Развод в 50. Двойная жизнь мужа

— Конечно, Марта. Ты приехала и привезла детей с собой. Они очень скучали… — хрипит он тут же: — А я и не думал, что вы собрались меня встречать… — киваю с улыбкой, потому что хотела сделать сюрприз: — Я даже мимо прошёл, — усмехается он, качая головой: — Читал отчёты, и вообще по сторонам не смотрел, — продолжает Гордей: — А зря…

— А потом Ева закричала на весь аэропорт, — со смехом говорю я: — Я попросила просто крикнуть, но она завопила настоящей сиреной.

Гордей кивает и тоже смеётся вместе со мной.

— И я увидел вас, — смотрит в глаза: — В очередной раз подумал, что у меня самая невероятная семья…

На глаза наворачиваются слёзы. И этой сентиментальности я совершенно не рада. Но да, это был такой же счастливый момент для всех нас, как и для этих людей сейчас.

Внутри от тоски и боли будто натягиваются канаты, а на языке так и крутится один вопрос.

— Скажи, — почти шёпотом я прошу: — Она уже тогда была?

Знаю, что режу себя на живую, но мне впервые хочется узнать, чтобы если и выжигать, то всё, даже такие самые ценные и дорогие сердцу моменты.

Гордей смотрит в глаза, а потом так резко подходит ближе, что я несколько теряюсь. Обхватывает ладонями лицо, прислоняясь своим лбом к моему.

— Нет, Марта… Нет. — выдыхает он: — Только ты. Прошу, только не стирай нашу историю полностью.

Всхлипываю от напряжённости этого момента и выдыхаю воздух из лёгких. Сейчас даже не стыдно плакать, потому что он всё осознаёт, чёрт возьми.

— Прости… — вновь и вновь он повторяет, а я не могу.

— Мама! Папа! — в этот момент на весь зал раздаётся крик и я резко отпрянув, пытаюсь утереть глаза.

Посылаю улыбку в сторону наших детей и вижу, как счастливая дочь тут же ускоряется к нам. Дальше идут невестка с внуком, а за ними и сын.

Громкие и крепкие объятия, множество поцелуев в пухлые загорелые щёчки нашего богатыря и со стороны кажется, что наша семья идеальна.

Однако за каждой такой картинкой скрываются свои тайны. И наши мы пережить не в силах. Хотя совру, если не скажу. Мне на одну секунду…буквально на одну, хочется поверить и прокричать самой себе «у нас получится». Мы способны остаться вот этими людьми, которые сейчас с улыбками обнимают друг друга и смотрят с любовью в глазах так, что ты чувствуешь - вы семья.

— Пап, как там Паша? — слышу тихий вопрос Евы, когда мы движемся на выход в зону парковки.

Снова обращаю свое внимание малышу на руках, но слух…будто я уже покопалась в собственных шестерёнках и настроила их на максимальный уровень распознавания речи.

— В порядке, с сиделкой и частенько в центре…

— А когда можно приехать навестить? Он ведь не забыл меня за это время? — Ева настолько полна энтузиазма, что я слегка удивлена, но запретить или отговаривать не имею права.

У них, у всех один отец.

— Дочь, когда захочешь, что за вопросы? — Гордей в своей манере даёт понять, вопрос отдаёт глупостью, на что дочь широко улыбается.

— Мам, ты как? — Кирилл обнимает одной рукой за плечи, а второй катит два чемодана.

— Всё хорошо, сынок, — отвечаю с лёгкой улыбкой.

Его глаза изучающе рассматривают, но, в конце концов, он кивает. А затем и вовсе двигается к Гордею, и по заметно сниженному голосу я понимаю тему их разговора.

Наконец, подходим к парковке, я указываю, где моя машина.

— Моя в другой стороне, — тут же озвучивает Гордей: — Кир, вы, наверное, со мной, места больше?

— Да, — кивает сын и, видимо, им есть что обсудить.

— Окей, я с мамой, расскажу про отдых, — принимает распределение Ева.

— Вот ключи, идите пока, я догоню, — Гордей, чуть нахмурившись, отдаёт сыну брелок.

— Так, поняла… Мам, давай свои, — Ева тут же лезет ко мне в карман.

Усмехаюсь, но достаю свой ключ от Вольво и отдаю ей.

Сама же не совсем понимая, чего хочет Зарудный, остаюсь в замешательстве.

— Я хотел сказать, что всё в порядке, — начинает он: — Охрану отозвали, больше никому ничего не угрожает…

Вскидываю бровь, но я и так догадалась, учитывая, как резко все сорвались домой.

— И тебе тоже? — с ощутимым скепсисом спрашиваю, потому что знаю этого человека.

Глава 62. Гордей

Три года назад

Руки подрагивают. Я уже полчаса не решаюсь вскрыть конверт, который точно разделит мою жизнь на «до» и «после». Я намеренно оттягивал момент встречи с ребёнком, чтобы убедиться в том, что он мой.

Нельзя давать детям ложные надежды. Вдруг я не его отец, и Ольга врёт. Намеренно. Хотя она довольно легко согласилась на то, чтобы сделать тест. Значит, ей скрывать нечего.

Выдыхаю, делаю глоток ледяной воды. А лучше бы выпить виски. Но я пообещал Марте, что завяжу. И так много проблем было с алкоголем раньше, чтобы сейчас пошатнуть то хрупкое доверие, что есть между нами.

Его и так скоро не будет совсем. Я знаю, что тайное всегда становится явным — это закон жизни. И долго скрывать всё равно не удастся. Я должен быть готов ко всему.

Канцелярским ножом делаю ровный разрез сбоку. Остаются считанные секунды до правды. Я вытаскиваю плотную белую бумагу, свернутую пополам. Не спешу разворачивать, собираясь с духом.

Секунда. Две. Три.

Совпадение 99,99%. Что ж…

Откладываю тест в сторону, опуская руки и голову на стол. Лежу, почти не шевелясь, словно мёртвый. Сердце не прыгает и не скачет от волнения — наоборот, заводится в медленном ритме, готовое вот-вот остановиться.

Я должен сам ей сказать. Так будет правильно. Я обязан сделать это. Марта не заслужила жить во лжи. Не заслужила быть обманутой.

Но я знаю — я её потеряю. И это страшно. Почему-то в мире принято считать, что у мужчин не бывает страха, что мы можем всё контролировать, в том числе и свои эмоции. Но это не так. Нас просто учили, что нельзя показывать слабости, нельзя открывать свои уязвимые места.

А что делать, если по-настоящему страшно и больно? Проходить этот путь в одиночку? Тогда зачем вообще семья?

— Привет, любимый. Что-то случилось?

Она будто чувствует моё напряжение.

— Нет, просто соскучился, — начинаю издалека. — Как у вас дела?