Ричард Глостер, король английский

Томас Воген снова пустился в дорогу, опасаясь не застать герцога Глостера в Англии. Он жалел о том, что в прошлый свой приезд оставил Ричарда в полном неведении, поступи он иначе, у него не было бы необходимости сообщать угрожающие новости, но Ричард задержался в Дувре, желая совершить заупокойную службу по своей умершей супруге Анне и их сыну Эдуарду. Из личных чувств Ричард больше всего дорожил семейными узами: он никогда не забывал близких ему людей, и не упускал случая почтить их память. Все поглощающая любовь к Екатерине Ланкастер не изгнала из его сердца память о первой жене. Напротив, их непростые, запутанные отношения еще больше подчеркивали достоинства королевы Анны. Она была его неизменной помощницей и верной единомышленницей на протяжении всего их супружества, и всегда оказывала ему неоценимую поддержку.

– - Ты успел снова по мне соскучиться, Томас?
– удивился Ричард, увидев в своих покоях рыцаря Вогена.

– - Я должен вам признаться, что обманул вас в свой прошлый приезд, мой господин, - в раскаянии сказал начальник охраны.

– - Зная твое бескорыстие, в это трудно поверить, - недоверчиво произнес его хозяин.

– - Я умолчал о тон, что королева Екатерина послала меня за вами, - вздохнул Томас Воген.

– - Екатерина хочет меня видеть?!
– лицо Ричарда отобразило сильное душевное волнение.
– За это радостное известие, Томас, я прощу тебе все твои прегрешения.

– - На самом деле радоваться нечему, милорд, - печально произнес Воген.
– Королева желает вас видеть не потому, что хочет вашего примирения, а потому что ей наговорили о вас много дурных вещей. Лорд Джаспер прямо обвинил вас в отравлении леди Анны Невилл, и намекнул королеве, что и ее идет та же участь. Похоже, ваша супруга желает обезопасить в себя и держать вас под надежной стражей. Лорд Джаспер последовательно внушал ей мысль о необходимости нового возвышения партии Алой розы. Я хотел рассказать вам об интригах Бедфорда еще в первый свой приезд, но вы собирались плыть в Бургундию. Я счел, что вы там будете в безопасности, и не хотел смущать ваш покой. Но королева пригрозила расторжением вашего брака, если вы не появитесь в столице, и я подумал, что только вы можете решить как нужно поступить - исполнить волю королевы или бежать в Бургундию.

– - Мне нужно ехать в Лондон, - быстро сказал Ричард.

– - Но, мой господин, вероятнее всего вы там попадете под власть герцога Бедфорда, который давно мечтает о мести вам, - встревожился Воген.

– - А ты предлагаешь мне стать мятежником, Томас, и бежать от собственной жены, - невольно развеселился Ричард Глостер, и его сердце радостно забилось от предвкушения встречи с женой, какой бы она не была.
– Не беспокойся, если Екатерина согласится выслушать меня хотя бы один час, то я верну себе ее сердце. Что значит против меня вся клевета мира, если я люблю ее больше чем все остальные люли на свете вместе взятые. Одно свидетельство любви перевесит все нагромождения лжи. Итак, мой многострадальный Томас, собирайся снова в дорогу.

Однако на этот раз сэр Воген перенес дорожные тяготы лучше, чем раньше. Счастливая уверенность его господина в благополучном конце их путешествия невольно заразила и его.

В предместье столицы к ним навстречу выехал Роберт Шелтон. Шелтон служил теперь непосредственно королеве, и носил на своей ливрее ее эмблему - Пробуждающуюся Пантеру.

– - Меня ждут в Вестминстере, сэр Роберт?
– спросил у него Ричард, но Шелтон отрицательно покачал головой.

– - А где же?
– настороженно спросил Томас Воген.

– - В Чизвелл Грин, ваша светлость, - ответил Ричарду посланец королевы, и герцог Глостер без колебания направил своего коня в нужную сторону.

