Режиссёр смерти: Последний дебют
Шрифт:
– Вы не правы, – сурово сказал он, но ухмыльнулся. – У нас есть ещё одна улика.
Все устремили на него изумлённые взоры.
– Я хочу задать один важный вопрос одному человеку. Где твоя серьга, Ева Вита?
– Что?.. – Ева ощупала свои пустые мочки ушей. – Я их сняла, а что?
– Я про серьгу спросил, а не про серьги, – Стюарт теперь обратился ко всем: – Итак, у нас есть последняя улика! Вот она!
Он вытащил из нагрудного кармана жилета что-то, сжал это в кулак и, хлопнув по столу, положил улику. Подняв ладонь,
– Это серьга! Как думаете, кому она принадлежит?
Все шокировано переглянулись и устремили взоры на бледную Еву Виту. Пётр уронил пожёванную сигарету на пол.
– Это же серьга...
– Это... это подстава! Меня подставили! – тут же закричала Ева, вскочив на ноги и отпрянув от стола.
– Знаете, где я нашёл эту серьгу? – невозмутимо продолжил Стюарт. – В кулаке мёртвой Илоны Штуарно, и многим известно, что кулаки мертвецов очень тяжело разжать и сжать так, чтобы казалось, что кулак сжался перед смертью. Потому...
– Меня подставили!
– ...потому становится очевидно, что Илона боролась за свою жизнь перед гибелью.
– Это не правда!
– Русые волосы в кулаке Эллы тоже о многом говорят. Было странно убивать Максима, на которого можно было смахнуть преступления благодаря русым волосам.
– Это... это ложь! Ложь! Слышите?!
– Вспомним дело Ванзета Сидиропуло, когда гсоподин Лонеро сказал, что слышал стук чьих-то каблуков. И Ева призналась честно, что вся её обувь на каблуках, тем самым подставив саму себя.
– Замолчи!
– И Ева у нас одна из высоких людей, так что и убить Гюля Ворожейкина она была способна.
– Это не правда! Неужели вы поверите человеку, который пытается меня подставить?!
– О, я с самого начала знал, что ты – убийца, но я никак не мог доказать это остальным. Сдавайся, грязный душегуб.
Все наблюдали за словесной перепалкой и не могли проронить ни слова. Они вспоминали все предыдущие убийства и улики, которые находили, и паззл начинал постепенно складываться.
– Тварь! – зарычала Ева. Её лицо исказилось в гневе: брови свелись к переносице и почти скрестились, васильковые глаза горели яростным огнём, искусанные губы потрескались, обнажая белые зубы. В неё словно вселилось страшное существо, заменив добрую и улыбчивую женщину на самое настоящее чудовище.
– Признайся!
– Ублюдок!
Все словно по велению поднялись на ноги и уставились на Виту; их лица осветило осознание истины.
– Он меня... он меня подставляет! – плаксиво сказала она, пытаясь вызвать жалость к себе и пустить пыль в глаза, однако поздно: все были на стороне Стюарта. Поняв, что это конец, Ева вытащила из кармана чёрно-белого костюма нож бабочку. Сэмюель среагировал быстрее всех и разгневанный бросился на женщину, однако та успела запустить ножом в сторону Стюарта и сильно ранила его в плечо. Повалив Еву на пол, Сэмюель сжал ей горло трясущимися руками и, тяжело дыша сквозь стиснутые зубы, начал душить её.
– Ты поплатишься за все смерти! – цедил он. Лицо его покраснело от гнева и полопавшихся сосудов, что образовали красные веснушки. Пётр и Табиб тотчас бросились к приятелю, схватили его с двух сторон под мышки и начали оттаскивать от жертвоубийцы, крича ему, чтобы
он успокоился и не совершал греха. Лев Бездомник тем временем повязал кричащую и кашляющую Еву, а Марьям крепко связала ей руки скотчем за спиной.Глава 9: Кровавый шедевр. Часть 1: Большая сцена
Раздался треск и оглушительный голос Затейникова в микрофон:
– Поздравляю, дорогие мои, поздравляю! Вы отыскали грязного убийцу, сделали верный выбор! Но какой ценой?.. Ценой шести невинных жизней! Поздновато вы, конечно, но что поделать; прошлое уже, увы и ах, не вернуть! Ну, мои дорогие участники, теперь я приглашаю вас на четвёртый этаж! Отнесите убийцу с собой, и там мы окончим наш кровавый бал!
Он засмеялся и отключился.
Все потеряно переглянулись.
Тяжело дышавший Стюарт, держась за раненное плечо, посмотрел на внезапно замолкшую и потухшую Еву.
– Зачем ты всё это делала?
– Вам не понять...
– Зачем? Ответь мне, зачем тебе это?
Но она не ответила.
Табиб подошёл к приятелю и положил ладонь ему на целое плечо:
– Стюарт, нам надо обработать тебе рану...
– Не стоит, Табиб. Давайте поскорее покинем эту проклятую гостиницу.
– Неужели это конец?.. – не веря настоящему, спросила всех Марьям.
Борис, подозрительно хмурясь, сказал:
– Даже не верится, что всё так просто... Я чую подвох, ёмаё!
– В любом случае у нас нет иного варианта. Нам пора, – Лев Бездомник схватил молчащую Еву на руки и первым направился к лестнице. Все последовали его примеру.
Поднявшись на четвёртый этаж, участников попросили пройти в курильню, где они обнаружили приоткрытую дверь-стену.
– Дорогие участники, пройдите внутрь комнаты,– сладко прогудел Затейников.
Стюарт первым решился зайти внутрь, чтобы проведать обстановку, поднялся по лестнице наверх и осмотрелся: вокруг его окружал чёрный тканевый занавес, а стоял он на круглой деревянной платформе с выключенными софитами. С потолка свисали прожектора, что светили на семь небольших белых пьедесталов и на красный крест посередине.
– Ну как там? – спросил его Пётр, выглянув из-за двери.
– Заходите, тут вроде, не опасно.
Все поднялись по лестнице и зашли внутрь. Дверь за ними захлопнулась, как бы говоря, что назад дороги нет.
– Положите Еву Виту на крест посередине и развяжите её, а сами вставайте на пьедесталы! Не бойтесь, она на вас не нападёт.
Лев повиновался, положил связанную девушку на крест на полу и ножичком, которым ранили Стюарта, аккуратно разрезал скотч. Ева села на полу на колени, опустила голову и замерла, будто в ожидании, отчего стала походить на брошенную марионетку.
– Ну давайте, давайте! Скорее вставайте на пьедесталы, ну же! – восклицал Затейников. Участники переглянулись и каждый встал на отведённый им пьедестал.
Неожиданно занавес распахнулся, ослепив всех внезапным ярким светом, – прозвучали бурные аплодисменты и радостный, восторженный гул. С лестницы вальяжно явился под свет красного прожектора Добродей Затейников, что махал всем рукой и раскланивался из стороны в сторону. Одет он был в свой любимый оранжевый костюм с синей галстук-бабочкой и тростью с черепушкой.