Рики Макарони и Старая Гвардия

— Почему? Ему скучно, – возразил Рики, кивая на питона.

— А тебе надо уделять больше времени СОВам, забыл?

Лео так и не убедил его, они едва не поссорились. Рики хорошо почувствовал, что, как бы ни относился к нему лучший друг, сам факт говорения на языке змей его пугает, пусть он и не признается в этом.

Рики еще дома успел понять, что наличие собственной змеи осложнит ему жизнь. Его это удручало. Но все же еще никогда Рики не был так доволен. Ни у кого больше во всей школе не было такого, что вызывало в нем особую гордость. В спальню каждый день наведывались ученики «Слизерина» с других курсов, но он никогда не поддавался на уговоры вытащить питона и позволить его погладить.

— Редкий ты сноб, – неожиданно заявил по этому поводу Френк на второй неделе.

— Ничего подобного. Просто ему это не понравится, – ответил Рики.

Некоторое время спустя он сам себе удивился: в былые времена они с Френком обязательно бы поцапались.

— Вот видишь, как положительно змея влияет на мою уравновешенность, – указал он скептически настроенному Лео.

У Рики бывало много домашних питомцев разных видов, и он ко всем прекрасно относился. Но старая змея отличалась от них. Как будто древняя связь.

— Род может быть связан со своим тотемом, – объяснил ему Дик, когда однажды наблюдательная Дора в шутку заметила, что Рики понимает свою змею.

Они втроем расположились в штабе, вычитывая словарь по гербологии с целью составления глоссария ядовитых растений для профессора Снейпа.

— Если у тебя в роду, Рики, были слизеринцы, возможно, в присутствии змеи дает знать о себе генетическая память, – сказал Дик.

— И откуда ты слова такие знаешь? – поинтересовалась Дора.

— К моему деду приходят разные гости, в том числе и магглы, – ответил равенкловец, – которые изучают науку.

Однако весь пятый курс посвятил себя иной науке. Никогда еще одноклассники не зубрили так азартно. Казалось, все поселились в библиотеке. Количество книг, заказанных каждым, гарантировало накачанные мышцы, а не только мозги. За две недели Эди раз пять пропускал обед, а Виктор Чайнсби теперь почти никого не поучал. На уходе за магическими существами между равенкловцам и слизеринцами наконец-то установился нейтралитет, поскольку даже на свежем воздухе они только вышагивали, как сомнамбулы, и не всегда откликались сразу, когда Хагрид о чем-то спрашивал своим громовым голосом.

Лео и Дик изобрели дополнительную систему подготовки, которая, по их мнению, повышала эффект от повторений и зубрежки. Все, кто имел отношение к Клубу, включая Дору, Селену и Бетси, сочиняли по двадцать вопросов к каждому прочитанному параграфу. После чего вопросы помещались в шляпу Дика, перемешивались там, и бумажки вытягивали наудачу, как жребий. Отвечать следовало как можно более подробно, как если бы рядом стояла профессор МакГонагол с экзаменационным листом.

Все времяпровождение в штабе постепенно свелось к этому. Так что Рики был удивлен, когда услышал из-за приоткрытой двери голос Лео:

— Не нравится мне, что мы так и не знаем, кто воровал летучий порох у кузины Эйвери.

Рики давно закрыл для себя эту тему, и удивился еще больше, когда в ответ заговорил Артур.

— Я бы не стал беспокоиться, что это связано с Рики. Ведь не было никаких попыток прихватить его с собой, когда этот тип гулял вне школы. Не поручусь, что я сам бы не удержался от соблазна попутешествовать по каминной сети. Жалко, что порох не продают несовершеннолетним.

— Ничего себе соблазн, – сказал Рики, посчитав, что самое время ему появиться на пороге. – Можно узнать, почему я всегда должен иметь отношение ко всему?

Его неожиданный приход заставил растеряться обоих. Но Лео быстро взял себя в руки.

— Если бы что-то подобное случилось в «Гриффиндоре», я бы особо не беспокоился…

«Не ты же там староста», – подумал Рики.

– ..но согласись, Рики, ты притягиваешь странности. То, что порох исчезал там же, где ты проводишь половину времени – не самое благоприятное совпадение.

— Ты вообще не веришь в совпадения, – скептически произнес Рики.

— Ну почему же, – Лео лениво откинул голову на спинку кресла. – Вот, например, я вполне верю, что твоя теперешняя нервозность никак не связана с тем, что завтра тебе предстоят прорицания первым уроком.

Рики подавил тяжелый вздох.

Наверное, учебные будни навалились слишком быстро. Уроки, заполненные учениками коридоры, обеды в большом зале, библиотечные посиделки превратились в нескончаемую канитель. И хотя трудиться, не покладая рук, казалось как никогда необходимо, в какой-то момент Рики почувствовал себя словно неживым. Он осознавал, что ему до ужаса не хочется заниматься всем этим. Кипящая вокруг нервозность не трогала его, хотя Лео и, как ни странно, Артур взяли моду подгонять его. Понимая, что сочувствия от них не дождаться, Рики в первую же субботу отправил письмо Питу.

Ответ пришел через три дня, в течение которых Рики, конечно же, что-то делал, но вся деятельность проходила как будто мимо него. Он не ожидал, пожалуй, что брату удастся его обнадежить. Но Пит, как всегда, оказался на высоте.

«У тебя нормальная предэкзаменационная апатия, – заявлял брат. – Дело в том, что до некоторого момента все дети живут, не думая о будущем иначе, как в самых радужных красках. Согласись, классное состояние. Теперешнее твое состояние есть ни что иное, как сопротивление переменам. Ты понимаешь, что от этих экзаменов многое зависит. И потому, если напряжение велико, один из выходов – совсем отказаться от борьбы. Как будто, если ты ничего не чувствуешь, то ничего и не происходит.

Со мной так было, – писал брат, – поэтому я очень тебе сочувствую. К счастью, мне вовремя объяснили, что со мной происходит; в таком состоянии ведь важно знать, что с тобой не происходит ничего ненормального».

У Рики даже дыхание перехватило, настолько точно настолько точно Питу удалось сформулировать его опасения. Даже энергии сразу прибавилось.

«Надо понять, что детство заканчивается. Не в один момент и не насовсем, но потом появятся другие интересы и другие обязанности. Ты как будто стоишь на распутье. Если сфокусировать внимание на будущем, которого еще нет, возникает ощущение, что ты не живешь в данный момент, и это так тягостно».

Голова Рики закружилась, строчки расплылись перед глазами. Он вдруг понял, отчего не живет в данный момент и иной раз рукой пошевелить может с трудом. Все это время его основной интерес был задавлен обилием дел, и тем не менее, все его помыслы, а теперь и энергия направлялись туда – в сторону старой гвардии. Пожалуй, необходимость разобраться с ней, долгое время не находящая выхода, даже усилилась.

У самого Рики это вызывало столько неопределенных, порой вовсе не обозначаемых чувств, что рассуждать об этом разумно у него редко когда получалось. Лео не раз демонстрировал, что для решения сложной проблемы полезно использовать в качестве инструмента холодный разум. И он попытался взглянуть на происходящее с точки зрения Лео.