Рейдер

— Огонь залпом на выстрелы! — прокричал я комендорам на главной палубе.

Мои тоже промазали. Я не огорчился, потому что приказал стрелять не для того, чтобы попали и отомстили, а чтобы ввести противника в заблуждение. Вспышки двух наших пушек осветили часть парохода, показали северянам, куда мы идем. Туда и будут стрелять.

— Полборта лево! — приказываю я.

«Катрин», как послушная жена, резво поворачивает влево. Теперь мы идем не на юго-юго-запад, а на северо-запад, поближе к паровым кораблям федералов. В ту сторону, по своим, парусники стрелять не будут. Они лупят в темноту, туда, где мы, по их мнению, должны находиться. На всех кораблях противника появляются огни. Некоторые зажгли, чтобы подсветить комендорам, некоторые — чтобы попытаться увидеть нас. Прожекторов в том смысле слова, который вкладываю я, пока что нет. Есть яркие фонари с отражателями. Их направляют в ту же сторону, в какую стреляют пушки парусников. Посветили бы градусов на пятнадцать-двадцать правее, увидели бы нас. Впрочем, дистанция между нами увеличивается быстро. Пока повернут фонарь, «Катрин» уже будет вне зоны света.

38

Я повел пароход севернее обычного маршрута, надеясь захватить приз. Океан оказался слишком большим. Наверное, навстречу нам шло немало судов северян, но заметили только одно и то на кормовом курсовом углу, я не захотел возвращаться. Позже пожалел об этом, и оказалось, что зря. Пролив Святого Георга в очередной раз оказался удачным для меня.

Это был одновинтовой пароход водоизмещением тысяча семьсот восемьдесят тонн под названием «Манхеттен». Паровому двигателю помогали два триселя на мачтах, одна из которых стояла перед надстройкой, расположенной примерно по центру, вторая — позади. Оба паруса были закопченные. Сейчас ветер относил черный дым из трубы на задний трисель. Снаряд из нашей погонной пушки сорвал передний парус и отшвырнул к надстройке, но сам не зацепил ее. Я предупредил Робина Макларена, что наша собственность не должна пострадать, иначе потеряет в цене. Будем надеяться, что лейтенант — очень меткий стрелок и именно так и задумывал. На «Манхеттене» дали задний ход, чтобы побыстрее остановиться, и на навигационной палубе, как в будущем станут называть крышу надстройки, появился матрос с куском белой материи и замахал ею в воздухе так отчаянно, точно собирался разогнать низкие серые облака. На полную остановку пароходу потребовалось больше мили. Мы догнали его и легли в дрейф неподалеку. На этот раз я отправил командиром призовой партии третьего помощника капитана, у которого стаж плавания на пароходах больше, чем на парусниках.

Капитаном «Манхеттена» был важный тип лет тридцати двух, обладатель густых черных бакенбардов, которые доходили до узкого подбородка и делали его лошадиное лицо более пропорциональным. Одет он был в черные шерстяные фрак, жилетку и брюки с золотым кантом по бокам, белые рубаху со стоячим воротником, шейный платок и чулки, а на ногах — черные туфли с маленькими золотистыми металлическими овалами на подъемах. Наверное, решил, что приглашают его на бал или торжественное мероприятие.

— Надеюсь, у вас есть приватирский патент? — спросил он первым делом.

— Конечно, — подтвердил я, — и даже опробованный на клипере «Превосходство».

Услышав это название, капитан «Манхеттена» скривился. Посмотрев документы на груз, я понял, почему. В трюме парохода лежали те самые пушки с клипера, которые я не стал покупать, потому что на них не наваришь так много, как на тканях или других предметах роскоши.

Компанию «Стоктон и сыновья» пароход не заинтересовал. Точнее, брать его в аренду не хотели, но согласны были купить за разумную цену, которая составляла, по их мнению, две трети от, по моему мнению, реальной. Я поставил планку в три четверти цены, после чего позволял им купить для себя. Мне этот тихоходный пароход тоже был сейчас ни к чему. Его выгодно гонять на линии Европа-Северная Америка, но после войны. Я готов был забрать груз, кроме, конечно, пушек. Может, еще раз удачу принесут?!

