Революционер

Романтика железной дороги меня всегда манила, когда я был маленьким, и наблюдал в своём Родном Екатеринбурге за огромными, проносящимися мимо составами и всегда хотел оказаться на одном из них. Сейчас, когда за окном стремительно темнело, и колёса стучали по стыкам рельс, я чуть распушился и прислушался к этому стуку. Я давно его не слышал так чётко – возможно потому что слишком редко обращаю на него внимание. Мне пришлось вернуться и включить свет на весь вагон, поскольку фонарики были далеко не у всех. Первая остановка в Нижнем Новгороде обещала быть ночной – мы, как обычно слегка опаздывали от расписания, но благодаря мощному локомотиву могли успеть вовремя. Жаль, что не заедем в этот раз в мой родной город – был указ ехать точно по Транссибу.

Чака я отыскал в четвёртом купе своего вагона. Лис, протирая оптический прицел своей новой винтовки, грустно пялился в окно. Как только он завидел моё отражение, он встал и вытянулся по стойке смирно:

– Здравия желаю, товарищ полковник! – перепутал он, но явно не со зла. Я улыбнулся такому неожиданному повышению:

– Я не полковник, а лейтенант. И вообще садись, я поговорить пришёл.

Лис приподнял брови, но спокойно сел на своё место. Ему досталась нижняя полка вперёд по движению поезда – а это значит, что он точно не свалится с неё при резком торможении, которое так любил наш машинист. Я сел напротив, так как всё равно никого не было.

– А где остальные? – спросил я, глядя на то, как одинокий лис снова уставился в окно.

– Ушли в соседний вагон развлекаться, – поморщив нос, ответил Чак, – Меня не позвали.

– Может ты плохо просился?

– Я вообще не просился. Я не знаю никого, да и смотрят на меня не очень-то хорошо...

– Так ты бы попросился.

– С чего бы вам мне помогать? – лис переложил винтовку на колени и выложил пистолет на стол, – Я думал, вы меня убьёте, а теперь... теперь мне оружие держать разрешили. Никогда в жизни о таком не подумал бы.

– Я бы никогда в жизни не подумал бы взять в свой строй бандита, – признался я, – Поэтому я и пришёл к тебе. Пока ты тут дух – хочу объяснить тебе кое-какие порядки и правила.

– Это надолго? – поинтересовался Чак, глядя за окно.

– Зависит от того, сколько ты хочешь узнать...

Лис встал с полки и достал из своего вещмешка бутылку вечнорусской. Я приподнял уши, а лис кивнул.

– Я всё хочу знать.

– Тогда это хорошее начало.

Лис извлёк из своего балахона два пластмассовых стаканчика, а я принёс закуски из наших с Доббом запасов. Всё равно пёс продрыхнет до Нижнего, а там я и ещё куплю.

– Ну рассказывай, – сказал бывший бандит, разливая кристальный напиток по стаканам. Я кивнул и стал рассказывать лису всё – начиная от устава караульной службы, и кончая расшифровками старых армейских понятий типа “Дух”, “Слон”, и других интересных и сложных слов.

Первая бутылка прошла у нас на ура, потом у него нашлась вторая. Вместе мы нашли у его соседей и третью, дальше был какой-то самогон. На ужин мы с ним сварили пельмени в электрическом чайнике – как оказалось, Чак был довольно предусмотрительным и озаботился чайником и пачкой мороженных пельменей, которые лис попросту вывесил за окно поезда. Способ их готовки – в электрическом чайнике, придерживая кнопочку, лис почему-то назвал студенческим, а прицепившийся к нам откуда-то непонятный гиен окрестил бывшего бандита “студентом”. Так и выяснилось, что он был довольно молод – меньше двадцати – начитан и даже немного образован. Ну по крайней мере он без труда читал и писал, что в наши дни было небольшой, но редкостью, особенно среди бандформирований. Слово за слово, после какой-то там бутылки мы уже помирились и забыли старые обиды – точнее я, конечно, забыл. Рыдая, он вцепился в мою новую куртку, клянясь в том, что не думал меня убивать или калечить, что просто хотел спасти свою жизнь. В общем на тот вечер я ему простил, но оказалось, что с утра я об этом не вспомню...

Наутро не было даже следа похмелья. Проснулся бодрый как огурчик, и, наверное, такой же зелёный. Одетый. В своём, слаба полковнику, купе. Кстати, почему полковнику?

