Развод и замок с молотка

Глаза мужа засверкали яростью, будто раскалённые угли, пальцы сжались в кулаки так, что костяшки побелели, и их окутала искристая дымка магии — казалось, ещё мгновение, и Арвин бросится на меня. Он сделал резкий шаг вперёд, но я только гордо вздернула подбородок, хотя по спине побежали мурашки.

— Ар, дружище, мы пойдём. Оставим вас с герцогиней... познакомиться ближе, — раздался у дверей насмешливый баритон.

Кого-то невероятно забавляла сцена наших семейных разборок. Но, к моему удивлению, муж внезапно отступил, магическая дымка вокруг его рук рассеялась. Он повернулся к смельчаку и небрежно махнул рукой, будто рассеивая нашедший на него морок.

— Спасибо, что пришли. Передай всем моё почтение, — процедил он сквозь зубы и резко развернулся ко мне: — Ну пойдём поговорим, коль не шутишь.

Арвин стремительно направился к боковой лестнице, и я, подбирая полы платья, поспешила за ним.

Герцог привёл меня в библиотеку — единственное место в замке, где не царил хаос, потому что тут не кутили. Здесь пахло старыми фолиантами и воском, а мягкий свет рисовал на стенах причудливые тени. Арвин молча указал мне на массивный кожаный диван, а сам опустился в кресло напротив, сложив пальцы домиком. Его пронзительный взгляд прожигал меня насквозь — мол, хотела поговорить? Ну так начинай, мне-то с тобой обсуждать нечего.

Ла-а-адно.

— Почему вы не приехали ко мне до свадьбы и не сказали, что не хотите на мне жениться? К чему весь этот цирк? — спросила я, выдерживая ледяную интонацию, хотя пальцы непроизвольно впились в мягкую кожу дивана.

— Я сотню раз писал вам и вашим родителям, буквально умолял о встрече, но мне неизменно отказывали, прячась за Северными традициями, — его голос звучал так же холодно, как и мой. — А когда я наконец поймал вашего отца в столице и прямо сказал, что хочу разорвать помолвку, он тут же помчался жаловаться королю.

Я буквально задохнулась от возмущения! Мои родители знали, что Арвин противится этому браку, и промолчали?! Да не может этого быть!

— Вы лжёте! Отец и мать никогда бы так со мной не поступили! — вырвалось у меня, но голос дрогнул, выдавая потрясение.

Арвин в ответ громко рассмеялся. Его смех звучал горько, как скрип ржавых кладбищенских ворот, и почему-то заставил моё сердце сжаться. Я вдруг поймала себя на том, что зачарованно слежу за игрой света на резких скулах Арвина и за тем, как дрожит тень от его длинных ресниц на щеке...

Глава 5

Арвин

Эвилетта Гордиен — вернее, герцогиня Эвилетта Торгор — вызывала во мне смешанные чувства, которые бушевали, словно шторм в Северном море. Конечно же, преобладало в них раздражение: как посмела эта женщина с глазами грозового неба и губами, словно лепестки алых роз, мне перечить и вообще оказаться такой... такой сногсшибательной?! К раздражению примешивалась досада на себя — зря я затеял эту похабную пирушку с дешёвыми винами и ещё более дешёвыми девками. Выставил себя полным кретином, а в итоге ничего не добился, кроме головной боли и насмешек от собственного друга. Было среди моих чувств и невольное уважение к моей навязанной жене, и ещё немного восхищения тем, как она держалась, даже когда весь замок над ней смеялся — как королева. А когда Эвилетта продемонстрировала своё умение разжечь из искры магию и пустить её в дело, прибавилось возбуждение и азарт — как перед схваткой с достойным соперником на турнирной арене. Её пальцы вспыхнули серебристым светом, и воздух вокруг заискрился, будто наполненный тысячами крошечных звёзд.

Признаться, я даже начал подумывать о том, чтобы оставить её женой — но на моих условиях. Демоны с ней, пусть переселяется в гостевую башню, а Виола будет останавливаться у меня в покоях, где кровать с балдахином из чёрного шёлка помнит все её умелые ласки. Потерплю. Обычно Виола надолго не приезжает.