В пакгаузах меня ждали грузы с клипера, купленные на аукционе. За призовое судно и содержимое его трюма, после вычета доли государства, расходов на аукцион и портовые сборы, накапало восемьдесят девять тысяч двести долларов. Мои две трети плюс капитанская доля ушли на покупку клипера и груза, даже доплатить пришлось. На долю обычного матроса получилось четыреста пятьдесят семь долларов сорок три цента. За такие деньги можно купить домик в рабочем квартале Нью-Йорка или квартиру поближе к центру. За пароход «Манхеттен» и его груз должны получить еще больше. Пиратство, как бы оно ни называлось — очень доходный бизнес во все времена.

39

В конце июня пароход «Катрин» стоял в порту Ливерпуль под выгрузкой. Утром я зашел в контору «Стоктон и сыновья», чтобы решить судьбу захваченного нами трехмачтового барка «Чертовка» под флагом США. Меня это судно не заинтересовало, но готов был купить его и передать в аренду.

— Читал газету? — после обмена приветствиями спросил меня Авель Стоктон.

У меня пока нет дурной привычки читать по утрам газеты. Это помогает оптимистичнее смотреть на жизнь.

— И что там интересного? — задал я встречный вопрос.

— Семнадцатого июня возле Шербура американский паровой корвет «Кирсардж» потопил ваш рейдер «Алабама», который зашел в этот порт на ремонт. Экипаж подобрала наша яхта «Шотландская борзая», в плен не попали, — рассказал Авель Стоктон и подтолкнул по столу ко мне газету — местный «Гальюн Таймс».

Я не стал ее читать. Мне хватит и самого факта гибели грозного рейдера южан. На счету «Алабамы» почти семь десятков побед, причем более пятидесяти призов тупо затопили, но и тех, что додумались продать, должно хватить членам экипажа, чтобы достойно встретить старость.

— Когда-нибудь это должно было случиться, — без эмоций произношу я.

— Да, судьба рейдеров в наше время предсказуема, — соглашается Авель Стоктон, неправильно поняв смысл моих слов.

Я имел в виду, что пароход, построенный англичанами, долго бегать от североамериканских не сможет. Англичане никогда не славились, как искусные корабелы, предпочитали копировать французов, а теперь последних на этом поприще, особенно в строительстве клиперов и пароходов, потеснили североамериканцы.

— Странно, что французы разрешили напасть на корабль, стоявший в их порту, — удивился я.

— Они не разрешали. Капитан Рафаэль Сэммс принял вызов американцев и вывел «Алабаму» в море. Сражение наблюдали с берега многочисленные зрители. Дрался капитан отважно, но был ранен, — просветил меня Авель Стоктон таким тоном, будто сам был один из зевак.

Понты подвели капитана Рафаэля Сэммса. Захотелось покрасоваться перед толпой. На войне чаще всего гибнут после слов: «Смотрите, какой я герой!». Нет бы дождаться плохой погоды, когда вражеский корвет отойдет от порта, и проскочить незаметно, так поперся меряться членами. Намерялся. Теперь, наверное, в госпитале. Подозреваю, что Рафаэль Сэммс из патриотов, а это, как один из вариантов нарциссизма, не лечится.

— Я захватил барк водоизмещением шестьсот пятьдесят тонн с полным трюмом хлопка из порта Нью-Орлеан, — ставлю в известность главу компании «Стоктон и сыновья». — Он вам нужен?

— Без хлопка — нет! — радостно отвечает Авель Стоктон, точно давно уже ждал возможности отказаться от моего предложения — и вот случилось. — Для дальних перевозок он медленен, а для местных — великоват.

— Я уверен, что не все так считают. Найдется на него покупатель, — говорю я.

— Скорее всего, бывший судовладелец или его страховая компания, — предполагает он. — «Манхеттен» купила американская страховая компания, в которой был застрахован пароход. По слухам, сэкономили двенадцать процентов.

— Поторгуйтесь и за барк, чтобы сэкономили не больше пятнадцати процентов, — предлагаю я.

— Груз, как понимаю, не интересует? — спрашивает Авель Стоктон.

— Зачем он мне?! — отказываюсь я. — Поторгуйтесь немного, чтобы раззадорить мануфактурщиков, но если между собой начнут рубиться, не встревайте.

У английских производителей хлопковых тканей острая нехватка сырья. Основные поставки хлопка раньше шли из южных штатов. Теперь там, во-первых, резко упало производство из-за бегства рабов; во-вторых, многие порты южан блокированы; в-третьих, федералы пытаются наладить вывоз сырья из захваченных портов, но рейдеры конфедератов мешают этому. Судно с хлопком, захваченное в Мексиканском заливе или у Восточного побережья, вести в Европу долго и стрёмно, на месте груз, а часто и судно, продать некому, так что приз сжигают или топят.