Ричард Длинные Руки – курпринц

Кто-то прокричал подобострастно:

— Дорогу его высочеству!

Еще один голос подхватил:

— Дорогу Ричарду Завоевателю!

Это сработало, как падение метеорита, люди во дворе поворачиваются в нашу сторону с такой скоростью, что в какую бы сторону ни смотрели раньше, а сейчас все с одинаково застывшими лицами и вытаращенными глазами срывают шляпы и торопливо кланяются.

Мы проехали шагом по выложенной крупным булыжником дорожке, копыта Зайчика стучат громче, чем подковы, Бобик идет слева от арбогастра и всем улыбается так, что почти каждый бледнеет и хватается за сердце.

Вокруг дворца под стенами застыли в наряднокрасных с золотом накидках дюжие стражники с вычурно красивыми копьями. На входе тоже стража удвоенная, но везде царит дух дикарского праздника, веселого и беспечного.

Ко мне ринулись со всех сторон как слуги, так и придворные младшего ранга, поспешно перехватили повод Зайчика, кони вообще-то все пугливые, за исключением флегматичных тяжеловозов, а мой арбогастр выглядит и нервным, и опасным.

От Бобика шарахаются, хотя он смотрит на всех дружелюбно, уже забыл те времена, когда люди пытались устраивать на него облавы, называя Адским Псом.

— Ладно, — сказал я милостиво, — иди проверяй кухню. Надеюсь, тебя запомнили и не слишком перепугаются.

Бобик подпрыгнул и ринулся в обход главного здания, а я величаво покинул седло, небрежно отряхнул одежду от пыли и пошел к распахнутым вратам королевского дворца.

За спиной раздался ликующий вопль:

— Ваше высочество!

Я обернулся, ко мне мчатся, подпрыгивая, как бобики, сэр Фил Коллинс и Мэтью Эрлбах, командиры тех двух сотен, которые сопровождали пленного принца.

Они преклонили колена, глядя на меня влюбленными и преданными глазами.

— Все еще отдыхаете? — спросил я сварливо.

Сэр Фил ответил быстро:

— Мы гнали лошадей, ваше высочество, так, что пришлось дать им здесь время, чтобы откормиться и прийти в себя. Но мы готовы выступить обратно, если повелите, хоть сейчас…

Сэр Мэтью проговорил гулко:

— Ваше высочество… мы могли бы выступить уже вчера, если честно, но хотелось услышать приговор, чтобы сообщить вам!

— Встаньте, — велел я. — Теперь вы здесь моя охрана. А также мои уши. Надеюсь, я не пробуду здесь долго, у нас немало дел и в Ираме… Ладно, сообщите остальным нашим, что я здесь, ждите дальнейших инструкций. Скоро увидимся.

Я прошел через главный вход, уже в холле чувствуется, что здесь север, хотя пока еще лето. По королевскому дворцу гуляют сквозняки, я словно бы перенесся на несколько сот лет назад, когда строили без изысков, имея в виду только требования надежной защиты.

За холлом анфилада залов, чувствуется желание короля как-то украсить быт, вот и на полу постелили поверх чего-то старого мозаичные плиты, на стенах пламенеют длинные пурпурные и оранжевые полотнища, люстры дают света больше, чем требуется, некий дикарский перебор, воздух просто пропитан ароматами расплавленного воска.

Я вошел в арочный зал, где пышность заметна особенно: подсвечники на столах из красной меди и серебра, на стенах гобелены и полотнища с диковинными гербами явно всех предков короля: слишком много львов, барсов, вепрей, медведей, драконов и прочих чудовищ, у Ричмонда много благородных предков.

Красиво и торжественно протрубили трубы. Я приосанился, но, как оказалось, это не мне, в большом зале полно народу, все одеты пышно, голоса звучат весело, словно несколько дней тому столица не была в руках мунтвиговцев. Странно как-то мне все это, народ выглядит так, что каждого должны встречать не только под рев фанфар, но и под литавры.

Передо мной расступались, бросая любопытные взгляды, никто заговорить не решается.

От двери главного зала ко мне заспешил огромный, почти моего роста, церемониймейстер.

— Ваше высочество!.. Ох, что ж вы не предупредили…

— Что? — спросил я. — Выгоняете взад?

Он поспешно замахал руками.

— Ну и шутки у вас, ваше высочество!.. Позвольте доложить?

— Нет, — ответил я. — Я к его величеству Ричмонду. И желательно без лишнего народа.

— Как изволите, — воскликнул он, — сейчас распоряжусь…

И хотя это дело сенешаля, но по общей нервозности чувствуется, что жизнь еще не вошла в привычную колею, пусть все и стараются вести себя подчеркнуто весело и беспечно.

Он ушел вперед, постукивая в пол тяжелой тростью с набалдашником из красного камня, а ко мне приблизился очень полный господин весь в золоте и с тремя золотыми цепями на груди и выступающим вперед и в стороны животом.

— Джон Теллакс, — представился он. — Сенешаль королевства.

— Приветствую вас, сэр Джон, — сказал я.

Он учтиво поклонился.

— Ваше высочество, можем мы, пока вы ждете, что-то для вас сделать? Ваш костюм в пыли…

— Я очень спешил, — объяснил я, — пытался настичь отряд конвоя, что вез принца, но, увы, не успел…

Он поинтересовался предельно нейтрально:

— А с какой целью вы собирались его настичь?

Я посмотрел на него весьма удивленно.

— Разумеется, сэр, чтобы обеспечить дополнительную безопасность!

— Ах так…

— А вы как думали? — спросил я оскорбленно. — Если бы с принцем что-то случилось по дороге, недостаточно доброжелательные ко мне люди могли бы решить, что это по нашей небрежности… Я предполагаю, что такие все еще есть на свете!

Он произнес тем же тоном:

— Мы так и думали. Конечно же, вы заботились только о безопасности его высочества.

Я вскинул подбородок и подпустил в голос немножко холоду:

— Как вы понимаете, если бы у меня в мыслях была идея разделаться с принцем, как он того и заслуживает по законам военного времени, я бы просто велел его казнить на месте. Но я, будучи преисполненным уважения к его величеству Ричмонду Драгсхолму…

Он учтиво поклонился.

— Его величество настолько полны обаяния, что его трудно не любить..

— Вот и я люблю, — ответил я четко, — и чту его интересы.

Он продолжал смотреть на меня рыбьими глазами, еще один карбонарий, король ему не нравится, нашел, что в нем похвалить, это скорее оскорбление, чем похвала: любой король предпочитает, чтобы замечали его мудрость и отвагу, а обаяние пусть останется супруге.

Вернулся церемониймейстер, еще более величественный и гордый, не часто приходится представлять таких гостей, доложил густым басом оперного певца:

— Ваше высочество, прошу следовать за мной.