А Добб меня тормошил. Не сильно, но довольно чувствительно для того, чтобы разболелась голова и укачало.

– Где жратва? – задавал он вполне логичный, а главное нужный вопрос, – Ты куда всё дел, чучело?

– Я не чучело... – парировал я, поднимаясь на полке, – Я просто... не такой стойкий!

– Стойкий, пять бутылок на двоих сожрали! – Рыкнул доберман, – Тебя добудится не можем, уже Нижний проспал, твою налево!

– Новгород? – спросил я.

– Нет, блин, Мухосранск! – прорычал Доберман, отпуская меня, – Теперь до Казани ни жрать, ни спать! Понял меня?

– Добб, тебе-то чего, у тебя система питания, тебе хоть на всю поездку можно растянуть... – по пьяни вспомнил я, хотя обычно я стараюсь не напоминать ему о его примочках.

– А ты-то что будешь есть, а? – спросил он, заботясь обо мне.

– Да я переживу... Всё равно... ничего не хочется, – я взялся за голову и положил её на стол. Аккуратно, чтоб не разбить. И полил себя сверху тёпленькой водичкой. Типа душ.

– Ладно, разбирайся и давай на склад – надо терминатору его гатлинг вернуть, да и я по своей трахбабахалке соскучился...

– Ладно... – я проверил содержимое карманов, на всякий случай, нашёл связку ключей и успокоился, – Дай мне пять минут...

– Я засекаю, – сказал пёс, выходя из купе.

Я быстренько сделал себе еле тёплого чаю, из того же пакетика, который мы с Доббом использовали вчера вечером. Вчера? А может уже позавчера?

Я посмотрел за окно – вместо каких-нибудь лесов, зеленеющих полей или рек, мы ехали по какой-то степи. Сейчас вся Россия была степью, и поэтому в ней не было абсолютно ничего интересного, как не всматривайся. Лишь одна огромная, бесконечная степь с редкими кустиками и маленькими деревцами. Всё что было интересно нам по пути – это оставшиеся на пути города...

По крайней мере в этой степи было относительно тепло. Там, где климата после войны не осталось почти всегда было тепло, и я уже не мёрз как в Москве.

В общем, когда я собрался, то для меня началась обычная поездная работа во время пути. Я собирал заявки на починку и выдачу нового оружия, проводил ревизию патронов на складе, записывал и составлял отчёты о приходе и уходе патронов на склад. За этими занятиями мы проехали и Казань, где Добб запасся провизией на неделю вперёд, и даже Набережные Челны. В челнах я спрыгнул на платформу и ещё раз поинтересовался у шакала – не поедем ли мы через Екатеринбург, но ответ был строгим и отрицательным. В общем-то не очень я расстроился – всё равно ни одного родственника у меня в родном городе не было – просто хотелось побывать там ещё раз...

Но мы ехали через Уфу – а это безмерно веселило нашего песца. Он даже зашёл ко мне в вагон, посочувствовал мне, но обещал что в своём городе он выпросит для нас подарок, а может даже два. Я же, улыбнувшись, выписал ему ещё ящик патронов, в замен расстрелянных им в Москве. В ответ на округлённые глаза и вопрос “зачем?” он получил лишь лёгкое пожатие плечами и добрый взгляд старого друга. Впрочем, песец, не привыкший экономить, с радостью схватил ящик и спокойно уволок его к себе в купе, где по слухам, снова перебирал свой пулемёт после месячного застоя. День прошёл не зря, и я снова отправился в своё купе – мы ехали без долгих остановок, а мне очень хотелось снять броню и нормально помыться – а то весь провонял порохом. Хотя, может мне это только чудилось.

Ночная остановка в Уфе длилась достаточно долго, чтобы Терминатор успел куда-то сбегать. Мы с Доббом уже мирно спали, поскольку это происходило ночью, но в четыре часа утра, когда поезд тронулся, к нам настойчиво постучали.

Добб среагировал сразу, встав, включил фонарик и открыл дверь. За порогом стоял наш Песец, с объёмистой бутылкой коньяка в лапе и с кульком еды в другой. Тут уж даже нашего “железного дровосека” проняло до глубины души – настолько Терминатор был счастлив. Поезд дёрнулся в путь и Добб кивнул во внутрь нашего купе: