Режиссёр смерти: Последний дебют

– Кстати, а куда вы меня вообще ведёте? – внезапно спросил приятелей Стюарт.

– К Алому Ингелосу! (прим.: Ингелосом называют место, куда ходят отмаливать грехи Богу или просить помилования у Дьявола. Всего Ингелосов два: Изумрудный, в котором работают адьютасоры, и Алый, в котором работают пунициасоры. В Изумрудном Ингелосе всё построено на Боге, в Алом – на Дьяволе.) – воскликнул Сэм.

– И зачем? Вы молиться хотите?

– Ну-у, наверное, я помолюсь, но также посмотреть, какой в Кайдерске Ингелос! Мало ли он отличается от даменстонского.

– Вряд ли...

– Стюарт прав, они особо не отличаются, – сказал Ванзет, приподняв указательный палец. – Здесь, как и в Даменстоке, шесть старших пунициасоров и Алый Ингелос в форме пирамиды, но чуточку меньше, чем в столице. Единственное отличие заключается в том, что кайдерские Ингелосы построены не братьями Трейсонами, а их последователями. Вообще по всей Яоки насчитывается по пятьдесят восемь Алых и Изумрудных Ингелосов, и из них построены Трейсонами только восемь. Я увлекаюсь историей, так что, если хотите, могу вам рассказать ещё что-то.

– А кто такие Трейсоны? – спросил Лонеро.

– Братья Трейсоны – очень важные деятели Яоки, прославившиеся вкладом в, так сказать, возрождение человеческой души. Они жили в эпоху, когда процветали насилие и жестокость. Старший брат Димиург был художником, а младший, Герасим, архитектором и научным деятелем. Они возглавили общество «новых людей», чьей целью было вернуть людям человечность, и начали восстанавливать нашу державу, свергнув с трона сгнившее правительство. Именно благодаря их доброте и силе все их уважают и любят, но, как и со многими известными людьми бывает, в их биографии ищут тёмные дела.

– Ого, как интересно! Хм, о чём бы тебя ещё спросить... – Сэмюель призадумался. – А я вот недавно слышал что-то про Чертей... Кто они?

– Черти?

– Да! Это то же самое, что и Бесы?

– Нет-нет, Черти и Бесы совсем разные сущности. Черти – это обозлённые на пытающего их Дьявола души, которые не смирились со смертью и восстали из мёртвых благодаря Сатане. Против них в бой вступают ангелы и демоны, патрулирующие в людском мире по ночам улицы. И именно Чертям посвящены некоторые молитвы в Алом Ингелосе, чтобы они не могли восстать из мёртвых. А Бесы, друг мой, – это существа, которые охотятся на людей и могут перенимать их обличия или обличия предметов. Бесов могут видеть только остроухие люди.

– И это всё правда? В плане... Бесы и Черти существуют?

– Да, существуют.

– А ты их видел воочию?

– Нет, конечно! Но у меня есть остроухие знакомые, которые подтвердят мои слова.

– Да... Как же загадочен и странен наш мир! Иногда задумаешься о том, какие ужасы нас окружают, и страшно жить становится...

– Согласен. Кстати, мы уже пришли к Ингелосу.

На горизонте показалась чугунная решётка с заострёнными, будто когти, концами, за которой в свете фонарей просияло монохромно-алыми витражами трёхэтажное здание в форме пирамиды. Это был дьявольски величественный Алый Ингелос, куда толпами заходили люди и преклонялись великой Геенне – нынешнему Дьяволу, прося простить её их грехи и не мучить в Аду. Стюарт и Сэмюель с восторгом взирали на пирамиду, ибо в Даменстоке почти не посещали Ингелосы и, можно сказать, видели его «впервые».

– Вот он, великий Алый Ингелос! – воскликнул Ванзет.

– А внутрь можно зайти?

– Да, Сэм, можно. Только для начала нужно надеть капэлью – треугольную шапочку с чёрной вуалью на лицо.

– А зачем?

– Считается, что капэлья служит защитой от зорких глаз Дьявола, поэтому её надевают перед входом в Ингелос. В Изумрудном Ингелосе всё то же самое, только вуаль белая и сама форма капэльи округлая.

