Революционер

Продолжить ему не дал Чак, робко перебив его:

– А закусить не мешало бы.

– И выпить! – рявкнул песец, тут же встав с асфальта.

– И выпить, – генерал снова поднял палец и ткнул им в грудь Добба, – Ты. Раздевайся.

– Чего? – мой друг, казалось, успел протрезветь от такого.

– Жарко же. Температура под сорок.

– Точняк, – кивнул Добб, надо раздеваться. Все раздевайтесь!

– Да без проблем… – мы все обернулись, и увидели песца, совсем без одежды. Как он успел так быстро, я так и не понял, может заранее начал.

– Товарищ сервант, на улице вообще-то снег идёт, – попытался напомнить ему я, но полярный лис махнул лапой.

– Ты забыл откуда я?

– Ты из Уфы, – уверенно ответил я, и привёл песца в полный ступор. Встал как состав на стоп-кране.

– Неее, ты мне мозги не вкручивай!

– Серьёзно! – встрял Чак, – У тя там эта… баба есть!

– Ну Чаааак! – протянул я, и попытался дать лису по ушам, чтобы не болтал больше о жене Терминатора. Но было поздно – на морде песца навернулись слёзы, он разрыдался, и ушёл куда-то, расталкивая плечами окруживших его солдат. Кстати откуда они тут взялись?

Я выглянул из вагона и тихо обалдел – за нами по меньшей мере наблюдало три вагона зверей. Быстро всунувшись обратно, я взял нашего нового генерала за плечи и повёл внутрь состава, чтобы тот не светился. Хотя… Был ли в этом смысл?

Пока Терминатор носился вокруг состава без штанов, мы уселись в проводническом купе и ещё выпили. На нашу славную компанию мы выжрали уже девять бутылок белой и сейчас добивали первую бутылку самогона. Несмотря на то, что обычно с такого количества мы нажираемся как свиньи, сейчас даже спать не хотелось, несмотря на бессонную ночь. Судя по всему, кстати, мы приехали во Владивосток, но этот факт никого не волновал. Как впрочем и тот факт, что дверь в туалет была заперта, а Добб туда всё-таки сходил.

Проснулись все вместе, в одном купе через пару часов. Обиженно пищала броня – на меня навалился Добб и Терминатор вместе с ним, так что экзоскелету предстояло выносить на себе два этих тела, защищая меня и мою грудную клетку в частности, от пары центнеров лишнего веса.

Используя последний заряд, оставшийся в экзоскелете, я столкнул двоих псовых в угол, и приоткрыл занавеску. Чёрт возьми, мы и вправду были во Владивостоке!

Я быстро стянул броню и поставил её заряжаться. Нахлобучил на себя свою гражданку и выбежал на перрон, вдохнув утренний воздух.

Владивосток.

Это было каждый раз иначе, каждый раз я чувствовал себя немножко по-другому, приезжая в этот город. На этот раз, я чувствовал себя немного странно, поскольку пока ни разу не был в этом городе зимой.

Дальневосточную столицу России называли самым пострадавшим городом России, но ни ядерная, ни бактериологическая ни напалмовая война до него так и не дошли. В этом городе все воевали по старинке, но именно его окончательно сравняли с землёй, когда в панике бежали не то что из страны – со своей родной планеты. Всё, ради чего здесь продолжали оставаться, это технологии, которые постепенно текли к нам из Японии, и Небольшой надежды на то, что когда-нибудь кто-то найдёт коды доступа к древней военной базе, брошенной здесь людьми.

Я говорю, конечно о М-900. Страшно не секретная, но оттого неприступная военная база была видна даже из вокзала. В народе её называли Алмазным Пиком. Я тоже не раз был рядом с ней, и честно говоря откровенно охреневал от этого милого презента, что оставили нам люди. База М-900 располагалась в искусственно созданной горе, которую насыпали, используя океанский ил и песок из степей России, а потом, для прочности, запекли при помощи своего страшного напалма. Наверное, это был единственный образец того, как оружие можно было использовать в мирных, ну или хотя бы созидательных целей. Гору эту не брало никакое оружие, или цивилизованные способы проникновения -ни бурение, ни лёгкие атомные бомбы, которыми пытались вскрыть базу сотню лет назад. Оружие людей, которым мы обладали, делало базу так ещё прочнее, и вскоре звери махнули на эту точку лапой, и стали искать цивилизованные способы войти туда. Проблема заключалась в отсутствии каких либо кодов доступа или ключей, а ошибки карались автоматическим расстрелом. Уже больше трёхсот лет Алмазный Пик остаётся неприступным, и некоторые из политиков стали полагать, что эта база – шкатулка Пандоры, которую никогда нельзя вскрывать. Однако некоторые были строго противоположного мнения.