Подумал о страстной вдове, о её гибком теле и губах, знающих толк в запретных удовольствиях — и пришлось закинуть ногу на ногу, чтобы скрыть внезапное возбуждение.

Я нарочито холодно ответил на вопрос Эвилетты, почему до свадьбы не сказал, что не хочу на ней жениться. Между прочим, выложил чистую правду, опустив лишь одну деталь: добиваться разрыва помолвки я, по мнению её отца, старого лиса графа Гордиена, начал слишком поздно — всего три месяца назад, когда это уже граничило с бесчестием. Граф сказал, что своей медлительностью я лишил их дочь отличных партий, и сейчас свободными остались лишь вшивые нищие виконты да младенцы в пелёнках — не самый лучший выбор для девушки с искрой.

Вот и новоиспечённая супруга мне не поверила. Её глаза вспыхнули синим огнём, а тонкие ноздри задрожали от возмущения, когда она вскочила с кресла, сминая складки своего дорогого платья, обвиняя меня во лжи.

— Можете мне не верить, ваша светлость, — проронил я, выделив голосом обращение и наслаждаясь тем, как её щёки заливает румянец, — но всё так и было. Но что толку прошлое ворошить? Мы вроде бы собрались обсудить с вами, как поступим с тем, что имеем.

Эвилетта передёрнула плечами и грациозно опустилась на диван, показывая, что готова к дальнейшим переговорам.

— Если вы думаете, что я сейчас сяду в карету и помчусь к королю аннулировать брак — зря надеетесь. — Её голос звенел, как струна.

— Вы можете оставаться моей женой, но в том случае, если не будете лезть в мои дела. — Я развалился в кресле, демонстрируя полное спокойствие. — Если вам не понравилась башня, которую я вам выделил — выбирайте любую другую, кроме моей.

— А у меня есть идея получше, — сузив свои прекрасные глаза до щёлочек, прошипела супруга. Её пальцы сжались в кулаки, и я заметил, как вокруг них заплясали крошечные искорки магии. — Мы разведёмся и разделим имущество пополам.

Я от души рассмеялся, и эхо моего смеха разнеслось по библиотеке, где древние фолианты, казалось, прислушивались к нашему разговору.

— Хотите провести в замке границу? Будете на своей половине жить, а я на своей? Так это можно и без развода устроить. — Я жестом очертил в воздухе воображаемую линию, разделяющую комнату пополам.

Эвилетта широко улыбнулась, глаза её сверкнули, как у хищной кошки перед броском. В этом взгляде было что-то такое, что заставило меня на мгновение почувствовать себя мышью, загнанной в угол.

— Ну зачем же? Мы выставим Глыбу на аукцион, продадим с молотка, а деньги поделим, — её голос звучал сладко, как мёд, но по сути сочился ядом.

Я поперхнулся вдохом и закашлялся. Даже испугался на мгновенье, представив, как мои родовые земли переходят в руки какого-нибудь выскочки-купца. Но быстро вспомнил имущественный кодекс — старый, как сами горы — и расслабленно откинулся на спинку кресла, покрытую тёмно-бордовой кожей.

— Милая, — позволил я себе саркастическую улыбку, — чтобы инициировать раздел имущества пополам, нужно консумировать брак и зачать наследника, а я с вами спать не собираюсь. По крайней мере пока вы ведёте себя, как вздорная девчонка.

Эвилетта вспыхнула. Её щёки мило зарделись, как спелые яблоки, а глаза расширились от осознания провала. Она на какое-то мгновенье явно растерялась — я видел, как дрогнули её ресницы, — но очень быстро взяла себя в руки. И когда она расплылась в улыбке, полной жарких обещаний, у меня по спине пробежали мурашки.

Я не понял… Она что… собирается меня соблазнить, а потом вышвырнуть из собственного замка?! Нахмурился и, опершись ладонями на колени, подался вперед, чувствуя, как между нами натягивается невидимая струна напряжения.