Они зашли внутрь священного здания и оказались в небольшой гардеробной, где их встретил молодой гардеробщик, попросивший поменять головные уборы на капэлью. Коллеги скрыли лица под вуалью и зашли внутрь уже самого Ингелоса. Музыканты дивились красоте расписанных стеклянных стен, озираясь кругом с приоткрытыми ртами и прокручиваясь вокруг оси. Украшенную иконами и канделябрами центральную часть занимал молитвенный зал с лавочками, перед ними возвышалась двухметровая статуя Геены, а по бокам от неё стояли статуи поменьше: статуя Архидемона, Прошлого Архидемона, Хозяина Грязного Сада, Прошлого Хозяина Грязного Сада и Чёрной Смерти.

– А кто такой Хозяин Грязного Сада? – спросил у Ванзета Сэмюель.

– Тот, кто охраняет сад, где погребены души грешников. Он ждёт, пока душа окончательно покинет мир земной и вытаскивает её, после чего отправляет в самый эпицентр Ада проходить мучения.

– А почему Чёрная Смерть? Есть ещё и Белая, что ли?

– Да. Смерть подразделяется на Чёрную – Ад и Белую – Рай. Чёрная Смерть забирает души умерших грешников, Белая – души невинных. Они приводят их к Хозяевам Садов.

– Ух ты!.. А что на втором и третьих этажах?

– На втором этаже находятся кабинеты пунициасоров, к которым приходят исповедоваться, а на третьем – кабинеты старших пунициасоров. Туда попасть может не каждый.

Внезапно поблизости раздался дьявольский хохот, что мячом отскакивал от стен и разрушал священную тишину, – мужчина с каской в руках и бордовой куртке с красным мехом мгновенно замолк, как только на него уставились взоры любопытных, и продолжил рассматривать стены, как ни в чём не бывало.

– О, это же Борис! – прошептал Лонеро, смотря на странного мужчину.

– Кто? – нахмурился Стюарт. Ему совершенно не нравился этот человек, которого он видел не впервые.

– Борька солист! А рядом с ним господин Ворожейкин – поэт и автор либретто нашего мюзикла!

Не успел Стюарт ничего сказать, как Сэмюель привёл к ним Бориса и Гюля. Молчаливо поздоровавшись друг с другом кивком, они некоторое время пробыли в Ингелосе за молитвами и после толпой вышли на улицу.

Солист Борис был сорокаоднолетним скуластым мужчиной с короткими каштановыми волосами (некоторые пряди опадали ему на лицо), яркой родинкой под левым глазом, бородкой, каской с рубиновым ромбом на макушке и опасливо сверкающими в полутьме голубыми глазами. Под бордовой, будто пропитанной кровью курткой на нём был синий фрак, голубая рубашка, красная бабочка и длинные коричневые сапоги.

Это был весьма... эпатажный человек со сложным двуликим нравом. Внешне он казался весьма спокойным, шутливым и даже добрым, но стоило ему открыть рот, как весь его образ мгновенно переворачивался с ног на голову. Его истинный характер был грубым и насмешливым; он постоянно бранился, неожиданно гадко и страшно смеялся и часто будто нарывался на пощёчину или драку. И он по-настоящему пугал и отталкивал от себя многих людей, не способных выдержать и понять его двоякость.

Поэт Гюль был двухметровым крепким пятидесятитрёхлетним мужчиной в синем свитере с большим воротом и тёмно-сером пальто. От него-таки веяло могуществом и силой: взгляд его был упорный и пристальный, как у изваяния, голос громогласный, а смеялся он так, что, казалось, всё вокруг тряслось от его смеха. У него были пепельные вьющиеся волосы; длинная чёлка его была приподнята вверх (Бог знает, каким образом она держалась навесу), округлый мясистый нос, кожа немного желтоватая и светлая, глаза сверкали янтарём вместе с ярко-гранатовой подвеской на его груди.

По характеру это была совершенная противоположность Борису: выглядел он сурово и хладнокровно, но на деле был мягким и добродушным человеком, которому всегда хотелось всех защищать и ограждать от опасностей, что всех восхищало и умиляло.

– Ну, – воскликнул Лонеро, – знакомьтесь! Стюарт, это – господин Ворожейкин и Борис. Боря, господин Ворожейкин – это Стюарт Уик, мой лучший друг и скрипач!

Уик пожал новым знакомым руки.

– Ну-с, будем знакомы! – хлопнул с размаху Борис и безумно рассмеялся.