Ревизор: возвращение в СССР 37
Шрифт:
Москва
Договорились встретиться с майором Артамоновой на улице, но внезапно полил сильный дождь. В принципе, Диана была совсем не против. Как выяснилось, в Москве почти неделю до их приезда никакого дождя не было, и улицы были полны пыли. Да, проезжали, конечно, машины, которые орошали асфальт водой, но тротуары-то никто как следует не мыл. Так что они беседовали, сидя в салоне служебной «Волги», на которой приехала Артамонова.
Прежде всего Диана вручила Марии подарок. Взяла со своего завода один из дорожных несессеров, что прилагались к определённым моделям изготавливаемых на нем чемоданов, и в том же самом аэропорту, где покупала подарки
Майор Артамонова была восхищена полученным подарком. Внимательно изучив содержимое несессера поблагодарила Диану, а затем стала с интересом расспрашивать её, как она отдохнула в Ницце.
— Да никак, собственно, — махнула рукой с досадой Диана. — Мы там и не были. Пришлось лететь по делам фирмы моего тестя в Венесуэлу.
— В Венесуэлу? — поражённо переспросила майор КГБ.
— Ну да. Впервые в жизни пришлось слетать в Латинскую Америку.
— И как впечатления?
— Ну, двойственные. Такие вкусные фрукты и морепродукты, как у них, ещё поискать. Добираться смерти подобно, двое суток и куча пересадок в одну сторону. И террористов слишком много.
— Террористов? — удивлённо спросила Мария, — а, наверное, об этом было много информации в местной газетах и телепередачах?
— Да какое там! — раздражённо махнула рукой Диана. — как раз в газетах и телепередачах ничего подобного и не увидела. Хотя я вряд ли и поняла бы, если бы увидела, испанского же я не знаю. Пришлось вот лично повстречаться с одной из групп террористов. Колумбийцы забрели на территорию Венесуэлы. Они меня, кстати, попросили записку вам передать по поводу сотрудничества.
— Мне? Записку? По поводу сотрудничества? — в шоке переспросила Мария.
— Ну не мне же, они же не знали, что я связана с КГБ, — раздражённо ответила Диана. — Сначала они нас похитить хотели, а когда я схватила автомат, и они узнали, что я из Советского Союза, то получилось уже по-человечески поговорить. Повезло, блин, что я советская. Быть советской гражданкой здорово. Хрен бы я иначе выкрутилась.
Майор КГБ смотрела на Диану несколько секунд ошалевшим взглядом. А потом всё-таки собралась с силами и спросила:
— Диана, а можешь ты рассказать всё подробно и с самого начала?
И Диана рассказала. Подробно и с самого начала. А потом протянула записку.
— Конечно, оригинал пришлось порвать, чтобы не вызвать подозрение у латиноамериканских партнёров нашей фирмы. Но вот это я накорябала по памяти, уже прилетев в СССР вчера.
Глава 12
Отделение МИ-6, Западный Берлин, ФРГ
— И как так вышло, Майк, что какой-то желторотый паренёк-коммунист разделал тебя под орех у всех на глазах? — спросил насмешливо резидент МИ-6 корреспондента Би-Би-Си. Они были старыми приятелями, учились вместе в Кембридже. Потом разошлись на время, а когда встретились, он был уже в разведке и с ходу завербовал Майка. Сейчас, конечно, пока он в Западном Берлине, с ним работал другой куратор. Но по возвращении в Лондон он снова намеревался забрать себе кураторство над старым другом.
— Тебе хорошо насмехаться, Джордж, — огрызнулся Майк. — Ты просто в толпе стоял и слушал, как я с ним сражаюсь. Как же я мог ожидать, что наткнусь на такого умелого противника? Он, небось, точно один из ваших, только с той стороны.
— Да ладно! Хочешь сказать, что наткнулся на офицера КГБ? Полная ерунда. В таком возрасте офицером КГБ стать невозможно. Они предпочитают, чтобы молодые люди сначала получили высшее образование, а потом ещё специально гоняют их на своих высших курсах. А этому парню и двадцати нет, у меня глаз намётанный. Офицеры КГБ там, кстати, тоже были. Только, как и положено офицеру разведки, ничем себя не проявляли, просто всё внимательно слушали.
