Редактор Линге

Линге улыбнулся довольно принужденно, — сегодня онъ хотлъ бы отдлаться отъ Лепорелло. Но, противъ обыкновенія, Лепорелло былъ очень разговорчивъ и спросилъ:

— Что это за новое лицо сидитъ во вншнемъ бюро?

Это новый поэтъ, геній съ Торденскіольдштрассе. Линге взялъ его къ себ и поставилъ его на ноги; его занимало выдвинуть этотъ талантъ, и рдко приходилъ кто-нибудь въ бюро безъ того, чтобы онъ не говорилъ ему: «Обратите на него вниманіе, когда вы будете уходить: это новый норвежскій поэтъ».

И онъ отвтилъ Лепорелло, какъ и всмъ другимъ:

— Это новый поэтъ. Обратите на него вниманіе, когда вы будете выходить.

И онъ указалъ головой на дверь.

Но Лепорелло не обратилъ вниманія на этотъ кивокъ и не вышелъ. По старой привычк, ему хотлось сообщить Линге, что онъ слышалъ на улицахъ и въ ресторанахъ; городъ опять говорилъ о «Новостяхъ». Статья о выборахъ, статья о желзной дорог, телеграммы объ убійств въ Ракештат, о кораблекрушеніи при Тольдестранде, — все было превосходно. Листокъ каждому давалъ что-нибудь. Предложеніе допустить женщинъ къ должности городскихъ ревизоровъ вызвало радостное одобреніе. Былъ разъ навсегда положенъ конецъ тмъ глупостямъ, будто женщины не могутъ быть тмъ, чмъ мужчины; даже такой серьезный листокъ, какъ «Новости», стоялъ за выборы женщинъ.

Линге было очень пріятно слышать эти сообщенія, радостное настроеніе охватило его, и когда онъ понялъ, что Лепорелло не уйдетъ, пока не получитъ одну или дв кроны на обдъ, онъ далъ ему съ улыбкой пять кронъ и кивнулъ головой.

Даже посл того, какъ ушелъ Лепорелло, это радостное настроеніе не покидало его; онъ облокотился въ кресл и уставился на маленькую полочку съ лексиконами.

Да, да, «Новости» опять плывутъ по втру, подписчики возвращаются. И зачмъ людямъ быть глупыми? Каждый, кто умлъ читать, долженъ видть, что его листокъ — единственный во всей стран. Онъ, можетъ быть, не былъ такимъ ярымъ, какъ прежде, но зато у него было то преимущество, что его могли читать въ любой семь, любая молодая женщина.

Линге теперь опять стоялъ за улучшеніе тона прессы, и это онъ длалъ во имя образованности. Что такое эти вчныя ругательства противниковъ? Онъ сдлаетъ все возможное, чтобъ поднять уровень прессы.

Въ продолженіе всей весны онъ проводилъ въ своемъ листк одну удачную мысль за другой. Какъ только стаялъ снгъ, онъ началъ свои статьи о спорт; кром того, онъ объявилъ, что будетъ издаваться особый листокъ въ продолженіе цлаго года — и зимою тоже, когда въ ходу лыжи и коньки. Во всхъ областяхъ онъ укрплялъ свою позицію и снева сдлался стражемъ города. Это была счастливая выдумка, — женщины въ роли ревизоровъ, — и къ нему многіе присоединились.

Онъ хотлъ ввести налогъ на трости, Каждый, носившій трость безъ необходимости, долженъ былъ платить налогъ за ношеніе ея.

Онъ хотлъ ввести на каждомъ пассажирскомъ пароход рулетку. Въ лтнее время это доставило бы путешествующимъ пріятное времяпрепровожденіе.

Онъ обратилъ вниманіе на портреты на норвежскихъ картахъ. Что, если напечатать карты съ портретами знаменитыхъ людей и женщинъ Норвегіи, художниковъ, поэтовъ, ораторовъ? Короче говоря, — національные карты со знакомыми и любимыми портретами. «Новости» съ удовольствіемъ произведутъ анкету, и въ избраніяхъ будетъ принимать участіе вся страна: кто получитъ наибольшее количество голосовъ, тотъ сообразно съ этимъ будетъ выбранъ въ короли, въ дамы или валеты.

