Резкий поворот

— Вон там, километрах в десяти, дым обычный, дым табачный, сожженная в уголь рыба и кто-то явно гонит самогон, — не глядя ткнула оборотень в сторону болота. — Железо тоже чувствую, как и неделями не стиранные портянки…Лесорубы-охотники, наверное. Или бандиты какие-нибудь.

— Это мы удачно приземлились, — решил Олег, надеясь все же на лесорубов-охотников. Усыпить их на недельку, дабы в своем подвале отлежались попутно став здоровее и даже моложе, ему было не сложно, и трудно будет зайти в столицу Австралии, щеголя тем же лицом, которое намалевано на розыскных плакатах. — Вперед! Кейто, проконтролируй, чтобы никто не убежал…Но брать — живыми! А также с минимумом разрушений и спецэффектов! Мы достаточно близко к Канберре, чтобы какие-нибудь патрули в небе хоть изредка, но появлялись!

Вероятно для любых других путешественников преодолеть десяток километров ночью по болоту стало бы тем еще приключением, которое заняло бы безумного много времени, отняло кучу сил и могло бы окончиться печально…Ведь способная засосать в себя сначала ноги, а потом и все тело топь, в миллиметре от которой Олега и его спутников несла магия, являлась далеко не самой главной опасностью этой местности! Сонмы мелкой кровососущей гадости, многочисленной, разнообразной и безжалостной словно демоны нижних планов, попытались немедленно облепить зашедшие к ним в гости бурдюки с кровью…И были перемолоты неслышимыми воздушными взрывами в исполнении Святослава. Била эта магия не слишком-то сильно, всего лишь как мухобойка, пусть даже действующая по объему в десятки квадратных метров…Но неисчислимым тысячам мошек и комаров этого хватало, чтобы оказаться размазанными в клочья. Раз двадцать Олег отшвыривал телекинезом со своего пути змей, когда крупных, когда мелких, но скорее всего изрядно ядовитых. Трижды им приходилось иметь дело со стайными крупными пауками, бегающими на длинных лапах по ряске словно огромные водомерки и без раздумий атакующих посторонних, появившихся в их охотничьих угодьях. Не раз и не два в воде или на кочках были замечены крокодилы, некоторые из которых представляли из себя настоящих монстров шести-семи метров в длину…Однако ящеры, бывшие одними из самых древних существ на Земле и заставшими еще динозавров видимо в ходе эволюции развили неплохую магическую чувствительность, поскольку не только не атаковали приближающуюся к ним группу с аж тремя высшими магами, но и начинали сразу же улепетывать во все лопатки как только замечали Олега или его спутников. И, кстати, развивали довольно неплохую скорость, даже по небольшим клочкам относительно сухого грунта галопируя немногим хуже призовых рысаков. Под конец так вообще из омута вынырнула огромная то ли гигантская пиявка, то ли еще какой червь, пытавшийся надеться на Элен как большой зубастый чулок…Отшвырнула то его в сторону горгона легко и небрежно, несмотря на относительно изящное телосложения сила в ней была в прямом смысле слова нечеловеческая… А вот оттираться от вонючей слизи, заляпавшей её руки француженке пришлось очень долго, поскольку даже наколдованная чистая вода не помогала. Какие-то молекулы этой дряни прочно зацепились за кожу перчаток и отмыть её оказалось не проще, чем химическое оружие североамериканских скунсов.

— Дык и вправду природа туточки, значица, почти как в Сибири, — хмыкнул Святослав, новым бесшумным взрывом уничтожая ту порцию вьющейся в воздухе мерзости, которая налетела на смену предыдущей. — Мы, того-этого, всего минут десять как идем, а ужо могли бы не один раз нарваться так, шо не каждый десяток стрельцов без потерь бы после такой заварухи остался, ежели бы сунулся в неё дуром.

— Определенно ваша Сибирь или эта страна — не те места, где я хотела бы жить. Даже с учетом того, что мы все-таки перли напрямик через местность, по которой люди передвигаются лишь по редким тропам…И со скоростью около шестидесяти километров в час, — хмыкнула Камилла, наконец-то ступая на твердую землю, ибо болото кончилось. Примерно в километре дальше по берегу замаячило огороженное заборчиком строение, возведенное на некотором удалении от воды и её слишком уж кусачих обиталелей. Судя по небольшой пристани и парочке массивных плотов с высокими бортами, возвели его в этом месте не случайно, а чтобы пользоваться какими-то дарами местной природы. Опасной, но вероятно способной приносить неплохие деньги, если подойти к ней с умом. — Кстати, а что там происходит? Какие-то крики вроде слышны, люди по берегу ходят, парочку факелов я вижу и паленым воняет…

— Сожгли рыбу, я в этом уверена. Довольно много рыбы…И к ней примешивается нечто ещё. Нечто ядовитое, но мне вроде знакомое…Стрихнин? — Доброслава немного подумала, а после начала перетекать в свою боевую форму. — Также я чувствую в воздухе еще и кровь! Человеческую кровь!

