Режиссёр смерти: Последний дебют
Шрифт:
Живи, мой любимый, живи, ради Бога!
Нет, не умирай, не умирай!
Я всю себя отдам, скажите, только сколько!
Прошу, Господь, мою надежду не задувай!..
У Стюарта перехватило дыхание, несмотря на то, сколько раз он слышал эту арию. Мурашки инеем покрыли его кожу, касались холодными ладонями его плеч, щёк... Но он продолжал играть, несмотря на то, как тяжело ему давались движения.
Прозвучала последняя ария, – зал погрузился в аплодисменты.
– Боже, коллеги, вы – чудо, а не артисты! – со слезами на глазах
– Да это всё пустяк, успокойся! – после говорили ему Пётр с Табибом, но скрипача это не успокаивало, а наоборот вгоняло в тревогу сильнее. Более никому о своих мыслях он говорить не хотел, ибо все вокруг начинали считать его простым параноиком.
***
Кайдерск, 24 января, 1043 год
Время 21:32
Гостиница «ТарТар»: коридор второго этажа
– Я так хочу увидеть весь мюзикл из зрительского зала! – с досадой воскликнул Сэмюель, сидя на диванчиках с Максимом и Евой. – Я только боковым зрением могу наблюдать за тем, как вы передвигаетесь на сцене, а я хочу полностью вас видеть...
– Думаю, если на горизонте замаячит ещё один дирижёр, ты сможешь увидеть всё воочию, – посмеялась Вита и потрепала его по голове.
– А-а... Я не очень хочу делить своё законное место с кем попало...
– А ты г’евнивец! – усмехнулся Убаюкин.
– Ну да! – воскликнул Сэмюель. Внезапно он просиял и с любопытством обратился к коллегам: – Слушайте, а вы ведь давно знакомы?
– Да, достаточно давно. Уже около пяти лет г’аботаем коллегами.
– А расскажите, как вы познакомились! Я очень люблю слушать такие истории!
– Говог’ишь так, словно мы встречаемся.
– А разве нет?
Солисты рассмеялись.
– Нет-нет, мы просто давние друзья, – улыбнулась Вита. – Мы познакомились в театре Гальгенов, где играли роли супругов. Наверно с тех пор и ходят слухи о нас с Максом, но это всё лишь слухи. Между нами ничего нет.
– А почему вы не станете встречаться?
– У меня уже есть жена, – показав кольцо, улыбнулся Убаюкин. – Мы с моей любимой учились в школе и в восемнадцать лет обг’учились.
– Так рано!
– Конечно, г’ановато, но я ни о чём не жалею. У нас уже двое мальчишек, котог’ых я всем сег’дцем люблю.
– Ух ты, да у вас настоящая любовь! Я так рад за вас! А ты, Ева, с кем-нибудь обручена?
– Нет, к сожалению, а хотелось бы.
– А влюблена в кого-нибудь?
– А вот на этот вопрос, извини, но я утаю ответ.
– Значит, влюблена?
– Возможно.
Сэмюель надул щёки, но больше не решился расспрашивать солистов о личной жизни и их тайнах. Он перевёл разговор в иное русло и всё подробнее расспрашивал коллег обо всём на свете: о театре, репетициях, об отношениях друг к другу и остальным коллегам, – в общем, он интересовался всем и выуживал из них информацию. Зачем? Любопытства ради! Это не Стюарт, который с подозрением относился ко всем и записывал полученную информацию в блокнотик, нет! Это наивный малыш Сэмюель, которому просто нравилось знать всё обо
всех.А Стюарт, тем временем, проводил время в обнимку с Эллой в постели. И, подобно Сэмюелю, она расспрашивала возлюбленного о его прошлом.
– ...значит, твои родители погибли, когда тебе было тринадцать?
– Да. Пока я был в школе, нашу квартиру подожгли, и мама с отчимом сгорели заживо. Никто так и не узнал, кем был преступник, да и теперь вряд ли узнают. Это дело, к сожалению, замяли и размять не собираются, – с горечью усмехнулся он.
– А твой родной отец? Кто он?
– Не знаю. Я его в глаза не видел, а мама унесла всю информацию о нём в могилу. Меня потом сразу же приютила новая семья, поэтому теперь я Уик.
– А кем работают твои нынешние родители?
– Мама шеф-повар в забегаловке «Блэк & Уайт», отца у меня снова нет, зато есть младший брат Уайт. Ему одиннадцать.
– Ого, у вас десять лет разница!
– Да. Я сам удивлён.
– А с братом у вас какие отношения?
– Отличные. Мы с самого начала хорошо поладили, так что мы не разлей вода, – он с ухмылкой прижал возлюбленную к себе и поцеловал в макушку, вдыхая блаженный аромат её каштановых волос.– И с тобой мы с самого начала хорошо поладили... Я так счастлив был с тобой.
– Я тоже тебя очень люблю, дорогой, и очень счастлива, что повстречала тебя. Не могу понять, как я жила без тебя всё это время...
– Я тоже не могу этого понять. Теперь вся моя прошлая жизнь кажется такой скучной и серой без блеска твоей улыбки...
Стюарт сильнее прижимал к себе Эллу и по-настоящему улыбался. Кажется, сейчас его совершенно не мучили думы о странной гостинице и Затейникове, и это было прекрасно.
Пробило десять вечера.
Глава 3.5. Ворожейкин и Феодов
Кайдерск, 25 января, 1043 год
Время: 20:52
Улица Святыни
В чудном вальсе порхали снежинки, плавно опускаясь на землю, образуя блестящие при свете жёлтых фонарей сугробы, или на головы и шапки, шляпы гулявших. Людей кругом было много: кто-то игрался в снегу, кто-то торопился домой, а кто-то просто наслаждался зимним пейзажем и вдыхал блаженный вечерний аромат. Где-то неподалёку стоял бродячий шарманщик в чёрном плаще и шляпе, заигрывал мелодию и запевал:
Злодея зовут добродетель,
Зовёт он в театре играть.
Но странное чувство – свидетель,
Ему стоило просто бежать...
Стюарт, которого под ручку вели Сэмюель Лонеро и Ванзет Сидиропуло, осматривался кругом и дивился красоте матушки-зимы. Ему очень нравилась зима, нежели лето; он отдавал предпочтение морозу и холоду, нежели духоте и жаре, ибо по-странному ему было теплее зимой, нежели летом. И Сэмюель с Ванзетом тоже разделяли его любовь.