Ретроградная Венера

Он отбрасывает со лба прядь кудрявых волос и, просунув руку под одеялом, начинает поглаживать мое левое бедро.

– Руки от меня убери! – рявкаю я.

В адреналиновом угаре я хватаю подсвечник, выскакиваю из кровати и вжимаюсь спиной в угол спальни. Я смотрю на него, дрожа, словно загнанное животное. Мужчина хохочет и приближается ко мне. Видимо, он думает, что это игра, хоть и странная.

– Ух, какие мы с утра грозные! – веселится он.

Я швыряю в мужчину вазу со свечой, он уворачивается, и мой «снаряд» улетает в стену. На пол сыплются острые осколки темно-зеленого стекла и крупные куски восковой свечи.

– Лена! Какого черта?! – Он качает головой и, пробормотав что-то на французском, продолжает: – Я понял. Ты не в настроении. Но есть более цивилизованные способы донести свою мысль, кроме как разбивать авторскую свечу. Видимо, это мне за то, что я женился на американке, – устало вздыхает он.

– Женился… на мне?

У бедолаги точно крыша поехала, однако спорить с похитителем мне сейчас некогда. Придется сыграть по его правилам, пока не пойму, как отсюда выбраться.

– Merde! [6] – тихо ругается француз, взглянув на свои золотые часы Rolex.

Он облачается в белую, явно сшитую на заказ рубашку.

– Я сварил кофе из твоих любимых зерен из Сиэтла. Пей, пока не остыл.

Так это гостеприимный похититель? Тем не менее я все еще в опасности. Вдруг он захочет приковать меня к кровати наручниками?

Нет, француз зашнуровывает ботинки и идет к двери.

6

Merde! (фр.) – Черт!

Прочистив горло, я интересуюсь:

– И вы… просто оставите меня здесь? – От волнения мой голос делается писклявым и дрожит.

Он отрицательно мотает головой, явно в растерянности.

– И не станете меня связывать? – спрашиваю я и тут же жалею о словах, столь необдуманно сорвавшихся с языка.

Только идиот может подсказывать похитителю идеи!

– Нет, моя женушка-проказница, – со смехом отвечает он. – Если хочешь, мы проделаем это позже.

Женушка. Застыв в немом изумлении, я смотрю, как француз берет свой телефон, кошелек и посылает мне с порога воздушный поцелуй.

– Да, и, пожалуйста, приезжай до шести, хорошо? Надо удостовериться, что все подготовлено как следует. Ты знаешь, как для меня важен этот вечер.

– До шести, – мрачно повторяю я под стук его ботинок по паркету.

Когда за французом захлопывается дверь, я падаю на колени и с облегчением выдыхаю. Я рада, что осталась одна, но он наверняка закрыл дверь ключом снаружи. Да и с чего бы ему поступать иначе? Приказываю себе не паниковать, однако по рукам все равно бегут мурашки. Может, я сильно ударилась головой? Ощупываю голову в поисках ран. Ничего. Значит, меня точно накачали гадостью. Недаром я смотрела криминальные хроники! Там рассказывали, как в напиток ни о чем не подозревающей женщины капали наркотик и увозили ее либо в мотель, либо еще куда похуже.

Ну уж нет! Я отсюда выберусь! Но сначала нужно одеться.

Оглядываюсь. Джинсы и свитер, которые были на мне вчера, исчезли. Понятное дело, он уничтожил улики! Тогда я с опаской открываю дверцу ближайшего встроенного шкафа и с изумлением нахожу там целую гардеробную с огромным выбором женской одежды. Видимо, этот маньяк покупает своим жертвам наряды. Сейчас нет времени рассуждать о том, что творится в его больной голове. Мне выпал шанс сбежать, нужно торопиться!

