Река рождается ручьями. Повесть об Александре Ульянове

– ………….

– Сколько азотной кислоты получил Канчер в Вильно и от кого?

– ………….

– Напрасно вы молчите, Ульянов. Это не в вашу пользу.

– Сколько денег передали из Вильно для вашей организации?

– Какое сегодня число?

– Девятнадцатое марта. Будете отвечать?

– ………..

– Хорошо, тогда я буду отвечать за вас... При отъезде Канчера в Вильне вы дали ему адрес своей сестры Анны. Канчер должен был дать по этому адресу условную телеграмму о своем возвращении в Петербург. Правильно?

– ………..

– Канчер должен был привезти из Вильно азотную кислоту, стрихнин и пистолет. Подтверждаете?

– ………..

– Третьего февраля Канчер дал из Вильно телеграмму следующего содержания: «Петербург. Петербургская сторона, Съезжинская улица, дом № 12, кв. 12. Ульяновой Анне Ильиничне. Сестра опасно больна. Петров»... Была такая телеграмма? Молчите... Все еще думаете, что это не улики против вашей сестры?

– Против Ани улик нет.

– А земля для смеси с нитроглицерином?

– Это была другая земля.

– Какая такая другая?

– У меня на квартире вы нашли специальную инфузорную землю. А у Ани была обыкновенная земля.

– А порошки?

– Я заявлял уже: это мои зоологические препараты.

– А комплект еще одной, третьей по счету лаборатории, найденной у вашей сестры?

– Три пробирки не могут служить лабораторией.

– А телеграмма Канчера?

– Телеграмма не в счет.

– Это почему же?

– Аня ничего не знала об истинном значении телеграммы.

– Но тем не менее телеграмма пришла на ее почтовый адрес?

– ………….

– И она передала ее лично вам? Из рук в руки?

– …………

– Отвечайте, черт бы вас побрал!

– …………

– Почему телеграмму с таким странным содержанием она понесла именно к вам? Вы предупреждали ее заранее?

– Да, я сказал Ане, что жду телеграмму с такой подписью.

– Как вы объяснили ей необходимость посылки телеграммы для вас на ее адрес?

– Я не объяснял ей этого.

– А как она объяснила это себе?

– Не знаю.

– Почему же она, получив эту явно шифрованную телеграмму, не донесла о ней властям?

– Сестра редко бывает доносчицей на родного брата, господин прокурор.

– Следовательно, ваша сестра способствовала сохранению тайны содержащегося в телеграмме шифра. А это есть действия, которые можно квалифицировать как прямое участие в замысле на жизнь государя.

– Она не могла способствовать сохранению шифра, так как не знала, что в телеграмме есть шифр.

– Ульянов, у меня к вам предложение: вы называете местонахождение Говорухина, и я вообще исключаю Анну Ильиничну из вашего дела.

– Вы не сможете сделать этого.

– Почему?

– Протоколы допросов, как я догадываюсь, находятся под наблюдением.

– Но сегодня, как видите, я не веду никакого протокола. Мы с вами совершенно одни, как говорится, с глазу на глаз.

– Аня упоминалась на предыдущих допросах.

– Я употреблю все свое влияние, чтобы дело Анны Ильиничны было выведено в отдельное производство.

– Какие вы даете гарантии?

– Слово дворянина.

– Не очень-то надежно.

– Другими, к сожалению, не располагаю.

– Хорошо, я скажу, где находится Говорухин... Его нет в пределах империи. Он за границей.

– Это неправда. Говорухин оставлен вами на свободе. Он тщательно законспирирован. Он будет пытаться повторить покушение.

– Если бы это действительно было так!..

– Вы обманули меня, Ульянов. Я беру свое слово обратно.

– А я знал, что так и будет. Ваши представления о слове и чести дворянина, господин Котляревский, находятся на очень низком уровне.

– Я ударю вас, Ульянов!

– В теперешнем моем положении это не составит для вас труда.

– С кем вы встречали Канчера на Варшавском вокзале?

– …………

– Кто взял у вас револьвер? Сам Генералов или какое-нибудь другое лицо?

– …………

– Кто передал вам виленский адрес Пилсудского?

– …………

– Швырев?

– …………

– Лукашевич?

– …………

– Расшифруйте вот эту запись в вашем блокноте...

– …………

– Значит, вы опять отказываетесь отвечать? Ну что ж, дело ваше... У меня есть еще один, очевидно, уже последний вопрос. Канчер в одном из своих показаний говорит, что помогал вам печатать программу вашей партии. Это соответствует действительности?

– Да, соответствует.

– Кто составлял программу?

– Она была составлена при моем участии.

– Вы единственный ее автор?

– Я уже сказал: я принимал участие в ее составлении.

– Не могли бы вы немного рассказать об этой программе? Какие столкнулись мнения при ее выработке? Кто был вашим единомышленником, кто - противником?

– Вас интересуют персональные позиции членов фракции?

– Да, да, персональные. Буквально несколько слов.

– А почему несколько слов? Если вы действительно хотите знать наши взгляды, я могу рассказать о них подробно.

– Да, да, конечно, это очень любопытно.

– Но при одном условии: вы не будете перебивать меня.

– Разумеется... Видите ли, Ульянов, наши предыдущие с вами встречи не всегда, мягко говоря, проходили спокойно.

– Вот именно, мягко говоря.

– Поверьте, я весьма сожалею об этом. Но ведь и вы поймите: служба!.. Я, может быть, лично ничего и не имею против вас. Больше того, вы даже чем-то симпатичны мне - своей твердостью, выдержкой, логичностью. По роду своей деятельности я обязан узнать у вас гораздо больше того, чем вы сами хотите мне рассказать. Профессия требует. Вы понимаете меня?

– Понимаю.

– Я глубоко огорчен тем, что иногда мне приходилось говорить вам слова, совершенно не соответствующие нормам общения интеллигентных людей. Мне бы, несомненно, доставило огромное удовольствие, Александр Ильич, встретиться с вами в иных обстоятельствах, нежели сейчас. Но увы!..

– Да, при иных обстоятельствах наша встреча вряд ли состоится.

– Я говорю вполне серьезно... Впрочем, может быть, это тяжело для вас. Извините.

– Пожалуйста.

– Вы хотели рассказать о программе вашей партии...