Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Было одновременно и страшно, и радостно испытывать к Даниле влечение. Боялась проявить свои глупые чувства, выдать себя, и замирала, когда отчим улыбался. Когда же ему вздумывалось прикоснуться или обнять, мысленно парила, пребывая на седьмом небе. Наверное, каждая девушка помнит это ощущение: волнения пополам с удовольствием, когда хочется подпрыгнуть высоко и в ладоши захлопать, поскакав вприпрыжку.

Первая влюбленность – она немного эгоистичная и абсолютно слепая. Внимательно следя за внутренними виражами: «ах, он задел меня плечом, а как выразительно глянул», наблюдая за Даниилом - любуясь чертами, мимикой, любыми проявлениями эмоций, я не особенно замечала

его физиологической реакции, его самого – в целом.

Глаза застилали розовые очки. Мнилось, что манипуляции и восторженные улыбки он ни за что не расшифрует, не поймет, насколько я увлечена. Касалась ненароком его шершавой ладони, размышляя – разольется ли от касания тепло по пальцам? Нет, все равно уколом в сердце ощущалось – легким, сладким. В забывчивости проводила рукой по напряженной линии плеч, гадая – замрет внутри от восторга на этот раз? Замирало. Каждое касание прошивало сердце электрическими разрядами.

Прислушиваясь к тем странным глубинам, что вдруг открылись, не замечала, что заигрываю с мужчиной. С настоящим – взрослым мужчиной, кто давно не забавлялся детскими играми, и, что для меня было недосягаемой мечтой, то являлось частью его будней.

Думаю, отчим все понимал, ведь нехитрая конспирация летела к чертям, стоило ему подмигнуть или шутливо меня боднуть – на лице тут же расцветала глупейшая улыбка. Таким образом, Данила позволял собой играться. До поры до времени.

К семнадцати годам моя влюбленность никуда не делась, наоборот, переросла в дикое желание обладать. Было мало трогать ненароком открытые участки кожи, мало любоваться издали. Хотелось прижаться всем телом, вцепиться в лацканы пиджака, опоясать, забраться под кожу, срастись. Такие мысли заставляли впиваться в ладони до отрезвления, до кровавых лунок, потому что безобидное юношеское чувство трансформировалось во что-то незнакомое, дикое, необузданное.

Мне виделись такие сны с Даниным участием, что наутро не удавалось взглянуть на него без стыда. А еще, когда такое происходило, уже проснувшись, долго лежала с закрытыми глазами - искала сон, ловила его за хвост, пока окончательно не истаял, и фантазировала дальше, раскручивая, накаляя. В такие моменты одеяло сбивалось в ногах, тело извивалось, с губ грозили сорваться нечаянные стоны…

Думаю, отчим догадывался о том, что так тщательно от него скрывалось, по-другому просто не могло быть. Как ни крути, а шило в мешке не утаить: однажды обернулась на Даниила, а взгляд скользнул по зеркалу, что за его плечом висело – и если то, что мелькнуло в отражении, отчим видел каждый день, грош цена была всем уверткам и смущенным разглядыванием паркета. В глазах поблескивала вся гамма моего алчного безумия – от вожделения, до обожания.

Так не могло долго продолжаться – и моему и его терпению был предел.

Весело отгуляв школьный выпускной, я воспользовалась временной передышкой в учебе – сходила в салон, покрасила волосы – на этот раз в натуральный карамельный цвет (хотя, он все равно получился с яркой золотинкой), заглянула в книжный, и на это раз выбрала что-то легкое и приятное взамен научной литературе.

До вступительных экзаменов еще было время, поэтому я всласть лентяйничала, много гуляла и ничем толковым не занималась.

В то самое время Даниил впервые поцеловал меня.

И это событие положило начало всем последующим, изменило настоящее, будущее. Поменяло всё.

