Ричард Длинные Руки – курпринц

— А подразумевается, — сказал я, — что король Ричмонд поступил глупо, выйдя с войском защищать свое королевство?.. Ну да, побежденные всегда не правы.

Он посмотрел на меня с надеждой.

— Что делать, ваше высочество?

Я подумал, в затруднении пожал плечами.

— Глен, меньше всего на свете я силен в придворных интригах… и вообще придворных делах. Моя стихия — войны!.. А еще всякие новшества в масштабах королевств.

— Но вы подумайте, — сказал он торопливо. — У вас необычный ум, вам удается даже то, за что другие раньше не брались.

— Сомневаюсь, — буркнул я. — Но попытаться обещаю. Мне совсем не нужен в моем тылу внезапно возникший соратник Мунтвига… Ладно, пока прощайте, Глен. Берегите себя.

Я был уже у двери, когда за спиной раздался его вкрадчивый голос:

— Может быть… вам стоило бы…

Я обернулся, он стоит посреди комнаты и нерешительно разводит руками.

— Что? — спросил я почти сердито.

Он произнес беспомощно:

— Я даже не знаю, зачем вам это говорю, но я сейчас вспоминаю все ниточки… пусть они и вроде бы никуда не ведут…

— О ком вы?

— Линнетта Спрагинс, — выговорил он. — Правда, она живет далеко, в замке своего отца, лорда Руперта Спрагинса, это в двух сутках отсюда.

— И что она? — спросил я.

— Королева удалила ее от двора, — сообщил он, — приревновав к королю.

Я присвистнул.

— Правда? Вот уж не подумал бы, глядя на короля.

— Правда-правда, — заверил он. — Хотя, по слухам, между нею и королем ничего не было.

— Тогда почему?

— Королева, — ответил он тихо, — всегда слыла расчетливой и предусмотрительной. Вам это стоит учитывать тоже.

Я подумал, кивнул.

— Хорошо. Обдумаю, что вы рассказали, а вы пока… пакуйте чемоданы.

— Ваше высочество?

— Сундуки, — поправил себя я. — Суд уже заседает, обещают завтра-послезавтра вынести окончательный вердикт. Это значит, вам непременно нужно быть там.

Он отшатнулся.

— Может, наоборот? Собрать сундуки да вообще куда-нибудь в соседнее королевство? А желательно вообще в дальнее?

— Нет, — возразил я. — Зло разрастается, если ему не давать отпор. Мы должны как-то остановить… эти метастазы.

— Как?

— Как-то, — ответил я сердито. — Вы тоже думайте. Но чтоб завтра были во дворце! А сейчас адреса и явки!.. И быстро.

Глава 9

Вернулся я неспешной и расслабленной походкой, все в порядке, однако парочка слуг незаметно отделились от других и как бы растворились в полутемном холле. Явно ринулись кому-то докладывать, а мне даже не нужно гадать, кому именно.

Выделенные мне покои я осмотрел только на предмет потайных окошек, откуда за мной могут подсматривать, да и то с ленцой, ничего особенного не увидят, а все остальное пустое, здесь на меня никто покушаться не станет, всяк понимает, что в отместку моя армия снесет не только дворец или даже столицу, но и все королевство.

Слуга с отметкой старшего по этажу тихохонько вошел, склонился в поклоне.

— Ваше высочество… приказывайте.

— Чего?

— Что изволите, — ответил он с готовностью. — Женщин, вина… вообще, что изволите!

— Хорошо, — сказал я. — Разбудите утром. А все остальное… не требуется.

Он молча отступил и закрыл за собой дверь, но я успел увидеть на его лице сильнейшее разочарование, что и понятно, ничего не перепадет за успешно выполненное задание.

Утром я вынырнул из сна, все еще ломая голову над вариантами, как остановить Клавеля. Все-таки Высший Королевский Суд в отличие от суда простого может руководствоваться не интересами справедливости, это приоритетно для простых людей, а интересами государства, что иногда со справедливостью не имеет ничего общего.

Королева, используя все свое влияние и красноречие, может убедить суд не предавать ее сына казни, он же, дескать, руководствовался идеей спасения королевства и спас от разорения всю восточную часть страны…

Но что тогда, будет ли ее сын лишен всех прав и брошен в тюрьму или же сослан в дальнее поместье без права покидать его? Возможен ли вариант, что сына вообще оправдают?

Я помотал головой, нет, измена короне есть измена, оправдание немыслимо, лорды запятнают свою честь, если хоть кто-то в суде предложит такое… однако и брошенный в тюрьму принц все равно останется опасен. Даже опаснее, чем раньше.

За завтраком Ричмонд жадно расспрашивал о Лиутгарде, мятежной принцессе, что решила не дожидаться приезда жениха, а сама поехала навстречу. Королева заметила с некоторым ехидством, что побуждения бедной девочки понятны, молодые мужчины обходят ее стороной, потому она поспешила к жениху, пока он не передумал…

— Ваше величество, — обратился я к Ричмонду, — с принцессой все в полном порядке! Она выехала к жениху, как вам и передала из нашего лагеря, но сейчас такая тревожная обстановка, что все сдвинулось с мест и перемешалось. Где сейчас граф Сноррик Твердошлем, никто не знает, потому принцесса остается в моем войске, окруженная вниманием, почтением и даже восторгом наших рыцарей.

Королева ревниво поджала губы.

— Даже восторгом?

— Вы не представляете, — ответил я искренне и уловил, что оба отметили мою абсолютную правдивость, — как ею восхищаются! Если бы не данное ею слово графу, то, уверяю вас, легко бы нашла себе мужа среди моих герцогов и даже принцев. Да-да, принц Сандорин, наследник короля Буркхарта из королевства Вендовер, от нее не отходит и старается услужить на каждом шагу!

Дверь распахнулась, слуги с поклонами впустили крупного молодого парня, почти великана, одет в дорогой камзол, но ухарски расстегнут на груди, под глазом кровоподтек, штаны с золотом, однако сильно потерты и подпачканы не то дегтем, не то углем.

Король сказал со вздохом:

— Наш младшенький… Грегори, это эрцпринц Ричард.

Грегори сказал с веселой иронией:

— Тот самый, под поступью которого дрожит земля?.. По крайней мере наше королевство уже трясет.

Он опустился в придвинутое ему слугами кресло, локти опустил на столешницу, а мясо взял без всяких церемоний. Ел он с аппетитом, крупное молодое лицо с нежной кожей порозовело от удовольствия, а громадные челюсти дробят тонкие птичьи косточки, как лесной пожар ломает сухой тростник.

Я не рассматривал его в упор, но все время держал в виду, слушал его реплики, анализировал движения, нигде ни малейшего притворства, абсолютная искренность хорошего по натуре, но разбалованного королевского отпрыска, которому все позволялось и от которого ничего не требовалось.

И теперь заметно, что о науке управления королевством он знает не больше, чем о хороших манерах. Но время упущено, теперь ни за что не станет забивать голову этой чепухой, когда вокруг столько доступных женщин, когда на охоту можно хоть каждый день, слуги исполняют любую прихоть, а музыканты играют по его приказу в любое время дня и ночи…