Рейдер «Атлантис». Самый результативный корабль германского ВМФ. 1939-1941

Оставшиеся в живых позже рассказали нам, что груз был настолько плохо уложен, что даже в спокойную погоду судно испытало качку худшую, чем кто-либо из команды когда-либо испытывал. 12 сентября судно вышло из Фримантла и должно было дозаправиться в Кейптауне. Никто из офицеров команды ничего не слышал о рейдере, орудовавшем в этих водах, хотя все знали об исчезновении «Тираны» и «Талейрана».

Мы ушли на всех парах, держа скорость 15 узлов, и не строго на восток, а слегка отклонившись к северу; я выбрал этот курс, потому что теперь на карте английского адмирала в Коломбо имелось пять точек, откуда шли сигналы QQQ и RRR. Если он соединит эти точки, то обязательно предположит, что рейдер держится либо юго-восточного, либо юго-западного курса, учитывая то место, где недавно «Пингвин» захватил корабль под названием «Лахор». Как бы ни было заманчиво это предприятие, я должен был во что бы то ни стало держаться подальше от Австралийской трассы и исчезнуть в каком-нибудь отдаленном районе, чтобы враг понятия не имел о моих передвижениях. По той же причине я не рискнул сообщить о своем местоположении. Было бы очень кстати, если бы «Пингвин» сообщил о захвате другого судна в этом месте, – это полностью скрыло бы мои следы. Я сожалел, что мы не получили четких инструкций от Морского штаба относительно точки рандеву, так как был момент, когда нас разделяло всего 30 километров, и совещание не помешало бы нам обоим.

В долгие периоды ожидания я заставил некоторых своих офицеров докладывать о проделанной работе с захваченными документами. Мор, к примеру, рассказал о своем анализе корреспонденции с «Бенарти», и мы произвели небольшие изменения в маскировке. Захваченные документы дали нам глубокое понимание экономического положения в Бирме, изменений в судоходстве, положения в Индокитае и способов доставки оружия в Китай через Бирму.

Но 27 сентября рок нанес нам первый ощутимый удар.

Во-первых, Морской штаб информирован нас о том, что во время перехода с «Тираны» видели восемь кораблей, включая крейсер; далее она прошла между Мадейрой и Азорскими островами. На «Тиране» не получали никаких приказов от Морского штаба, тем не менее завершили рейс согласно плану. Мы предположили, что «Тирана благополучно прибыла в порт, и у нас на борту воцарилось ликование. Мы считали «Тирану» подарком от нас нашим воюющим соотечественникам и доказательством важности нашего временного долгого пребывания в море, лишенного радостей жизни на берегу.

Затем, несколько часов спустя, пришло второе сообщение. Предположив на основании радиопереговоров, что Сен-Назер заминирован, капитан призового судна стал на якорь неподалеку от мыса Кап-Ферре и послал на берег младшего лейтенанта Мунда, чтобы тот телефонировал из Аркашона. Вслед за этим на судне, обладавшем скоростью 17 узлов, получили приказ идти прямым ходом в Бордо, не выполняя при этом противолодочный маневр «зигзаг». На следующий день на траверзе Жиронды судно торпедировала британская субмарина.

Сказать, что новости о потере «Тираны» вызвали наше возмущение, значило сильно недооценить наши чувства – вся команда корабля была в ярости, и я вместе с ними. Наш гнев рос и креп по мере того, как выяснялись дальнейшие подробности. Команду призового судна спасли, но 60 пленных пропали без вести. Командир призового судна, младший лейтенант Вальдман, получил Железный крест 2-го класса, поскольку его никак нельзя было винить в случившемся. Но на губах у всех застыл немой вопрос: чья вина и как такое могло случиться? Неужели высшее начальство никогда не задумывалось о том, что значит для команды рейдера видеть, как все их усилия сводят на нет чьи-то ошибки? Очевидно, в основе всего лежала плохая радиосвязь – чем еще можно объяснить тот факт, что «Тирана» полных семь недель работала на другой частоте приема? Разве посты береговой охраны в Европе не знали про опасность субмарин или тамошняя охрана настолько слаба, что не могла обеспечить воздушный эскорт на последние 40 километров? И почему было приказано не применять противолодочный «зигзаг»? А главным образом почему, ради всего святого, Морской штаб не счел нужным сообщить нам, спасли ли секретные документы и пассажиров?

С горечью я записал в судовом журнале, что Морской штаб никогда не давал нам никакой информации о других европейских портах, куда могли быть отосланы призовые суда. Я также был в полном неведении относительно ситуации в Сомали, Японии или на Мадагаскаре. Морской штаб должен был знать, что очень немногие корабли имели на борту достаточно горючего, чтобы дойти до Европы, так где же они могли дозаправиться в пути? Можно ли было высадить пленных в Сомали и интернируют ли корабли на Мадагаскаре и в Японии? Возможно ли было держать связь с Сомали через Мадагаскар? Подобным вопросам не было конца – и ни на один из них не имелось ответа. «Тирана» затонула. Ни моя команда, ни я так и не свыклись полностью с мыслью о ее потере.