Ты, Майк, наверно, красивых фильмов про разведчиков насмотрелся. Где они одеваются, как павлины, глушат виски стаканами и в каждой бочке затычка… Люди моей профессии выдрессированы вести себя тихо и незаметно. Так что этот Павел, который тебя так лихо у всех на глазах заткнул, точно не офицер КГБ. Но что талантлив, так это точно. Даже немного удивительно, учитывая, что он из СССР… Обычно, когда кто-то из русских выходит к трибуне, все тут же готовятся засыпать с открытыми глазами. По сути никогда ничего не скажут. Нагонят побольше тумана, разбавят его водой. Хотя для дипломатов это настоящий талант, но у них, похоже, этому искусству обучен каждый политик. А тут настоящий оратор, и очень толковый, раз сумел тебя заставить замолчать… Такой и арабу в пустыне сможет горсть песка продать…— Да, мало того, что заболтает кого угодно, так и чертовски прекрасно разбирается в нашей истории…
— Ой, ну ладно, кому жалко этих индийских обезьян и тем более ирландцев… Ну, гноили мы их миллионами, и что с того?
— То есть, ты сейчас предлагаешь мне в следующий раз в подобной ситуации так и сказать?
— Майк, нет, конечно! Так это обсуждать мы можем между собой, как старые друзья… На публике, конечно, продолжай, как и раньше. Наша страна оплот демократии, прав человека, и всё такое. Может, разве что, возьми какой-нибудь хороший курс по ораторскому искусству месяца на три? Вдруг снова такой же неожиданный коммунист попадётся на твоём пути…
— Разве что твоё ведомство, Джордж, согласится оплатить мне такой курс… — огрызнулся корреспондент.
— А ты разве беглый коммунист-перебежчик, чтобы мы тебе такие вещи оплачивали? Сам знаешь, на это у нас никаких бюджетов нету. За то, что ты с нами так плотно сотрудничаешь, я максимум тебя могу от увольнения защитить, если вдруг у вас в Би-Би-Си настанут тяжелые времена…
— И на том спасибо, — вздохнул Майк, — в этом году, кстати, ваша поддержка может и пригодится. Редактор предупредил недавно, что ожидается очередное затягивание поясов. И из семи человек к концу года в отделе останется только шесть.
— Ну, если почувствуешь, что оказался под угрозой, мы тебя, конечно, вытянем… Главное — не тяни до последнего, заранее предупреди своего куратора. Если тебе уже скажут, что тебя увольняют, придётся приложить гораздо больше усилий, чем если они ещё окончательно не выбрали кандидатуру. В твоих же интересах проинформировать нас вовремя, меньше народу узнает, что ты с нами сотрудничаешь.
— Ну, это верно, чем меньше народу, тем надёжнее. Представляешь, даже у нас на Би-Би-Си есть те, кто сочувствует коммунистам. Если сольют информацию в СССР, то потом аккредитацию красные не дадут, когда меня туда редакция отправит…
— Но ты же не забываешь сообщать куратору о таких людях?
— Нет, что ты! Как можно, мне любой коммунист поперёк горла стоит. Те, кто сочувствует русским, я считаю, должны на улице милостыню просить.
— Правильно мыслишь! А на курсы ораторского искусства всё же разорись. При твоей профессии тебе всё равно на пользу пойдёт. Да и очередную бумажку о повышении квалификации своему начальству принесёшь, покажешь, как усердно стараешься сохранить свою должность. Не придётся нам вмешиваться, чтобы сохранить тебе рабочее место.
— Ты не знаешь, как у нас всё устроено внутри, Джордж! — хохотнул корреспондент, — если я притащу своему начальнику такую бумагу, он скорее заподозрит, что я мечу на его место, и тогда я точно стану первым в списке на увольнение. А у вас разве не так?
— Ну, если честно, и такие говнюки среди начальников попадаются. Но, к счастью, достаточно редко.
— Ладно, друг, был рад с тобой и повидаться, и поработать. Через четыре часа уже обратный самолёт в Лондон. Надо ещё успеть купить какой-нибудь подарок для Маргарет. Иначе она долго будет на меня дуться.