– - Он добрался до цели своего путешествия, когда начало закатываться солнце, и встретился со спешившей к нему Екатериной на лестнице. Их встреча произошла именно так, как об этом мечтал Ричард - она во всем напомнила ему злополучное свидание с женой после его возвращения из Ирландии. Тогда вместе с жесточайшей душевной болью Ричард испытал сильнейший прилив любви к своей юной жене, и сочетание этих чувств убедило Ричарда в том, что, не смотря ни на что, он всегда будет любить свою Екатерину. Она и тогда казалась ему самой прекрасной и желанной женщиной в мире; теперь же, когда с нее было снято всякое подозрение в супружеской неверности, она предстала перед ним подлинным идеалом его самых чистых юношеских грез.

Екатерину смутило упорное молчание мужа, неотрывно смотревшего на нее, но Ричарду нужно было снова привыкнуть к той безграничной радости, которую ему дарило ее присутствие, вновь насладиться идущим от нее манящим запахом провансальской лаванды. Боясь, что их былое согласие больше не восстановится, она тихо сказала ему:

– Вы, кажется, забыли, милорд, что являетесь женатым мужчиной. Если вы желаете изменить свое положение, чтобы свободно разъезжать по Европе, то вам только стоит высказать свое пожелание, чтобы оно было удовлетворено.

Некоторая небрежность слов Екатерины мало соответствовала мягкому нежному тону ее голоса, обнаруживавшего ее глубокое сердечное волнение от присутствия любимого человека. Ричард сразу уловил это несоответствие своей чуткой душой, и, заключая жену в свои объятия, сказал:

– Моя воля теперь состоит в том, чтобы соответствовать вашей воле, моя королева. А сердце мне подсказывает, что вы не хотите со мной расстаться.

Ричард был так счастлив от встречи с нею, что у Екатерины пропали всякие опасения, что он помнит обиду, нанесенную ему ею в прошлом. Она снова позволила ему увлечь ее своей любовью и наполнить радостью часы их общения в день их примирения. Снимая в спальне сапоги с уставшего с дороги мужа, Екатерина наслаждалась ощущением принадлежности ей Ричарда не меньше, чем их последующей телесной близостью, закончившейся только с восходом солнца.

Обычно влюбленные не любят появление разлучавшего их солнечного светила, но для Ричарда эта яркая звезда стала самым лучшим в мире живописцем и величайшим художником мягко, но верно очерчивающим в светлеющем воздухе неповторимые черты лица Екатерины.

– Если бы ты знала, как ты хороша, любовь моя, - в восхищении сказал: Ричард жене.
– Ты много потеряла от того, что не можешь сейчас видеть саму себя. Слава милосердному богу за то, что он не позволил глупцу Томасу, уверенному, что мне грозит тюремное заключение, сбить меня с тол­ку и увести меня от тебя.

– - На самом деле это я, Ричард, попала в плен любви к тебе, - призналась Екатерина.
– Его мир настолько прекрасен, что мне не хочется выходить из этого заточения до конца моих дней.

– - Обещаю тебе, Кэти, что я буду самым снисходительным тюремщиком в мире, - с нежностью произнес Ричард.
– Своей узнице я буду предоставлять гораздо больше свободы, чем самому себе.

Для них обоих время волшебным образом словно повернулось вспять. Именно этими признаниями во взаимной любви должно было отмечено их воссоединение после злосчастного отъезда Ричарда в Ирландию. Он и Екатерина словно наверстывали упущенное тогда счастье, потерянное из-за происков недоброжелателей.

Они прожили, не расставаясь, несколько дней с убеждением, что больше ничто не может их разлучить. Но вскоре пришло известие о ссоре лорда Джаспера Тюдора с его давним соратником лордом Эдуардом Чейни. Она достигла таких размеров, что только присутствие и суд королевы смогли бы их примирить. Екатерине предстояло самой ехать в Уэльс, - приезд Ричарда Глостера не способствовал бы успокоению ее дяди лорда Джаспера.

– - Я еще полностью не возместила те обиды, Ричард, которые причинила тебе нежеланием загладить нашу ссору, теперь же я снова вынуждена огорчать тебя своим отъездом, - с печальным сожалением проговорила Екатерина, прощаясь с мужем во дворе своего дома в Чизвелл. Грин.