Редактор Линге

— Ухожу ли я? Нтъ. Я думалъ, что это вашъ братъ вернулся домой и хотлъ съ нимъ поздороваться.

— Мой братъ у себя въ комнат,- сказала она, — позвать вамъ его?

— Нтъ, зачмъ; я хотлъ только… Нтъ, ничего, серьезнаго ничего.

Они стояли другъ противъ друга. Она заглянула въ его темную комнату и сказала:

— Разв у васъ сегодня нтъ лампы?

— Что вы, лампа есть! Я сейчасъ ее…

Онъ старался ее зажечь торопливыми, неврными движеніями; они продолжали между тмъ разговаривать. Наконецъ, она вошла въ комнату и затворила за собой дверь. Они оба сли.

— Мн нужно кое о чемъ попросить васъ, — сказала она.

— Меня? Что-нибудь такое, чего я не знаю! А я хотлъ васъ поблагодарить…

Онъ глазами указалъ на деньги, лежавшія на стол; но она перебила его:

— Простите меня, я нехорошо вела себя по отношенію къ вамъ.

— Ахъ, пустяки, зачмъ ей просить прощенія, можетъ быть даже въ этомъ былъ виноватъ онъ самъ.

Онъ возразилъ:

— Вы можете обращаться со мной, какъ вамъ угодно. Впрочемъ, вы были такой, какъ всегда… да, да, я хочу сказать…

— Нтъ, я все-таки надюсь, что это не такъ, — сказала она смясь. Потомъ она прибавила очень серьезнымъ голосомъ: — Я не знаю, я была такой раздражительной, совсмъ больной отъ злости. Вы замтили?

— Нтъ.

— Да, это было такъ. Но я никогда не буду больше такой, Хойбро. Это не давало мн покоя; я хотла въ тотъ же вечеръ попросить у васъ прощенія, но когда постучала въ вашу дверь, вы мн не отвтили.

— Такъ это, значитъ, были вы! Я это предчувствовалъ, но у меня не хватало смлости смотрть на васъ, посмотрть вамъ въ глаза. Иногда человкъ длаетъ такія вещи, что приходится опускать глаза. Но вы, вдь, не можете стать на мсто этого человка. Вы — нтъ.

— О, нтъ, я могу стать на его мсто. Есть скрытые грхи, заставляющіе опускать глаза.

Онъ принялъ это за полуотвтъ, за предложеніе продолжать:

— Ну, и что же дальше?

Она хочетъ показать, что можетъ понять и простить. Онъ приготовился разсказать ей свой грхъ, свой обманъ, свой подлогъ; ему нужны были деньги, чтобы заплатить пари, пари на честное слово, онъ принесъ документъ и получилъ подъ него деньги.

Онъ началъ:

— Это случилось такъ…

Но она опять перебила его:

— Нтъ, нтъ, нтъ! Вы ничего не должны мн разсказывать! Мы ничего не будемъ другъ другу разсказывать, не правда ли? Нтъ, милый мой, не будемъ грустить хоть сегодня вечеромъ, а то мн право нехорошо. Я больше не въ состояніи…

Она сдлала большое усиліе, чтобы не расплакаться.

Онъ былъ такъ пораженъ, что не могъ дальше продолжать, и не сказалъ больше ни слова. Одну минуту онъ думалъ о томъ, что надо поблагодарить ее за деньги; но она перебивала его, когда онъ начиналъ. Можетъ быть, было бы неделикатно съ его стороны напомнить ей о бдности ея матери и о ломбард, о велосипед. Онъ молчалъ.

Она стала разспрашивать его о старыхъ портретахъ, стоявшихъ у него на стол, о его родителяхъ, о его сестр, о которыхъ она никогда раньше не упоминала. Она обрадовалась и удивилась, когда онъ показалъ ей портретъ своей сестры.

— Вы сегодня вечеромъ такая добрая, — сказалъ онъ, — могу ли я вамъ показать послднее письмо изъ дому? Правда, оно не совсмъ грамотно написано!

