Режиссёр смерти: Последний дебют

– А? Ну, меня сюда позвали ночью, а дальше я ничего не помню...

– Кто позвал?

– Э-э... я не помню...

– Чёрт! Вспоминайте! Вас скорее всего позвал сюда убийца, чтобы расправиться с вами, но вам просто ужасно повезло остаться в живых!

– А-а... Я помню только наш план с Илоной...

– План? Что за план?

– Она хотела поймать убийцу с поличным, сфотографировать его и связать, и я обещал ей помочь с этим, потому вызвался сторожем...

– И?

– Ну, как видишь... А где Илона?..

– Я не знаю, я не видел её.

– Не видел?.. Ох, голова кружится...

Сэмюель пошатнулся и, уперевшись о плечо приятеля, едва удержался на ногах. За дверью послышалось шуршание, и вскоре к ним вышел испуганный и бледный Пётр Радов, воскликнув:

– Труп! Там труп!

– Я знаю, – ответил Стюарт, а вот Сэмюель широко распахнул глаза и задрожал:

– Т-труп?.. Но... кого убили?..

– Максима! – всё восклицал Пётр, тяжело дыша и переводя дух. Страшный образ трупа до сих пор маячил у него перед глазами. –Oh,commec'estcruel.. (фр.: О, как жестоко!..) Ему оторвали лицо, лицо!.. Я... я накрыл его одеялом, чтобы никто по пробуждению не увидел этой страшной картины и не испугался...

– Ч-что?..

– Ба! Почему тут кровь?! – отпрянул от приятелей Пётр, заметив на полу лужицу крови, а затем он перевёл взор на ночную рубашку композитора. – Ба, Сёма! Тебя ранили?!

– Да, его ранили. Я изначально подумал, что господина Лонеро тоже убили, так как он лежал здесь без сознания в луже крови; его ранили в спину, – Стюарт приоткрыл дверь и посмотрел на спящих коллег, пересчитав их по головам. – Её здесь нет... Пётр, разбуди Табиба и передай ему господина Лонеро, а я скоро вернусь. Также осмотрите каждого спящего, вдруг заметите что-то странное и подозрительное.

– Но куда ты? – спросил Радов.

– На поиски Штуарно. Её нет среди спящих.

– Это тот дерзкий фотограф?

– Да.

– М... Боже... У меня плохое предчувствие...

– У меня тоже. Надеюсь, что нам лишь кажется.

– Я... я пойду с тобой, – встревожившись, сказал Лонеро, но Уик наотрез отказался от его компании.

– Вам нужно обработать рану. Идите.

Стюарт мотнул головой и бросился на первый этаж, ибо его туда вело странное чутьё, по пути подняв разбитый полароид неизвестно живого ли фотографа; Пётр и Сэмюель вернулись в коридор, разбудили испугавшегося Табиба и тот обработал рану композитора, перевязав его торс бинтами с запястий, ибо чистых бинтов ни у кого не было.

Глава 8.2. Мусорка

Тяжело дышавший от волнения Стюарт, споткнувшись на последней ступени, влетел в фойе и сразу же ощутил острый, как лезвие ножа, запах крови. Подняв глаза, он узрел страшно тошнотворную картину: все стены были разукрашены ярко-алым, на полу виднелась непрерывная толстая кровяная дорожка, ведущая на кухню, а рядом с ней надпись: «Любовь до самой смерти» и блестящий нож. Скрипач закашлялся, подавил в себе рвотный позыв и осторожно направился по дорожке на тёмную кухню, дверь которой была приоткрыта, будто звала к себе и приглашала зайти внутрь места преступления.

Подозрения Стюарта, к сожалению, сбылись. Из большого мусорного ведра в углу торчали согнутые шоколадные ноги: правая ступня была босая, на второй был ярко-алый тапочек. Уик подошёл ближе и увидел, как внутри мусорки лежала, завёрнутая в несколько рваных скатертей, мёртвая и изуродованная до неузнаваемости Илона Штуарно. Судя по всему, её тело завернули в скатерти и уродовали через них, чтобы не испачкаться кровью.