Натягиваю черные леггинсы и светло-серую худи (и то и другое идеально подходит по размеру). Сую ноги в дорогие на вид бежевые сандалии, которые обнаруживаю на полке для обуви. И снова точно мой размер. В это мгновение в соседней комнате что-то падает с глухим стуком! Чувствуя, как кровь бурлит от новой порции адреналина, я на цыпочках выхожу из гардеробной. К счастью, в спальне у камина я замечаю металлическую кочергу и прихватываю ее с собой.

Крадусь из спальни по скрипящему паркету, заглядываю в большую гостиную, в оборудованную по последнему слову техники кухню с дорогущей плитой и модной эмалированной посудой красного цвета. Что ж, видимо, и у маньяков бывает отменный вкус.

Убедившись, что здесь никого нет, бросаю кочергу, и тут на меня, словно вертящийся дервиш, обрушивается черный пушистый вихрь. Я теряю равновесие и мгновение спустя лежу, прижатая спиной к полу четырьмя лапами, а чей-то шершавый язык энергично вылизывает мое лицо.

– Лежать! – бормочу я, пытаясь подняться. – То есть фу! Перестань! Нет! Стоять!

Гигантский пес послушно уходит в гостиную и с обиженным вздохом ложится на свое место. Я тоже выдыхаю, совершенно сбитая с толку. На вид он весит килограмм, семьдесят, не меньше, похож на сенбернара, черный, с белой грудью и коричневыми лапами. Симпатяга, если вам нравятся слюнявые собаки.

Где я, черт возьми?!

Вижу за окном балкон. Очевидно, я в городе, только в каком? Единственным логичным объяснением был бы Сиэтл, но… это точно не Сиэтл. Я изучаю вид за окном: насколько хватает взгляда тянутся ряды старинных каменных домов с двускатными крышами. Внизу по тротуару идет пожилой мужчина. В одной руке у него трость, а в другой багет. Я смотрю вдаль, и у меня волосы встают дыбом. Это, конечно, невозможно, и все-таки там виднеется безошибочно узнаваемый силуэт Эйфелевой башни. Торчит себе среди низких облаков, будто нарисованный на фоне горизонта.

У меня перехватывает дыхание, и я судорожно вцепляюсь в край подоконника. Париж?! Нет. Этого никак не может быть. Меня точно накачали наркотиками, и я до сих пор под кайфом. Вода. Нужно выпить воды. Нахожу на кухне стакан, наполняю водой и вливаю в себя все до последней капли.

Поворачиваю ручку входной двери и понимаю, что я не заперта! (Лезть через окно – так себе план Б.) Перед тем, как уйти, замечаю на столешнице в кухне воткнутый в розетку сотовый. Кладу его в карман толстовки. Потом открываю ящик, в котором среди разного барахла оказываются чеки и, что удачно, мелкие купюры. Деньги тоже запихиваю в карман. Напоследок прохожу еще раз по квартире в поисках чего-нибудь полезного, и мой взгляд случайно падает на фотографию в рамочке на кофейном столике. Беру снимок в руки, чтобы лучше разглядеть, и глаза у меня лезут на лоб. На фотографии я в пышном свадебном платье, с уложенными в свободный пучок волосами обнимаю… француза-похитителя!

Нет. Мне все мерещится. Это не на самом деле! Я просто сплю или у меня галлюцинации из-за наркотиков. Я заснула в гостевом домике на Бейнбридж-Айленде. Как я могла проснуться здесь? С ним? Да еще и замужем?

Желудок резко сжимается от спазма, и мне становится нехорошо. Я кидаюсь к стоящему под окном растению, и меня выворачивает прямо в кашпо. Стою на коленях, утирая лицо и переводя дух, и пялюсь на старинное кольцо с бриллиантом на левом безымянном пальце. Желтый овальный бриллиант настолько поражает, что я невольно выпускаю фотографию из рук. Она падает на пол, и по стеклу расползается паутина неровных трещин, за которой почти невозможно разглядеть нижнюю часть улыбающихся лиц на снимке. Остаются видны только их глаза. Две пары пронзительных глаз.