Она взяла письмо и прочла его съ неподдльной радостью. Какія здравыя и твердыя убжденія, какая любовь! Имъ обоимъ очень понравилось заключеніе, гд старый отецъ, вообще никогда не шутившій, наставилъ цлый рядъ знаковъ и написалъ: — Прилагаю при семъ нсколько дюжинъ знаковъ, которые ты можешь размстить въ письм.

О, да, это, дйствительно, прямая, наивная и сильная душа.

Пока Хойбро складывалъ письмо, Шарлотта сидла и смотрла на него, думая о чемъ-то.

Они начали говорить о Фредрик. Онъ ршился искать счастья въ Америк и уже началъ продавать свои книги; у него не мало книгъ.

Он могутъ покрыть расходы по путешествію. Она съ удовольствіемъ проводила бы его, если бъ у нея были на это средства; съ улыбкой, казавшейся почти вздохомъ, она разсказала ему, какъ она просила сегодня у Бога денегъ на путешествіе, — хотя и не достойна его помощи.

— Нтъ, вамъ не нужно, — сказалъ Хойбро неосторожно. — Вы не должны хать съ нимъ.

— Почему нтъ? Ахъ, нтъ, мн такъ бы этого хотлось; здсь я даже самой себ въ тягость.

— Но никому другому вы не въ тягость. Многимъ будетъ тяжело, если вы удете.

— Кому я нужна?

Ему больше всхъ; ему — днемъ и ночью, но онъ сказалъ:

— Разъ вы спрашиваете: Андрэ Бондезену, напримръ.

Она сжала руки и крикнула рзкимъ голосомъ: «Нтъ!» поблднвъ отъ волненія. Потомъ она коротко и насмшливо улыбнулась.

— Я не хочу даже, чтобы онъ вспоминалъ обо мн. — Она перешла опять въ прежній тонъ и сказала:- Но, вдь, мы хотли быть веселыми сегодня.

— Да, будемъ веселыми, — сказалъ также и онъ.

Но у нея не выходилъ изъ головы вопросъ объ Андрэ Бондезен; она опять начала говорить о немъ. — Онъ сдлалъ ей столько зла, сколько вообще человкъ можетъ сдлать. Однако, они не будутъ больше говорить объ этомъ; они будутъ веселы.

— Вдь вы его любили, — сказалъ Хойбро, — и потомъ…

— Я хочу вамъ сказать одну вещь, но вы мн не поврите, нтъ, вы мн не поврите, даже если бъ это было моимъ послднимъ словомъ въ этой жизни. Я никогда его не любила. Это такъ же врно, какъ то, что вы сейчасъ видите меня здсь. Дай Богъ, чтобы вы поняли, что я хочу сказать; но вы врно не понимаете. Я его не любила. Но одинъ вечеръ я была въ него влюблена, и въ этотъ вечеръ я… случилось… Но я никогда его не любила, я была влюблена въ него только одинъ вечеръ. И все время, съ самаго того вечера, я знала, что не люблю его, хотя заставляла себя врить, что люблю. Я внушала себ, что люблю его.

Хойбро почувствовалъ сильную тайную радость, его лщо горло, и онъ не старался этого скрыть. Да, вотъ такъ постоянно, одинъ строитъ свое счастье на чужомъ несчастьи. Его любопытство было возбуждено, ему хотлось говорить, узнать побольше, но она протянула руку къ нему, почти касаясь пальцами его волосъ, и сказала съ грустнымъ взглядомъ:

— Да, милый, давайте говорить о чемъ-нибудь другомъ.

Какъ-то невольно она провела рукой по его волосамъ. Онъ вздрогнулъ съ ною до головы и взялъ ея руку.

— Я буду тосковать по васъ, если вы удете, — сказалъ онъ ей почти шопотомъ.

— Да, вы, можетъ бытъ, — сказала она тихо. — Но вы должны знать, что я не стою этого.

— Какъ, вы не стоите?!

Онъ подошелъ къ ней ближе, сталъ на колни около ея стула и взялъ об ея руки. Она не препятствовала и, улыбясь, шепнула:

— Нтъ, не нужно. Кто-нибудь можетъ войти.

— Нтъ, никого не слышно, никто не войдетъ. Я такъ счастливъ въ эту минуту, какъ никогда въ моей жизни, никогда. Посмотрите, я держу Ваши ручки, знаете ли вы это?