Революционер

Мы переглянулись и решили, что разберёмся. Я прицепил ключи от купе к ключам от складного вагона, и мы отправились к себе.

В тесной, маленькой комнатке на двоих было довольно тепло и уютно. Небольшая приборная панель, закрытая одеялом, две розетки — Добб этому очень обрадовался — всё это было хорошо. Но,главное, это то, что у нас теперь было личное пространство и дверь.

— Переодевайся, — посоветовал мне Добб и расстегнул свой плащ. Пёс, в отличие от меня, ничего не стеснялся, поэтому встал мордой к двери и распаковал свой комплект новой брони.

Я был постеснительней, поэтому сначала закрыл занавесочку, и только потом разложил на постели всю амуницию. В ней было всё, включая аж пять комплектов сменного белья. Раздевшись догола, я влез в тяжёлые штаны, накинул на белую тельняшку увесистую куртку. Подпоясался — пояс, надо сказать, был тем ещё чудом инженерной мысли — количество карманов, подсумков и каких-то держателей на нём просто зашкаливало. Как только застегнул куртку на тяжёлую стальную молнию, то почувствовал лёгкое неудобство — за моё тело взялся пассивный механический экзоскелет. Его работа заключалась в том, чтобы дать мне расслабится и закрепить все конечности при очень больших нагрузках. Более ничего. Приподнял воротник, я увидел микрофон и додумался найти в рюкзаке небольшой наушник, который при помощи круглого штекера подключался к куртке и вставлялся в любое ухо.

— Надо идти к ботанику — тут некоторых частей не хватает. Плюс, может, операционку посмотрит.

— Операционку? Тут ни одной компьютерной детали, — сказал я, осматривая костюм. Он был довольно тяжёлым, но не сковывал движения. А ещё я в нём казался больше. Повернувшись и посмотрев на Добба я осознал, насколько.

— Может, найдёт, что поставить, — проворчал воронёный гигант, осматривая странные порты на правом рукаве.

Но больше всего мне понравились ботинки. Пока Добб выявлял скрытые и не очень функции новой брони, я сунул лапы в кожаную обувку и буквально застонал от удовольствия.

Люди делали обувь для нас на совесть. Даже несмотря на то, что размер мне казался маловатым, чувствовал я себя потрясающе. Подушечка лапы легла в специальное углубление, пятка, которая не касалась земли, нашла себе удобную и прочную опору. Посмотрев на них снизу, я даже охнул — высоченная, рифлёная подошва из высокопрочной резины с металлическими кортами. Высокая шнуровка закрепила полученный результат и придала мне более пафосный вид.

Я прошёлся по купе, толкнув Добба. Пёс отреагировал на это совершенно спокойно и отстал наконец от системы на рукаве костюма. Он ещё и показал, зачем нужны крепления на поясе — специально для его системы жизнеобеспечения. Раньше Доббу приходилось таскать с собой на поясе пару-тройку прочных стеклянных колб, в которых содержались препараты для его организма — включая глюкозу, какой-то сверхпитательный коктейль и что-то ещё, о чём пёс не распространялся.

— Мы теперь с тобой двое в поле — армия, — пошутил он, стукнув меня в плечо.

— Это точно. Главное, чтобы сотня таких, как мы, не нашлось — а не то придётся туго.

— Бывало и хуже, — буркнул доберман свою коронную фразу.

Я промолчал, решив, что доберману может и приходилось встревать в такие щекотливые ситуации. Он натянул свои ботинки — без стонов, в отличии от меня. Я подождал, пока он полностью освоится, и мы отправились в другой конец поезда — к ботанику.

Ботаником называли нашего лиса-стратега. Прозвище своё он получил ещё в школе, где рыжего шпыняли как только можно. Ему сильно не повезло, когда он попал к нам, но когда Полковник выяснил, что оружие в руках он держать не умеет, он посадил его за компьютер — и не прогадал. Рыжий гений был единственный, кто во всём поезде занимал целое купе в одиночку. У него там было нечто среднее между приёмной у доктора и серверной у админа. Увидеть его ползающим по составу с мотком провода на шее было обычным делом — благодаря ему у нас всегда был выход в сеть, пусть и медленный, телевиденье, радио, иногда даже телефон. Добби иногда называл ботаника электрическим сердцем нашего состава — и навещал его довольно часто — отлаживать свою электронику. Теперь и мне предстояло познакомится с ним гораздо ближе, чем просто «Эй, а почему интернет не работает?».