– Чёрт возьми... – с досадой и сожалением прошипел он и прикусил губу. Ужас обуял всё его сознание при виде этого бедного маленького тельца, что раньше активно бегал по этажам и всё фотографировал. Он хотел отвести взгляд, но почему-то не мог этого сделать и продолжал рассматривать некогда живую девушку, её изрезанное лицо с закрытыми глазами, и тоненькую шейку.

Стюарт, прекратив рассматривать укутанное, словно в одеяло, тело, аккуратно вытащил его из мусорки, положил на пол и развернул. На глаза ему сразу же попался сжатый правый кулачок, и он вспомнил, как Илона с Сэмюелем рассказывали ему про русый клок волос в сжатой руке Эллы. Еле сумев раскрыть маленькую мёртвую ладошку, он замер, сжал находку в своей ладони и прижал её к груди с лихорадочным вздохом. Теперь он точно знает, кем является этот страшный душегуб. Он нашёл убийцу. Он нашёл последнее доказательство.

Вдали послышались тяжёлые шаги, и Стюарт спрятал находку в нагрудный карман ночной рубашки. Обернувшись, он в свету дверного проёма увидел бледного Сэмюеля. Глаза блондина округлились, стоило ему опустить взор на пол, где навзничь лежала мёртвая девушка. Он переводил взгляд от приятеля к трупу и не мог поверить глазам.

– Господин Лонеро...

– Илона?..

Сэмюель осторожно подошёл ближе, не сводя мутных круглых глаз с тела возлюбленной. Нет, это ложь! Она не должна быть мертва! Буквально вчера она признавалась ему в любви, подарила свой кулон – семейную реликвию и целовала его тёплыми губами, а сейчас это бездыханное изуродованное холодное тело, которое больше никогда не прикоснётся к нему своими маленькими ладонями, больше не обнимет, больше не улыбнётся. Грудь его тяжело вздымалась и опускалась, глаза расширялись и мутнели сильнее. Блеск жизни, что так отчаянно горел в них из последних сил, пропал.

– Господин Лонеро...

– Илона!.. – с ужасом закричал Сэмюель, пал на колени, приподнял и крепко обнял ледяное тельце. Прижав бледные губы к серому лбу, он пытался ощутить хотя бы толику тепла в нём, но тщетно: жизнь угасла, оборвалась пару часов назад, и он ничего не сделал, чтобы предотвратить это. Он не смог уберечь её, не смог защитить! Зачем он так беспечно последовал за убийцей? Зачем дал себя ранить?! И смерть возлюбленной только его вина, ничья больше.

– Господин Ло...

– Прошу, Стюарт, молчи! Молчи, молчи, молчи! Я не хочу верить в реальность происходящего!

Тяжёлые слёзы стекали по его белому лицу. Он зажмурился и сильнее прижал возлюбленную к своей тяжёлой от страшного чувства вины груди. Ему хотелось осознать, что это был всего лишь кошмарный сон; не хотелось верить в жестокое настоящее. Он впервые в жизни полюбил кого-то и причём ответно, и так быстро лишился своего счастья. Кулончик жалобно засверкал, словно скорбел о мёртвой хозяйке.

Спустя некоторое время к ним спустились огорошенные ужаснейшим видом фойе Табиб Такута и Пётр Радов. Доктор находился в полуобморочном состоянии, но держался изо всех сил, а солист больше беспокоился за чужие моральные состояния, нежели за очередное убийство. Но, увидев, как Сэмюель обнимает второй труп, Пётр шокировано замер.

– Deuxieme... meurtre?.. (фр.: Второе... убийство?..)

Но ему никто не ответил. Все молчаливо смотрели на тихо рыдающего Сэмюеля, чьи плечи содрогались при каждом коротком вздохе, и не знали, как утешить, подбодрить друга. Стюарт, как бы он ни был холоден, не был бессердечным: сердце его больно сжималось при виде приятельских слёз, и воспоминания о покойной Элле подкрадывались к встревоженному разуму. Прижав холодные пальцы к горячему лбу, он судорожно вздохнул.

– Господин Лонеро...