Режиссёр смерти: Последний дебют

Сам же театр оказался большим готическим сооружением, внутри которого находилась гостиница, представляющая из себя сложный механизм – это было подобие лифта, которое двигалось вверх и вниз, дабы зрители могли наблюдать за происходящим на нужных этажах. Стены гостиницы были особенными: изнутри ничего не было видно, в то время как снаружи зрители могли наблюдать за нашей жизнью и действиями. Помимо движущегося лифта снаружи гостиницы располагались огромные экраны, что вблизи показывали происходящее. Никогда бы не подумал, что ради кровожадности кто-то решится построить настолько эпатажное и помпезное здание со сложным механизмом. А я-то всё время думал, почему я слышу механический гул и ощущаю странное движение...

Также время в «ТарТаре» (правильно Борис в начале путешествия сказал, что мы отправляемся в «тартарары») было изменено: утро для нас было вечером для зрителей, дабы зрители приходили в театр и наблюдали за самыми яркими событиями. Но почему никто не додумался вызвать полицию? Потому что Затейников подкупил верха, дабы никто не вмешивался в его грандиозный кровавый проект, а людям было сказано, что актёры играют чрезмерно реалистично, заставив их буквально вжиться в свои роли. Сейчас на тех, кого подкупили, заведено уголовное дело, а самого Затейникова собираются отправить на смертную казнь.

Про эту кровавую историю много пишут и о ней говорят почти на каждом углу, у нас даже пытались взять интервью, но мы успешно отказались. Не хочется потакать этому больному безумцу и распространять ещё дальше и дольше его страшный фурор.

На этом моя история кончается. Сейчас я выселяюсь из гостиницы (слава богу не из театральной гостиницы), сяду на поезд с ребятами и вернусь в Даменсток. Надеюсь, до моих близких не дошла эта жуткая кровавая история, и они не беспокоятся за меня. Не хочу тревожить их.

Стюарт».

Стюарт поставил точку, когда к нему постучались. Из-за двери выглянул Сэмюель.

– Стюарт, ты идёшь? А то мы на поезд опоздаем.

– Да-да, иду-иду. Подождите меня на улице.

Скрипач, сложив письмо в конверт, убрал его в сумку и вышел из комнаты. Вернув ключ, он вместе с композитором выселился из гостиницы и поймал извозчика, который отвёз их на вокзал, где их ожидали обедавшие известной кайдерской шаурмой Табиб, Пётр и Борис.

– Ну наконец-то вы пришли! Мы вас тут заждались, ёмаё! – обрадовался Борис, обняв приятелей. Стюарт тяжело вздохнул и нехотя обнял его в ответ.

– Ну, отправляемся в путь? – слабо улыбнулся Табиб.

– Да!

– Эх!.. Bon voyage... (фр.: В счастливый путь...)

Наша пятёрка прошла проверку и села на поезд, внутри которого столкнулась с Марьям Черисской и Львом, что теперь выглядел как солидный господин, а не грязный бездомный. Марьям закатила глаза при виде бывших коллег и насупилась.

– Ёкарный бабай, и вы тоже тут! – воскликнул Борис.

– О, друзья мои! – добродушно улыбнулся Лев. – Не думал, что мы снова встретимся!

– И мы не думали! Ну чё, как у вас дела-то? Тоже возвращаетесь в Даменсток?

– Марьям да, а я впервые побываю в столице. Теперь Даменсток станет моим родным домом, ведь мы с Марьям повенчались!

– Да ну! Так ты теперь не холост?

– Ну, да.

– От всей души поздравляем!

– Спасибо. Надеюсь, родина моей любимой меня встретит дружелюбно.

– Конечно, встретит! – Борис похлопал его по плечу. – Кстати, походу я с вами в одном купе!

– Да? Это замечательно! Да, дорогая?

– Лучше удавиться, чем сидеть с ним в одном месте...

– Ну не сердись, любимая, в конце концов, мы уже стали близкими друзьями! Этот кровавый проект сплотил нас, так что я ему даже немного благодарен.

Все разошлись по местам: Борис Феодов подсел к Черисским, а остальная четвёрка заняла соседнее купе. Наши герои вернулись в Даменсток, однако память о погибших ещё долго преследовала их во снах.