— Дык, духи гутарят, шо тама кого-то казнят, — прищурился Святослав, а после его глаза вдруг широко распахнулись. — Там какая-то баба с детишками и огрызки мужика! Их скармливают крокодилам!!!

Договаривал уже не бывший крестьянин, а воздух в том месте, где он находился секунду назад, поскольку сам Святослав сорвался в стремительный бег, сходу разогнавшись чуть ли не до скорости звука. Рванувший за ним на максимально доступной скорости Олег, во всяком случае, отстал. И Доброслава тоже. Хотя вряд ли люди, собравшиеся на берегу болота для проведения экзекуции, смогли это заметить, поскольку для них все произошло внезапно. И для крокодилов тоже. Целых четырех не слишком-то больших по местным меркам рептилий, всего-то метра по четыре каждая, которые рвали на части хрипящего и дергающегося из последних сил человека. Невысокого, очень худого, темнокожего и черноволосого человека, полностью лишенного одежды, зато способного похвастаться окровавленной спиной, представляющей из себя одну большую рану. И оставили её после себя не зубы зверей, а плети. Еще троих представителей коренного населения Австралии, а именно избитую до состояния полутрупа беременную женщину и пару ребятишек лет трех или четырех загоняли в воду при помощи длинных шестов какие-то британские каторжники. Во всяком случае, они были белыми, носили видавшие виды обноски и имели на каждой щеке абсолютно одинаковые клейма в виде разломанной пополам монеты. За процедурой казни провинившегося видимо полным составом семейства наблюдала примерно сотня стоящих на коленях темнокожих рабов всех возрастов, которые может бы и хотели кинуться на помощь сородичам, да мешали связанные за спиной руки и массивные деревянные колодки на ногах. За ними наблюдало пятеро охранников с ружьями и факелами, носивших простую, но чистую одежду. Командовал экзекуцией некий долговязый и сухопарый джентельмен, бывший видимо кем-то вроде плантатора, ибо его внешний вид имел некоторую претензию на роскошь в виде выглаженных до образования стрелочек брюк, белоснежной рубашки, золотых перстней на пальцах и щегольских навощенных усиках, а также он был здесь единственным магом. Всего лишь учеником, да и то не особо сильным…Но видимо даже одаренный второго ранга мог считаться по местным меркам достаточно весомой фигурой…Фигурой, которую пробегавший мимо Святослав опрокинул её джентельменской физиономией в грязь даже не толчком, а просто волной расходящегося от его фигуры воздуха. А после бывший крестьянин прыгнул в болото с крокодилами подобно крупнокалиберной авиабомбе избирательного действия. Огрызки аборигена, к настоящему моменту лившиеся обеих рук, одной ступни и большого куска левого бедра, во всяком случае, вылетели оттуда словно пробка, но ни капли не пострадали. Как и его топчущаяся на мелководье семье. А вот всех остальных залило разогретой едва ли не до кипения водой и мелкими ошметками плотоядных рептилий, обжаренных разрядами электричества до хрустящей корочки.

— Это мы действительно удачно приземлились, — пришел к довольно однозначному выводу Олег, стабилизируя состояние изрядно пожеванного аборигена, а после подлечивая главного рабовладельца. Ибо тот испачкал свои штаны и попытался помереть от инфаркта, когда грозно рычащий и очень-очень большой оборотень его не только поднял, но и почти засунул в свою громадную пасть, где вполне хватило бы места на двух таких сухопарых стариков и еще для кого-нибудь из каторжников место осталось. — Может мои способности к ясновиденью заставили неосознанно направить лодку на нужный курс?

Глава 15

Глава 15

О том, как герой знакомится с людоедами, пугается бандитов и получает новых слуг.

Для того, чтобы убедительно выдавать себя за местных жителей, Олегу и его спутникам требовалось сначала хотя бы немного понаблюдать за местными жителями. За тем, как они ведут себя в общении друг с другом и окружающими, как говорят, как думают…Идеальной мимикрии чародей, впрочем, добиваться не собирался. Для этого бы потребовалось слишком много сил и, самое главное, времени. Хватило бы и того, что он или его спутники не стали бы выделяться на фоне обитателей Канберры как прыщи, выстроившиеся поперек лба стройной линией. Тем более, некоторая начальная подготовка имелась у большей части группы, все-таки сам Олег и в США бывал проездом, и на базе британского флота находился в качестве почетного гостя, а Кейто и её ученицы так и вовсе являлись как минимум полупрофессиональными шпионами. Доброслава же лишний раз вступать в диалог ни с кем не собиралась, но акцент, а также проблемы с языком и поведением в Австралии ей могли простить, ибо красивой белой женщине в этих краях могли простить очень многое. Особенно если она не слишком одета. Ну а бывший крестьянин взаимодействовать с британцами иначе как в бою и не собирался. Его ауру банально спрятать бы толком не получилось, чересчур уж сильна…