Недлю спустя Линге требовалъ усиленія законовъ о защит зврей. Лтомъ, когда владтели помстій перезжали на дачу, они оставляли въ город своихъ кошекъ, выгоняли ихъ на улицу, закрывали передъ ними двери и оставляли ихъ умирать съ голоду, — это просто ужасно! Не нужно ли положить этому конецъ?

Не было такой области, куда бы не проникалъ Линге и не вносилъ бы интересной идеи. А если прибавить еще къ этому художниковъ и остряковъ, писавшихъ въ «Новостяхъ» на своемъ жаргон, то не было ничего удивительнаго, что листокъ везд требовался и читался,

— Войдите!

Вошелъ Андрэ Бондезенъ: онъ принесъ съ собой рукопись, и въ то же время онъ хотлъ обратить вниманіе господина редактора на одну ошибку: это не Шарлотта Илэнъ сопровождала брата въ Америку, а другая сестра — Софи.

— Вы въ этомъ уврены? — спрашиваетъ Линге.

— Вполн! Я встртилъ сегодня Шарлотту на улиц. Я слышалъ, что это, собственно говоря, Шарлотта должна была хать, но по нкоторымъ причинамъ она осталась.

— А по какимъ причинамъ?

— То-то я этого не знаю. Говорятъ, что это иметъ какое-то отношеніе къ Хойбро, къ Лео Хойбро. Я не знаю.

Линге задумался. Поправку онъ не могъ внести, — поправлять какъ можно меньше было его принципомъ. Что стоитъ въ «Новостяхъ», пусть стоитъ и на этомъ остается; но, когда Вондезенъ ушелъ, Линге поправилъ дло новой замткой: фрёкенъ Шарлотта Илэнъ, о которой мы какъ-то уже писали, проводила своего брата и сестру, а теперь вернулась обратно.

И только онъ хотлъ приняться за свою новую статью по поводу выборовъ, его опять прервали: въ дверь просунулъ худое, измученное лицо уполномоченный отъ министерства Конгсфольдъ.

Линге удивленно посмотрлъ на него.

Конгсфольдъ поклонился. До этого онъ былъ всегда очень сдержанъ и немного себ на ум, теперь же онъ улыбался и какъ-то униженно протягивалъ Линге руку и велъ себя, въ общемъ, какъ-то вкрадчиво. Совтъ министерства далъ понять несчастному, что онъ долженъ оставить свое мсто; они узнали, что это онъ имлъ отношеніе къ напечатанію знаменитаго списка.

Линге терпливо выслушивалъ это чисто личное дло.

— Вотъ несчастье, что именно ты былъ моимъ источникомъ! — сказалъ онъ. — Во всякомъ случа, это вышло не отсюда.

— Я не понимаю, — возразилъ Конгсфольдъ. Онъ опускаетъ голову и повторяетъ еще разъ, что онъ ничего не понимаетъ.

— Ты, должно быть, былъ какъ-нибудь неостоженъ.

Онъ неостороженъ! Нтъ, нтъ, онъ не былъ неосторожнымъ. Но фактъ былъ тотъ, что вс бумаги для экспедиціи были у него въ рукахъ.

— Да, непріятная исторія.

— Да.

— Но, вдь, это уже не такъ опасно? Конгсфольдъ увренъ въ томъ, что ему совершенно ясно дали понять, чтобъ онъ искалъ другое мсто.

Линге опять повернулся къ своему столу. Къ сожалнію, онъ не можетъ дать ему никакого совта.

— Это ужасно досадно, — говоритъ онъ.

Пауза.

— Да, я не знаю, чмъ мы могли бы этому помочь, — говоритъ Конгсфольдъ тихо и осторожно.

На это Линге ничего не отвчаетъ.

— Я право не знаю, я хотлъ тебя спросить.

— О чемъ?

— Что намъ длать; какъ помочь этому длу?

— Ты самъ долженъ ршить, какъ поступать въ этомъ дл. Я ничего не могу теб ни совтовать, ни отсовтовать.

При этихъ словахъ голова Конгсфольда опустилась еще ниже; онъ съ отчаяніемъ уставился въ землю.