Войдя в вагон, а он был одним из крайних, мы увидели, что по всей длине творится какое-то действие, и в главной роли был как раз нужный нам ботаник. Вокруг лиса со специальными очками для морфов суетились два наших торгаша-шакала. Впервые видел, чтобы они не передрались друг с другом, а они находились на расстоянии почти что вытянутой лапы друг от друга! Такое могло означать только одно — денег у лиса хватило на обоих. И сейчас серо-чёрные спиногрызы были самой любезностью.

— Слушай, покупай этот удлинитель, да! Шестьдесят ампер, мамой клянусь!

— Да запихни ты себе свои шестьдесят себе знаешь куда? Семьдесят пять!

— Понеслась, — вздохнул Добб, останавливаясь рядом с лисом. Ботаник тут же нас заметил и оставил шакалов разбираться — его исчезновения они не заметили, продолжая кричать что-то про амперы и ватты. Лис и пёс обменялись крепким лапопожатием:

— Ненавижу этих болванов. Обычные удлинители, на чёртовы шестнадцать с половиной ампер! У меня техники всего на тридцатник! Да какой там тридцать! Двадцать с чайником…

— Что за переполох? — решил спросить я, и лис наконец-то поздоровался и со мной.

— Да это, по всему поезду тянут кабель на двадцать квадратов фаза, ну и я себе решил немного оттяпать. Полковник разрешил! — заверил он меня, увидев погоны.

— Да я и не сомневался, — я пожал плечами.

— Ну, а я попросил у них новых проводов, да бесперебойников — мало ли, что там жахнет у них на паровозе.

— А что у них там может жахнуть? — спросил я, усмехнувшись.

— А ты не слышал о Чернобыле? — спросил лис, поправив очки, — Вот мы с собой сейчас будем его таскать — а вдруг авария или с рельс сойдём?

— И что тогда?

— И тогда нахлебаемся радиации так, что людьми станем! — всплеснув лапами ботаник и пошёл разнимать сцепившихся друг в друга шакалов. Добб оказал в этом не последнюю помощь, после чего мы зашли в купе к лису.

Как я и ожидал — одна пока была для пассажира, и ещё одна, самая верхняя, служила по своему назначению — постелью лиса. Столик был завален всевозможными чипами и микросхемами, на полу стояла паяльная станция. Все остальные четыре полки были заставлены всевозможной громоздкой техникой, типа всяких компьютеров, каких-то переходников и раздетлителей. Лис всё это как-то по-умному называл, а я не понимал в этом не зги. Знал только одно — сейчас всё было обесточено, не горело ни одной лампочки — а на полу стояли какие-то новые с виду белые ящики.

— Ну-с, с чем пожаловали? — спросил нас ботаник, снимая очки, — Ты-то, Добб, понятно зачем, а вам, товарищ старший лейтенант, что нужно?

— То же, что и ему, — на правах старшего ответил я и толкнул Добба в бок — пусть уж он говорит, если притащил меня к нему.

— Вот, приобрели тут, — сразу начал пёс, протягивая лису идентификатор на костюме, — можешь что-нибудь сделать?

Лис внимательно рассмотрел маркировку на наших костюмах.

— Тринадцать дробь семь. Последняя модель. Отличная покупка, парни, она вам много частей тела сбережёт.

— Ага. Хотелось бы побольше, — пёс похлопал себя по правому рукаву, улыбнувшись лису.

— Тебе можно и свой использовать, всё равно мощнее не найду! — лис махнул лапой и полез куда-то на полки, — а, чёрт с вами!

— Что скажешь?

— Дам вам чипов, хватит на вторую Европу…

— Вторую Европу? — переспросил я, но Добб тут же пояснил:

— Операционка такая.

— Крутая?

— Не очень, — вставил Ботаник, слезая с полки, — но у меня всё равно ничего круче нет. А операционка и то только первая.