— Ваша сиятельство, да о чем вы его спрашиваете?! Почему вы с ним говорите?! Они же не люди! Даже не негры! Человекообразные обезьяны, не более… — Уильям Роведи, эсквайр, действительно был плантатором. Только работали на него не негры, а австралийские аборигены, собирая в болоте какой-то магически мутировавший камыш, из которого в Канберре варили водостойкий лак. Ну и прочие дары природы по возможности собирали, периодически становясь закуской очень агрессивной местной фауны. Сейчас сей почтенный джентльмен оказался парализован ниже шеи и обвязан цепью-блокиратором, а также находился в том состоянии, которое располагается где-то между переходом истерики в сумасшествие. Олег его сам в это состояние и привел. Частично медицинскими манипуляциями, благо опытные целители нервную активность способны были не только подавлять, но и возбуждать, частично демонстрацией собственной ауры. Ну и ауры Святослава, который тихонько дрых в углу, то ли наплевав на шум, то ли просто бессознательно окружив свои уши защитным барьером на основе воздуха. Кажется, все-таки последнее. Не столько уставший сколько замотавшийся за время перелета аэромант был твердо намерен отдохнуть, прежде чем совать голову в пасть британцам с их фирменным правосудием, в котором скармливание аборигенов крокодилам являлось, оказывается, вполне себе официальной формой казни. Одной из рекомендованных даже. — Эти животные даже не дикари, они хуже! Они сжигают посевы! Разоряют фермы! Убивают колонистов и их рабов, чтобы сожрать их! Вот что я должен был сделать с этой ошибкой природы после того как она спалила рыбный сарай?! Оказать милость ей и её отродьям, просто их повесив?

— Ты когда-нибудь ел людей? — Уточнил Олег у темнокожего и низкорослого аборигена Австралии. Для чародея стало новостью, что представителей данной расы британцы и за людей то не считали, приравняв к некоторым особо презираемым видам нелюдей вроде гноллов и гоблинов. Впрочем, использовать их им это нисколько не мешало. Разными способами. В числе невольников этой болотной плантации, которых заставили смотреть на показательную казнь, по крайней мере десяток нес в себе черты жителей просвещенной Европы, которые видимо все-таки милостиво снисходили до того, чтобы насиловать местных женщин. Причем достаточно регулярно, судя по количеству полукровок.

— Два раза ел. — Хрипло, но на вполне себе четком английском языке отозвался вытащенный из болота человек, стараясь не смотреть на того, кто его лечит. Ибо он Олега боялся. А также ненавидел, ненавидел искренне и до самых глубин своей души…Просто за то, что он в его глазах выглядел точно таким же, как британский эсквайр. Непонятный пришелец же с ним один в один! Белый, сильный и владеет могучей магией. Во всяком случае, так говорил чародею его пророческий дар. И он же утверждал, что искать среди аборигенов каких-нибудь шаманов, которые хотя бы теоретическ могли заступиться за сородичей перед творящими беспредел британцами — бесполезно. Среди аборигенов Австралии одаренные появляются очень редко. А когда все-таки появляются, то редко перерастают даже ранг ведьмака, поскольку им помогают очень быстро умереть или оказаться в рабстве у англичан, после чего этих волшебников больше никто и никогда не увидит. Не сами колонисты придут и заберут потенциальных магов, так сородичи сдадут, откупаясь ими от регулярной дани или в попытках выторговать себе железные инструменты, яркие ткани или огненную воду. — Давно… В молодости, когда был совсем ребенком, мне тогда было лет пять…

С точки зрения целителя находящийся перед ним людоед был все-таки человеком. Во всяком случае, никакой магии в нем не ощущалось. И чародей мог бы поклясться, что если бы этот тип и его сородичи переселились куда-нибудь в Россию, то не испытали бы никаких проблем с созданием смешанных браков несмотря на наследие гипербореев. Ибо с точки зрения волшебства они были самыми заурядными людьми. И хотя бы относительно компетентные исследователи данный факт не могли не заметить…Однако англичане его решили проигнорировать, поскольку в их картину мира он не вписывался. Или просто невыгоден был.

— Вот как… — Олег не прекратил процесс лечения жертвы дикой природы. Пусть трансформация собственной магической силы в чужую плоть уже давно не могла научить его ничему нового, но в конце-то концов, если уж начал кого-то спасать, так не останавливаться же на середине процесса? Тем более австралийский людоед вроде бы говорил правду или во всяком случае в неё верил всем сердцем. А если бы он лгал, то реакции тела об этом сказали, и сейчас чародей считывал их также легко, как буквы, написанные в книге очень крупным шрифтом. И судить человека за преступление, совершенное не им и в том возрасте, когда ребенок в принципе не мог ни за что отвечать, Олег не собирался. Хотя пересмотреть свое отношение к местным невольникам — возможно…– А кто это был?