Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Ричард Длинные Руки — король
Шрифт:

— А что сама Скарляндия?

Меганвэйл, что не успел сесть, ответил весело:

— Для них это тоже спасительный выход из тупика!.. Простите, ваше высочество...

Он поклонился и сел, немного сконфуженный, что ответил за меня, как бы бестактно, не оправдывает даже необычность момента, а я поднялся и раскинул руки в широком примиряющем жесте.

— Позвольте добавить к мудрому замечанию герцога... Скарляндия будет счастлива, хотя и постарается этого не показать. Но не только тем, что разом убираем все противоречия.

Я сделал паузу, рядом с Габриласом вскочил Фитцуильямс, взъерошенный

и нетерпеливый.

— Ваше высочество, не томите!

— Эбберт, — произнес я веско. Все умолкли, я в мертвой тишине сказал обрекающе: — Это королевство забыло, что они живут в христианском мире и подчиняются законам, данным нам Всевышним. Они полностью отвергли Создателя, его законы. Их мораль упала до фараоновых времен... нет, еще ниже. Потому оно было уничтожено. Территория отойдет к Улагорнии, а земли будут разделены между теми, кто активно помогал строить великое и, не побоюсь этого высокого слова, величайшее государство Улагорнию, еще более крупное и великое, чем то, древнее!

В шатре, как я и ожидал, шум поднялся тот особый, когда преобладает щенячья радость и детское ликование. Патриотизм патриотизмом, на нем одном можно делать великие дела, особенно в это чистое и сравнительно честное время, но я еще и политик, практично пообещал разделить земли между активными строителями Улагорнии, а кто услышит о таком первым, как не первые строители?

Я поднялся, вскинул руки.

— Легкие части должны выступить завтра с утра... если дороги позволят. Тяжелые... по мере возможности. Нам нельзя терять время!

Возбуждение потряхивает меня, сердце стучит, уснуть точно не получится, и я всю ночь бродил от костра к костру, разговаривал с осчастливленными воинами, обещал после победы над мятежниками вечный мир и полное счастье, благодать и легкую службу, когда воевать не придется, а платить за службу будут щедро.

Меганвэйл хорош, а для меня просто идеальный военачальник. У него прекрасные способности управлять большими массами войск, но в то же время отсутствуют малейшие желания заниматься чем-то еще, кроме армии.

Для него идеал, когда во главе королевства находится сильный лидер, и тогда можно самозабвенно улучшать и улучшать армию, доводя до совершенства даже ремонт подков обозных лошадей.

В его немалом имении всем занимается его жена, леди Лаура. При первом нашем знакомстве он честно признался, что ничего в нем не смыслит, а всем ведает она, умелая и расторопная, так что в жизни он счастлив.

Я полагал, что он предан королю Фальстронгу, но оказалось, он предан трону, а единственное пожелание, чтобы там сидел настоящий король. Таким был Фальстронг, а теперь вот я, такой же решительный, мужественный, избегающий дворцовых интриг, проводящий больше времени с армией, чем с фрейлинами и придворными дамами.

Уже на рассвете весь лагерь пришел в движение. Гонцы уносились во все стороны, а возвращались каждый с десятком оседланных коней в поводу, а те, кому они достались, уносились точно так же быстро и во все стороны. Кони на зиму распределены по селам, и, чтобы собрать, потребуется некоторое время.

Пока готовились к выступлению, мы в шатре с Меганвэйлом провели последний брифинг, я с двумя чашками крепчайшего черного кофе, он с легким вином, оба прислушиваемся к конскому

топоту, гонцы уносятся один за другим, Меганвэйл сказал задумчиво:

— В то же время это как бы не мятеж. Или не совсем мятеж... Никто не выступил против вас, ваше высочество! Все борются за опустевший трон, за право посадить туда своего.

Я огрызнулся:

— Ну да, если считать, что трон пуст! Но я должен был покинуть его, насколько помню, всего неделю назад, а война за трон началась когда? То-то же. Все договорились о полноценном годе моего регентства, а за это время лорды должны были как-то договориться... на всеобщем собрании лордов или в кулуарных переговорах между собой, неважно, время все решить у них было. Почему так не случилось?

Он вздохнул.

— Отчасти из-за того, что верховные лорды увели свои дружины с вашей армией. Поступить иначе они тоже не могли, оставшиеся сразу запятнали бы свою честь, будущего короля выбирали бы из тех, кто остался вам верен...

— Но Торстейн...

— Торстейн поступил хитрее, — согласился он. — Чего никто, конечно, не ожидал. Он все годы копил мощь, и даже когда основные претенденты на трон ушли с вами охранять границы королевства, он держался тихо.

— Понятно, — сказал я, — триггером послужили слухи, что я исчез, подобно Карлу и Мунтвигу?

Он кивнул, опустил голову.

— Да. Медленно и небольшими группами, никого не настораживая, он начал вводить своих людей в города, крепости, замки. В общем, захватил он королевство за считаные дни... Правда, потом началось, в стране все-таки он не популярен, того же Леофрига или Хенгеста любят больше, Хродульфа больше уважают, даже Меревальда чтят, а у Торстейна такой поддержки не было...

— Зато власть он захватил лихо, — согласился я. — Только захватить обычно проще, чем удержать.

— Пока держит, — ответил он угрюмо, — верно рассчитал, что верховные лорды не договорятся действовать вместе. Сейчас вот разведчики докладывают, что войска Леофрига осаждают крепость Хенгеста, а тот хоть и двинулся в земли Торстейна, однако тоже избегает решительного сражения...

— Еще бы, — сказал я горько, — зачем ему? Они сами так обескровят друг друга, что народ начнет считать уже Торстейна самым мудрым и миролюбивым!.. Однако, дорогой граф, этот мятеж все же против меня, законно избранного сузерена. Мой срок сидения на троне хоть уже истек, но истек только сейчас, потому я вправе рассматривать это как мятеж, а не как гражданскую войну, хотя на самом деле это уже гражданская война...

Он посмотрел остро, лицо чуть посветлело.

— Ваше высочество, вы, как всегда, смотрите в корень. Да, это кровавая гражданская война, но все-таки все действительно началось с мятежа!

— А мятеж будем подавлять, — сказал я.

— Именно мятеж? — переспросил он.

— Мятеж против законной власти, — подтвердил я. — Мы не пришли утихомиривать разбушевавшиеся страсти гражданской войны! Мы пришли подавить мятеж.

Он кивнул, понимая, принимая и соглашаясь с необходимостью считать это не гражданской войной, а именно мятежом. В любом королевстве самым тяжким преступлением считается государственная измена. Таких преступников не вешают и не рубят им головы, а подвергают обязательному четвертованию.

Поделиться с друзьями: