Репетитор
Шрифт:
– А по профессии вы кто?
– Видите ли, - он затруднился, - я ее меняю сейчас, так что ответить непросто…
– А вы попроще: сначала про ту, какая была.
– Я, представьте, окончил философский факультет МГУ…
Видимо, от удивления у Кати лопнул радужный молочный пузырь, повисший на соломинке.
– Философский?! Надо же… Еще ни разу в жизни не встречала живого философа! А не обманываете?
– Ну диплома я с собой не захватил…
Он передал ей бумажную салфетку, указывая на белые брызги от ее пиршества, но Катя сперва стерла каплю с его лацкана.
– А вы скажите что-нибудь такое…
Он усмехнулся.
– Вот, не угодно ли? "Холодное теплеет, теплое холодеет, влажное высыхает, сухое увлажняется".
– Что за мура?
– Это не мура, Катя. Это диалектика Гераклита.
– Открытие!
– фыркнула Катя.
– Будто я сама не знала, что к ночи просушенное надо снимать, не то опять отсыреет… Я думала, философия учит, как жить…
– Пытается. Ее непременной составной частью является этика, вот она и…
Но их перебили. Соседний столик заняла компания, для которой двое мужчин брали кофе, мороженое и что-то еще. У одного из них было мучительно знакомое актерское лицо, он походил на стареющего мальчика; он-то и окликнул Катю по-свойски:
– Катюха, радость моя! Господа, это наша хозяйка пляжа - не признали? Кать, я очень возбудился от твоей лекции! Особенно когда дошло до непрямого массажа сердца… Я вспомнил: мне ж его прописали врачи! Через день по полчасика. Во избежание сердечной вялости. Только не доверяйте, сказали, случайным рукам - руки должны быть чуткие, прохладные и милосердные. Так когда зайти?
Но она умела обращаться с такими:
– Если всех сердечно вялых массировать - это никаких рук не хватит. Не, Виталий, вы утопните сперва, тогда добро пожаловать.
Актер, валяя дурака, стал сокрушаться:
– Такой, значит, подход? Служебно-казенный? "Катя, Катя, наши сети притащили мертвеца" - да? Кошмар… "И в распухнувшее тело раки черные впились" - на такое толкаешь?! Спасательница ты или ведьма морская?
Катя спокойно сняла его руку со своего плеча:
– Раки у нас не водятся, Виталик… А руки лучше держите при себе, - тон у нее был вразумительный, невозмутимый.
– Так я ж за соломинку хватаюсь!
– потянулся он к ее трубочке для коктейля, но Катя ловко убрала ее за спину. Этот "плэйбой" воздел руки к небесам, приглашая всех, и Женю тоже, сострадать ему. Спасибо, приятели усадили его, наконец.
– Не хотите уйти отсюда?
– спросил Женя; он нервничал отчего-то.
Она дернула плечом: как хотите, мол, - и встала. Он - тоже.
– Катерина, уводят тебя?!
– всполошились за соседним столиком.
– Куда это, зачем? Молодой человек, она - общественное достояние… Как солнце, воздух и вода… лучше подсаживайтесь к нам, оба!
– А кофейку дадут?
– Катя снова прикусила пальчик, наивничая так же, как в первый раз, когда в этот бар напрашивалась.
– Что за вопрос? А как зовут твоего молодого человека?
– "Моего"!
– засмеялась она.
– Он настолько "мой", что я и сама еще не знаю…
– Это - Женя, - объявила Карина, тоже оказавшаяся в составе компании.
– Личность он необыкновенная: краса и гордость самого умного факультета МГУ… Присаживайтесь к нам, Женя! Мы, конечно, не Спинозы, но покофейничать с нами можно…
– Спасибо, нет, - он замотал головой.
– В другой раз, может быть.
– Ну и зря!
– крикнула вдогонку та.
– Ксения Львовна имеет право гордиться вами, вы так дорого ей достались…
Женя затравленно оглянулся:
– И это вам известно уже…
Катя помахала ему ручкой. Видимо, она и впрямь тут "переходящий приз", все нормально, и он, Женя, столь явно огорчившись, выглядит просто глупо.
– Что это за сюжет, Кариночка?
– спросил друг Виталика.
– Ксения Львовна - это ведь Замятина?
– Ну да, она ему бабка… А у кого-то было "Мальборо", - вспомнила Карина, и упомянутая пачка появилась.
– И не убирайте, Виталик, не будьте жмотом, в мужике мелочность отвращает…
– Да возьми их себе!
– обиделся тот.
Карина угостила из этой пачки Катю и, мстительно улыбаясь, сунула сигареты в свою сумочку.
– Так вот, - сообщила она после первой затяжки.
– В девятом классе юноша попал под машину. На Колхозной площади столицы. Причем доказано было, что шофер не виноват! Потом бедняга перенес три операции, долго прыгал на костылях, но в университет поступить сумел. А Замятина, чтоб выходить его, на пять лет сошла с круга, с кино "завязала" совсем, в театре только числилась… Два лета подряд провели они, оба-два, в Кургане, где этот… как его?
– ну царь и бог костновосстановительной хирургии…
– Илизаров, - напомнили ей.
– Вот-вот. А юноша, как только отходил от наркоза, сразу нырял в книги. В устрашающе умные! Теперь бабушка гордится: у них красный диплом! Но поездки на картошку, стройотряды, гитарная романтика, а тем более, дискотеки - все это, конечно, мимо него прошло… Всегда один, отшельник такой…
– Где ж отшельник, когда он Катю сюда привел?
Катя сказала задумчиво:
– Это я - его… А я, как услышала "философ", - подумала: врет, мозги мне компостирует… Хамка: даже спасибо за коктейль не сказала ему…
– Что?
– спросил Виталий, - сильно зауважала? Или пожалела увечного?
Она произнесла по слогам:
– От-лип-ни-те…
5.
Поздний вечер. Одна из лодок, вытянутых на песок с таким расчетом, чтобы прибой их не достал, вдруг попадает в луч прожектора, что на спасательной станции. Лодка удостоилась внимания как раз в тот момент, когда в ней надумал посидеть Женя, он уже, собственно, одной ногой стоял в ней и сейчас заслонился руками от луча, который накрыл его, как контрабандиста какого-нибудь…
– Назад! Нельзя в лодку, слышите?
– раздался Катин голос в мегафон.
– Ее на днях просмолили! Сели бы сейчас, как муха на липучку… А если и засохло уже - все равно нельзя! Не положено!
Женя послушно вернул ногу на песок, продолжая заслоняться локтем от снопа света.
После паузы мегафонный Катин голос изумился:
– Это… вы? Тогда я грубовато сказала… насчет мухи… извините. А вообще-то мы ж не договорили тогда - может, зашли бы?
Не слишком заинтересованный тон, приглашение, сделано, похоже, от скуки, но ведь - приглашение! Он обрадовался. А по дороге к ней снимал, сбрасывал с себя улыбку этой дурацкой, в сущности, беспредметной радости…