С этого момента мы целыми днями дрейфовали, изредка возвращаясь на проверенные трассы. Нам ничего не попадалось на глаза, но мы и не рассчитывали ничего увидеть. Мы намеренно держались подальше от оживленных морских путей; у нас еще будет достаточно времени, чтобы увеличить наш счет потопленным судам.

А на сегодняшний день наш послужной список был не так уж плох. За шесть месяцев боевых действий «Атлантис» покрыл расстояние 50 тысяч километров и потопил 9 судов общим водоизмещением 65 598 тонн, не считая тех, что подорвались на минах, установленных нами у мыса Игольный. Количество пленных на борту менялось в широких пределах. Максимальное количество составляло 365 человек в августе, перед самым отходом «Тираны». В настоящее время у нас на борту имелось 293 пленника, из них 197 белых, 2 португальца-полукровки, 50 индийцев, 10 арабов, 27 китайцев и 7 негров; 16 белых и 5 цветных были убиты в бою.

За время нашего плавания были произведены следующие изменения в маскировке «Атлантиса»:

22 марта – удалены вторая труба и приспособление для траления мин.

С 23 марта по 1 апреля – маскировались под норвежский пароход «Кнут Нельсон».

С 1 по 27 апреля – маскировались под русский пароход «КИМ».

С 27 апреля по 21 мая – маскировались под японский пароход «Касил-мару».

С 21 мая по 18 июня – маскировались под голландский пароход «Аббекерк».

С 18 июня по сегодняшний день – маскировались под норвежский пароход «Тарифа».

1 октября я закончил запись в своем судовом журнале словами: «Следующим моим действием будет спланированная вылазка в Зондский пролив».

Часть третья ИЗ ИНДИЙСКОГО В ТИХИЙ 22 ОКТЯБРЯ 1940 – 22 НОЯБРЯ 1941 ГОДА

Глава 13 ЭПОПЕЯ «ДУРМИТОРА»

Спустя несколько дней мы добрались до нашего нового места засады в Зондском проливе и принялись медленно крейсировать поперек морских коммуникаций. Команда убивала время тем, что занималась ловлей акул или тренировалась с орудиями. Я обрадовался, прочитав радиограмму Морского штаба, адресованную «Судну 10» («Тор»), содержавшую обещание лучше информировать рейдер о событиях, связанных с войной и политикой. Не все рейдеры имели возможность слушать государственное радиовещание Германии, и очевидно, капитан «Тора» испытывал те же чувства в отношении так называемых «бюллетеней новостей» Морского штаба, что и я, и соответствующим образом высказался. Мы всячески приветствовали настоящие живые военные новости, и никто из нас не нуждался в информации о введении новых козырьков для фуражек территориальных железнодорожных служащих, равно как и в устаревших новостях с фронта.

Пытаясь отыскать маршрут, по которому следуют суда, выходя из Зондского пролива, я приказал отправить самолет в разведывательный полет, как только море успокоится. Стартовать было непросто, поскольку из-за какого-то дефекта в двигателе нельзя было сбрасывать обороты ниже 1800 в минуту. При приземлении сломалась стойка шасси, причем уже не в первый раз. У нас больше не оставалось запчастей, и было маловероятно, что мы сможем устранить поломку. Наш обзор опять был ограничен линией горизонта, какой она виделась с топа мачты.

22 октября, как только взошло солнце, мы заметили судно. Сначала нам показалось, что это голландское пассажирское судно – его белые надстройки были едва видны в серебристой утренней дымке, – но спустя несколько минут мы смогли различить национальные цвета на борту, выдававшие его принадлежность к Югославии. Сократив расстояние между мной и этим судном до 3 тысяч метров, я, как обычно, поднял флаг и дал сигнал «лечь в дрейф», но понадобилось некоторое время, прежде чем югославы осознали, что у них появилась компания. В конце концов некто, облаченный в пижаму, взобрался на мостик и подтвердил получение сигнала. Югослав застопорил ход, и мы сделали то же самое. На югославском судне начал работать передатчик, но, как только мы расчехлили орудие, передача прекратилась.

Пока готовилась наша абордажная команда, на корабле противника воспользовались предоставившейся возможностью, чтобы послать два сигнала SOS, но открывать огонь не имело смысла, поскольку они не уточнили свое местоположение. «Что за корабль? – шел радиообмен. – Это «Дурмитор». И опять: «Кто меня вызывает? Пожалуйста, ответьте. Говорит «Дурмитор». В конце концов они передали: «Пароход «Дурмитор» следует из Лоренсу-Маркиша в Японию через Батавию [20] . Кто вы?» Чтобы положить конец этим расспросам по радио, я ответил сигнальным фонарем: «R – ОЕ – ЕВ – QRT» («Принято – ждите – прекратите передачу»), после чего передача прекратилась, и с судна просигналили флагом, что они остановили машины.

20

Батавия – голландское название города Джакарта в Индонезии на острове Ява.