провел руками по бедрам, и я готова была ему отдаться – в тот момент беззаветно и навсегда. Но, он улыбнулся.