Сунув лапы в большой карман на животе, я побрёл подальше от поезда, в сторону города. Точнее его остатков.

Население Владивостока составляло чуть больше тысячи зверей, и все они ютились в совершенно убогих, хлипких лачугах, которые зачастую собирались из всевозможного мусора, причём так плохо, что в них с трудом можно было встать в полный рост. Были, конечно, и цивилизованные здания, которые звери собирали всем городом, например Мэрия, суд или городская баня. Стройматериалы были ужасающей редкостью, метала почти не оставалось и не было почти никакой инфраструктуры – всё разрушила война. Но на фоне всего этого каждый второй житель Владивостока ходил с мобильным телефоном, имел компьютер, а иногда и не один! Более того, помимо того, что находили наши звери в Японии, они сами начали создавать технику, обеспечивая связь и доступ в интернет. Двадцать лет назад они нашли и смогли восстановить высокоскоростную информационную магистраль с Москвой, и подключиться к ней – то, чего не сделал ни один город в России. Что и говорить – много было несуразиц в этом городе.

Пока я прошёл весь состав, не заметил ни одного нашего солдата и не мало этому удивился – вроде как все должны были готовить место для присяги, а приказа, причём даже моего, вроде как не было. Оставив мысли о Владивостоке, я отправился к локомотиву, где видел какое-то движение. Похоже наш ядерный паровоз снова подключали к системе энергоснабжения.

Первого, кого я увидел, был Динозаврик. Я его сначала даже не узнал – он был в проводах по самые уши, которые его и выдали. Вслед за ним выполз и наш машинист, тянущий толстый силовой кабель к какому-то колодцу.

– Эй! – закричал я, но звери меня как будто и не видели, продолжали что-то делать.

– Сержант! Эээ… Капитан!

Не видят и не слышат, судя по всему. Я попытался побежать, но организм протестующей волной, которая подступила к моему горлу, не дал мне как следует разогнаться. Я пытался идти как можно быстрее, но ощущал, как мне хочется вывернуться наизнанку, и чем скорее, тем лучше. Внезапно я не смог удерживаться больше, резко свернул к составу и согнулся пополам, схватившись за колёсную тележку.

– Эй ты! – тут же послышалось издалека, – Не смей блевать на мой поезд, урод!

Оторваться было тяжело. Даже то, что из меня выходило отдавало алкоголем, причём весьма хорошо. Я нагнулся и меня пробрало ещё раз.

– Я сказал не смей пачкать состав, засранец! – зарычал машинист и быстро направился ко мне. Динозаврик, побросав провода, поспешил ему на помощь.

А я всё никак не мог оторваться от занимательного процесса. С каждым толчком становилось всё легче и легче, вскоре я осознал, что могу подняться, но сил на это не хватает, и надо слегка отдохнуть. Так я и стоял, пока до меня не добежал хозяин всея вагонов, и дёрнул за плечо, поворачивая меня к себе. Подняв палец для длинной и нудной тирады о том как блевотина плохо сказывается на колёсной тележке, он увидел мою морду и даже рта раскрыть не успел. Чёрный лис позади него уже вовсю отдавал честь.

– Извините, товарищ полковник, я… – начал было пёс, но я махнул на него лапой, и тот тут же заткнулся.

– Да ничего… я просто не удержался.

– На самом деле никакого вреда этой тележке не будет, даже если туда мешок гвоздей насыпать, – попытался оправдаться Барсук, – Так что можете блевать сколько угодно.

Динозаврик заржал. Машинист сконфузился, я в прочем, тоже.

– А чего тогда придумываешь? – спросил я, распрямляясь.

– Да что тогда каждый второй будет под поезд срать…