Помню, что устроилась с книгой прямо в гостиной – на ковре, развалясь. На улице стоял зной, кондиционер работал, но всё равно жарковато было, поэтому одежды на мне оказалось всего ничего: шорты короткие, майка.

Близился

вечер, как обычно случается летом – вроде бы светло, белый день стоит, а потом раз – моргнула, и сумерки. Я изредка поглядывала в окно, и казалось, что еще рано, успею и переодеться, и подняться, и собрать с пола рассыпавшиеся конфеты. На часы не глядела совсем - зачиталась, не до того было, поэтому приход отчима благополучно прозевала.

Данил пришел с работы слегка подшофе – непривычно веселый, улыбчивый. Уселся рядом, поглядел на обложку книги, кивнул удовлетворенно:

– Спасибо, что не любовный роман.

Я кивнула важно, так как на этот раз читала что-то о психологическом воздействии и НЛП, а у самой мурашки по коже поползли от его близости и коньячного дыхания. Поглядела в его яркие глаза-хамелеоны: того самого цвета, что не описать - вроде бы серые, а присмотришься, коричневые уже - скорлупу грецкого ореха колером напоминают. Долго лицо рассматривала – так близко впервые. Заметила родинку маленькую над правой бровью, белый шрамик у виска.

Не помню как, кто первый потянулся, запомнился вкус губ – терпких, шоколадных. Въелись в память медлительность движений, от которых выпрыгивало сердце, скользкое поглаживание кромки верхней губы кончиком языка - узнавание, просьба, плавно переходящая в страсть.

Данил тесно прижал к груди – не шевельнуться, впился широкими ладонями в затылок. А я – льнула, ластилась. Руками в его роскошные волосы зарылась, принялась ласкать еще более нежно.

От Даниных прикосновений внутри разгорался пожар, что-то быстро плавилось во мне, и было жарко. О, как приятно было чувствовать кожей его тепло, ощущать во рту вкус, вдыхать цитрусовый запах…

Очнулись, когда его руки под майку забрались и, не найдя белья, грудь накрыли. Я – распахнула веки от томного, невиданного удовольствия, Данил – от осознания, что близко – совсем близко подошел к черте невозврата.

В Даниных глазах туман стоял, дико билась жилка у виска. Он был безмерно красив в тот момент – навсегда запомнилось: зрачок на всю радужку, судорога, мышцы лицевые исказившая – мужская красота в простоте, искренности желания.

– Прости, дурак я, кретин пьяный, - сказал хрипло, руки из-под майки убирая.

Я прикрыла глаза на миг, вдохнула глубже – в надежде успокоить биение сердечное.

– Это я идиотка наивная. Губы раскатала, - пробормотала, надеясь, что получилось неразборчиво.

Мы разошлись по комнатам, стараясь не смотреть, друг на друга.

Стоит ли говорить, что той ночью не спалось – перина казалась раскаленной, подушка слишком мягкой. Когда же удалось забыться, пригрезился один из самых ярких, смелых снов. Естественно, Даниил был главным его участником.

Наутро случилась бесконечная неловкость: отчим взгляда не поднимал, молчал, в себе замкнувшись. Я в досаде губы кусала и перебирала ночные воспоминания.

Вечером, с работы вернувшись, Даниил в кабинете закрылся, чего отродясь не случалось.

Такое действо не пришлось по нраву, и я поскреблась тихонько в дверь, открыла сама, ответа не дождавшись.

Даниил просматривал бумаги – как всегда сосредоточенный, серьезный. На лице ни тени улыбки. Поднял на меня глаза и вздохнул, отложив документы в сторону.

– Мира, - наверняка, снова приготовился просить прощения.

Но, я мотнула головой, перебивая.

– Не извиняйся.

Обошла стол, присела на краешек – рядом с его креслом. Руку протянула, коснулась волос. Увидела, как сглотнул, почувствовала, что надумал отстраниться, встать – острая решимость в глазах появилась.

Поделиться с друзьями: